и про-твердить все, что у нихъ было не твердо. Непріятно испытывать ощущенія подобныхъ экземпляровъ. Ихъ нервическая лихорадка растетъ съ каждой минутой, по мѣрѣ приближенія къ тому моменту, когда надо подойти къ экзаменаціонному столу и выдернуть билетъ.
Но много было народу веселаго и безпечнаго. Тѣ стояли кучками въ корридорѣ, въ передней, въ самой залѣ, вели громкіе разговоры, потѣшали другъ друга росказнями и прибаутками.
Когда Телепневъ, снявши внизу шинель, поднялся по парадной лѣстницѣ, его охватилъ гулъ, сходившій по всему верхнему корридору. Мундиры такъ и пестрѣли въ глазахъ, особливо при входѣ въ залу. Во второй пріемной комнатѣ у окна стояли кучкой однокурсники Телепнева. Онъ подошелъ къ нимъ.
— Ну, братъ, — встрѣтилъ его Ваксинъ, — билетики представили начальству; теперь, братцы, не плошай.
— А здѣсь Ноль? — спросилъ Телепневъ.
— Въ профессорской, сейчасъ выкатитъ. Его посадятъ за тотъ столъ, что около китайскаго шкапа, возлѣ самыхъ креселъ.
— А кто депутатомъ?
— Депутатомъ Сашенька, химикъ… Просто лафа будетъ, коли никто не сбрендитъ.
Камералисты-первокурсники смотрѣли очень бодро, хотя больше половины ихъ, что называется, въ зубъ не-умѣла толкнуть безъ своихъ билетовъ. Всѣ двинулись гурьбой въ залу и заняли ближайшія кресла къ тому столу, за которымъ долженъ былъ экзаменовать кандидатъ Ноль. Телепневъ помѣстился позади всѣхъ однокурсниковъ, въ третьемъ ряду креселъ. Онъ оглянулъ залу. Та часть ея, гдѣ стояли столы, была еще пуста; только два помощнйка инспектора ходили, размѣреннымъ шагомъ, въ новыхъ виц-мундирахъ и посматривали, не видать ли гдѣ-нибудь студента въ сюртукѣ? Наконецъ, въ началѣ одинадцатаго, изъ дверей профессорской залы показалось нѣсколько человѣкъ. Длинноногій кандидатъ Ноль замѣченъ былъ сейчасъ же ожидавшими его камералистами. Онъ выступалъ не сгибая колѣнъ, со спискомъ въ рукахъ. Профессора разсѣлись по разнымъ столамъ; за зерцаломъ помѣстился грозный деканъ и профессоръ Вогель, читавшій уголовное право. Къ нимъ же присѣлъ ректоръ со звѣздой. Возлѣ скелета показалась кудрявая голова анатома, и медики, цѣлой стѣной, окружили столъ, покрытый аппаратами и костями. Кандидатъ Ноль дѣйствительно расположился на томъ мѣстѣ, о которомъ говорилъ Ваксинъ.' Сашенька, какъ называли студенты профессора химіи, похаживалъ вокругъ стола и дрягалъ ногами. Кандидатъ методически разложилъ списокъ и билеты вѣеромъ. Камералисты придвинулись кучкой. Впереди всѣхъ стояли сибиряки; какъ казенные, они значились по спискамъ раньше своекоштныхъ студентовъ.
Началось представленіе вчерашней репетиціи. Человѣка четыре отвѣтили благополучно. Каждый бралъ лѣвой рукой билетъ, ретировался за товарища, мялъ въ рукахъ доставшійся ему билетъ, а свой вынималъ изъ праваго обшлага. Ваксинъ, какъ главный заводчикъ, совершилъ эту операцію блистательно, почти на глазахъ депутата и получилъ пятерку. Кандидатъ Ноль только корчилъ свои длинные пальцы, силясь изобразить ими тычинки, пестики и чешуйки. Съ торжествующимъ видомъ отошелъ Ваксинъ отъ стола, й шепнулъ товарищамъ: „Валяй братцы, накатывай его, дурака!….“ Телепневу приходилось отвѣчать одному изъ послѣднихъ. Послѣ Ваксина благополучно кончили еще человѣка три. Д шла очередь до длйноійеяго саратовца. Онъ былъ малый трусливый и очень неловкій. Когда онъ выбиралъ билетъ изъ кучки, онъ не съумѣлъ это сдѣлать одной лѣвой рукой, билеты пристали одинъ къ другому и надо было пустите> въ-ходъ правую руку. Поднявши ее, онъ выронилъ билетъ, который держалъ за обшлагомъ, ужасно смѣшался и началъ рыться обѣими руками, въ билетахъ. Кандидадъ Ноль взглянулъ на него своими зелеными глазами и нахмурился.
— Который номеръ? — спросилъ онъ лаконически.
— Семнадцатый, — отвѣчалъ покраснѣвшій саратовецъ.
— Семнадцатый ужь былъ.
Всѣ первокурсики, которымъ предстояло еще эккамено-ваться дрогнули, дѣло было проиграно. Могъ произойти скандалъ. Кандидадъ Ноль началъ пересматривать кучку билетовъ уже отвѣченныхъ и нашелъ тамъ семнадцатый номеръ. Онъ покраснѣлъ; но такъ какъ, по натурѣ своей, лишенъ былъ всякой способности произвести какую-нибудь сцену, то ограничился только тѣмъ, что надулъ губы и своимъ сухимъ, указательнымъ перстомъ ткнулъ въ пачку билетовъ, показывая тѣмъ, что нужно взять новый билетъ. Саратовецъ взялъ. По счастью, ему достался вопросъ изъ терминологіи и онъ отвѣтилъ порядочно; но кандидадъ этимъ не удовольствовался. Убѣдившись въ коварствѣ и школьничествѣ своихъ слушателей, батаникъ началъ прохаживаться по всему предмету. Для остальной братіи сдѣлалось ясно, что со своими билетами не выползешь, а только попадешься. Саратовецъ, еле-еле, выкарабкался и насилу упросилъ кандидата поставить ему тройку. Очень сконфуженный, почти убитый своей неудачей, пошелъ онъ отъ стола и по дорогѣ нѣсколько человѣкъ его выругало. Только одинъ Телепневъ проводилъ его до корридора и старался немножко пріободрить. Нѣсколько человѣкъ провалилось и весьма красивыя единицы залетѣли въ списокъ батаника.
— Ну-ка, Телепневъ, маршируй, — шепнулъ ему маленькій блондинъ, очень счастливый тѣмъ, что онъ по списку значился на букву х. Телепневъ, еще въ корридорѣ, бросилъ свой подставной билетъ изъ обшлага, и хотя не считалъ себя очень хорошо приготовленнымъ, но все-таки вздохнулъ свободнѣе, подходя къ столу. А у стола, кромѣ депутата, сидѣла еще фигура, которую Телепневъ только разъ всего въ теченіи года, видѣлъ въ церкви. Это былъ помощникъ попечителя, когда-то профессоръ математики и ректоръ. Онъ представлялъ собою высокую и мрачную фигуру. Огромная голова была покрыта всклокоченными волосами съ просѣдью, длинныя брови нависли надъ краснымъ носомъ. Телепневъ весьма удивился увидавши, что мрачная фигура помощника попечителя сидитъ въ креслѣ спиной къ столу, такъ что не было ни какой возможности, ни профессору, ни экзаменующимся обращаться съ рѣчью въ его сторону, а математикъ, низко опустивши голову, имѣлъ, видъ человѣка или спящаго, или пришибленнаго ударомъ.
Телепневъ взялъ билетъ. Ему досталось семейство крестоцвѣтныхъ. Билетъ былъ ему знакомъ. Онъ отвѣтилъ бойко, но его чрезвычайно стѣсняла фигура помощника попечителя, такъ что онъ рѣшительно не зналъ въ какую сторону обращаться. Не менѣе стѣснялся и кандидатъ Ноль, а математикъ въ своемъ креслѣ не подавалъ никакихъ признаковъ жизни. Когда Телепневъ кончалъ свой вопросъ, тотъ поднялся, и вдругъ, подойдя къ нему, спросилъ въ носъ:
— Что вы отвѣчаете?
— Семейство крестоцвѣтныхъ, — проговорилъ скромно Телепневъ.
— Какихъ? — мрачно переспросилъ математикъ.
— Крестоцвѣтныхъ, — повторилъ Телепневъ.
Математикъ промычалъ что-то такое и отходя отъ стола, вдругъ, ни съ того, ни съ сего, надѣлъ шляпу. Побойчѣе изъ первокурсниковъ фыркнули, химикъ-депутатъ улыбнулся, а кандидатъ Ноль только развелъ своими крючковатыми пальцами. Помощники инспектора, какіе были въ залѣ, остановились въ изумленіи, увидя, что его превосходительство Николай Ивановичъ выкинулъ черезчуръ ужь математическое колѣнцо. Одинъ изъ нихъ подошелъ было къ нему, но Николай Ивановичъ такъ на него взглянулъ, изъ подъ своихъ огромныхъ бровей, что помощникъ сократился. Все это заняло вниманіе экзаменатора, онъ мало пронималъ Телепнева и, задавши ему два три-вопроса, помимо билета, отпустилъ и поставилъ четверку. Телепневъ не пошелъ домой а остался еще съ полчаса, прислушиваясь и приглядываясь къ тому, что происходило въ залѣ.
У медицинскаго стола экзаменъ имѣлъ суровую и внушительную форму. По раскраснѣвшимся лицамъ
