зарабатывали куда больше Роланда. Большинство было по уши в ипотеке, многие женаты вторым браком, с запутанными семейными проблемами и непростым рабочим графиком. Из-за чего многих было трудно собрать в один день. Ну и тут наблюдалась причудливая расовая и этническая мешанина. Две школьные учительницы были потомками уроженцев Карибских островов. Игрок в бридж имел японские корни. Иногда за этим столом появлялись американцы, французы и немцы. Две женщины, Мирей и Кэрол, бывшие любовницы Роланда, приходили со своими мужьями, один из которых оказался бразильцем. Были тут и те, с кем Роланд свел знакомство на теннисном корте. Эти компании пересекались с другими компаниями, посещавшими другие дома, где подавали более изысканные блюда. Но в любом случае оказывалось, что половина приглашенных были знакомы друг с другом.
Все они были еще достаточно молоды, чтобы тема старения в их разговорах оставалась предметом шуток. И им казалось необъяснимым парадоксом, что, как им только сейчас стало ясно, они были старше многих старших офицеров полиции, старше своих лечащих врачей, старше директоров школ, где учились их дети – и, более того, старше нынешнего лидера оппозиции. Близкой, все более живо обсуждавшейся темой был уход за престарелыми родителями. Эти взрослые дети достигли того момента в жизни, когда родителям пришла пора увядать и чахнуть. Утрата мобильности, периоды прояснения и помутнения разума, работавшего как коротковолновый приемник, то ловивший, то терявший нужную волну, ручейки мелких недомоганий, вливавшихся в широкую реку, – эта тема их застольных бесед была безбрежна и порой лишена всякой шутливости. Бытовые комедии ошибок могли взывать у них улыбку, когда плохо соображавший родитель переселялся в большую семью, жившую в слишком тесном доме, где постоянно шумели дети и никто из занятых домочадцев не мог уследить, как старик, оставшийся один без присмотра, по ошибке скармливал кошке семейный ужин.
Беседа касалась транспортных сложностей, вины и печали, связанных с перевозкой родителя из семейного дома в дом престарелых. Одна знакомая призналась, что точно так же терпеть не может свою престарелую мать, как и та не может терпеть ее. Но она не ожидала, что будет настолько сильно переживать, отправив мать «подальше». Говорили о смерти, а это тема была бесконечной. Все они не могли обойти вниманием свое не столь уж отдаленное пятидесятилетие и понимали, что, по существу, обсуждают собственное грядущее увядание. Кто-то уже задумывался об операции на коленном суставе и удалении катаракты или начинал забывать имена знакомых. Так что у них были вполне эгоистические резоны доброго отношения к старикам.
Кроме того, они смотрели на грядущую старость с оптимизмом, притом что лет через двадцать пять они об этом вспомнят с трудом. По политическим взглядам все они занимали позицию чуть левее центра. Революционерам здесь было не место. И они немного тяготились схожестью своих взглядов. Многое из того, что они предсказывали накануне падения Стены, свершилось. Германия объединилась, Советский Союз исчез. Уже восемь стран бывшей восточноевропейской империи хотели вступить в Европейский союз, и еще две могли последовать их примеру. Военные расходы сократились, хотя ядерное оружие осталось. По единодушному мнению ученых умов, демократии никогда не вторгались в другие страны, и во время застолий это мнение охотно цитировалось. После многих веков войн, разрушений и зверств Европа наконец-то обрела вечный мир. Сначала диктатуры в Испании и Португалии в семидесятые, а теперь и все прочие зажили в условиях открытости и будущего процветания. В Белом доме сегодня сидел демократ. Билл Клинтон намеревался завершить благодатную реформу системы социального обеспечения и медицинского страхования детей. Его администрация рапортовала о бюджетном профиците, что давало ему отличные перспективы для переизбрания на второй срок.
Результаты недавно прошедших довыборов в стране предсказывали, что британский коллега американского президента, новый лидер лейбористов Тони Блэр, сметет обессиленное внутренними конфликтами и критиковавшееся всеми кому не лень правительство тори во главе с премьер-министром Джоном Мейджором. Некоторые из участников застолий были связаны с различными лейбористскими группами, участвовавшими в выработке партийной политики. Консерваторы находились у власти шестнадцать лет. Лейбористы снова могли победить на выборах. За столом на кухне у Роланда, как и в других домах, собиравшиеся в разных комбинациях компании подробно обсуждали и приветствовали «третий путь». Равенство, всегда недостижимое и несовместимое со свободой, следовало заменить социальной справедливостью – равенством возможностей. Старую лейбористскую мечту о национализации всех крупных отраслей, которую никто уже не воспринимал всерьез, следовало выбросить на свалку истории. Банк Англии должен стать независимым и быть вне политики. «Жесткая борьба с преступностью, жесткая борьба с причинами преступности» [114] – никакой избиратель, ни левый, ни правый, не мог бы поспорить с таким лозунгом. Образование и здравоохранение окажутся в центре внимания нового правительства. Права человека в Британии должны быть узаконены. Установить минимальный размер оплаты труда. Бесплатные ясли и сады для детей в возрасте до четырех лет. А креативная энергия должным образом регулируемого капитализма станет движущей силой и обеспечит финансирование всех этих программ. Парламент со строго ограниченным сроком полномочий. Мир в Северной Ирландии. Ассамблея Уэльса. Парламент Шотландии [115]. Обучение на протяжении всей жизни [116]. Национальная сеть образования в интернете. Право свободных прогулок по сельской местности. Присоединение к Европейской социальной хартии. Принятие закона о свободе информации. И все это ожидалось в обозримом будущем. Вечерние беседы были долгими, настроение у всех приподнятое. Как-то, уходя от него в два часа ночи, одна гостья сказала: «Все, что я услышала, не только было разумно. Я словно прошла очищение».
Иногда цитадель их взглядов давала трещину. Фракция гостей, находившихся под влиянием социолога Энтони Гидденса, настаивала, что коммерция, рынок не смогут обеспечить социальное равенство до тех пор, пока не расчистить финансовый сектор и не заставить его работать на принципах социальной ответственности. Кому-то эта идея казалась утопией. Кому-то – отговоркой и чушью. Однажды вечером, сев за дальний конец стола, чтобы следить за жарившимися отбивными, Роланд утерял нити общей беседы. Накануне он после бессонной ночи весь день пробегал по магазинам, потом в спешке прибирался в доме и готовил ужин. И теперь с удовольствием спокойно сидел, отвлекшись от политической дискуссии. Днем он прочитал стихотворение Китса «Ода Психее», которое ему давно советовала почитать бывшая теща. Несмотря на его усталость, оно ввергло Роланда в безмятежное состояние.
Кто-то из участников застольной беседы предложил остановиться на одной проблеме – целях реформ. Все одобрили. Группа, работавшая над выработкой политики партии, недавно завершила доклад. Если лейбористы придут к власти, государственный сектор станет более эффективным и гуманным, поскольку перед ним четко поставят определенные задачи. И беспокойство за возможный провал повысит производительность. А достижение поставленных целей повысит моральный дух общества. И будут удовлетворены общественные интересы. Итак, цели для развития и роста. Операции по удалению аппендикса, маммография, профессиональное обучение, допуск этнических меньшинств в национальные парки, квота на поступление в университет для детей из неблагополучных семей, внедрение уровней грамотности для детей семи, десяти и четырнадцати лет, решение проблемы преступности, судебное преследование и тюремное заключение для насильников, борьба с безработицей. Теперь цели для снижения. Бездомные, самоубийства, шизофреники, загрязнение воздуха, время ожидания приезда служб по борьбе с чрезвычайными ситуациями, одинокие старики, детская смертность, уровень детской бедности, численность школьных классов, грабеж на улицах, дорожно-транспортные происшествия. Четкие задачи. Во имя подконтрольности этих программ их успехи и провалы будут вынесены на суд общества для оценки.
Роланд мысленно удалялся от стола – ощущение было такое, что он воспарял, – впав в состояние довольного умиротворения. Он словно взирал на стол с высоты. За ним сидели серьезные мужчины и женщины. Умные, трудолюбивые, мечтавшие о социальной справедливости. Если бы они обладали какими-то привилегиями, то не раздумывая поделились бы ими с другими. И весь мир – эти мысли ему навеяло его состояние – был полон таких людей. Все хорошо. Он вспомнил себя в возрасте Лоуренса, как на его глазах две кареты «Скорой помощи» увозили пострадавших в дорожной аварии, а он скрывал слезы радости от этого откровения: какими хорошими, оказывается,
