словах, и ее вдруг охватило желание соответствовать его откровенности, говорить столь же честно и прямо.
– Я с вами согласна. Мне отвратительны искатели славы и вся эта вульгарность… – Она показала на декорированный серебром и золотом зал, полный лоснящихся лиц молодых богачей.
– Если вам станет легче, завтра мы оформим все документы по серьезному совместному предприятию. Мои юристы уже подготовили банковские счета с единым управлением. Я хочу, чтобы вы были абсолютно спокойны.
– Я спокойна, лишь когда я в безопасности. – Инхой надеялась, что реплика прозвучит иронично, но вышло чересчур решительно. Помолчав, она уже мягче добавила: – Я внесу свою долю на следующей неделе, как только банк перечислит выделенный кредит на мой счет.
Уолтер покачал головой:
– Поступайте как вам угодно, но, повторяю, спешить некуда. Разумеется, вслед за вами я тоже внесу свою долю. Вопреки вашим подозрениям, я вовсе не волыню.
Подали заказ, оказавшийся двумя бокалами шампанского. Уолтер поднял свой бокал:
– Ну что, с делами покончено?
Инхой засмеялась:
– Да! Простите, но уж такая я – одна работа в голове. Пока что не умею расслабляться. Надо как-нибудь нам вместе развеяться. – Она чокнулась с бокалом Уолтера и пригубила шампанское. – М-м, восхитительно!
– «Круг» 1992 года. Смотрите-ка, это актер, который играет Джеймса Бонда? Вон тот, в сером костюме?
Инхой повернулась к залу.
– Не знаю… вообще-то сейчас я редко смотрю кино.
– Это надо исправить, при случае сходим в кино. Я знаю один замечательный кинотеатр, где крутят старые французские и артхаусные ленты. Любой запрещенный фильм показывают хотя бы на одном сеансе.
– Прекрасно! Впереди столько всего увлекательного!
Как не расстаться с мечтами – случай из практики, продолжение
Новость о грядущем строительстве еще застала меня в Кота-Бару. Я решил пока не возвращаться в Джохор, потому что беспокоился за отца и хотел быть рядом с ним. Всю неделю он мастерил резиновые муляжи гнезд в форме лодочек, которые собирался прилепить к потолкам, надеясь вновь приманить птиц в здание. Тем временем я пытался найти работу в городе, что было непросто. И вот однажды к нам наведался Ник Ка.
– Хорошие новости, командир! – Он церемонно протянул отцу два пакета с кацан-путихом [78], словно принося искупительную жертву. – Кое-кто покупает эти земли, избавляя тебя от всех бед.
– Каких еще бед? – спросил отец.
Щурясь от солнца, Ник Ка взглянул на отель.
– Пока что все это держится в секрете, ясно? Но вот-вот получит огласку в газетах. Весь этот район совсем скоро преобразится – крупная компания из Куала-Лумпура скупает все участки для строительства нового жилого комплекса.
Мы терпеливо выслушали рассказ о планах по застройке почти двух тысяч акров земли к югу от города, включая его обветшалые окраины со старыми мастерскими и складами, скучившимися в околоток, где и стояла наша собственность. На месте отеля «Токио» скоро возникнут скверы и мощеные аллеи в кайме декоративных кустов, уводящие к длинным улицам, разбитым на кварталы из тысяч неотличимых одноэтажных домов с палисадником за сетчатой изгородью. В поселке создадут торговые кластеры, которые предложат жителям услуги галантерей, прачечных, парикмахерских и все прочие современные удобства, без которых немыслима жизнь в наше время.
– Стало быть, это здание тоже снесут, так? – перебил отец пространное выступление знакомца.
Ник Ка уставился на него, пытаясь определить, понял ли тот хоть что-нибудь вообще. Но отвечать не пришлось – отец отвернулся, поскольку уразумел абсолютно все. По сути, он ни о чем не спрашивал, просто обозначил квинтэссенцию новости: отель снесут, а все остальное – строительство, магазины и прочие блага цивилизации – не имело значения.
– А что с компенсацией? – спросил я. – Сколько нам выплатят?
Ник Ка пожал плечами:
– Государство покупает землю по схеме принудительного отчуждения собственности. Смысл понятен?
Я кивнул.
– Вы получите хорошие деньги.
– Что значит «хорошие»? – вмешался отец.
– Это значит достаточно, ла! – отрезал Ник Ка, забрался в свой «датсун» и укатил прочь.
В глубине души я был рад, нежданная новость меня даже взволновала. Кто-то собирался купить безнадежную развалюху, которая непременно погубила бы отца. Теперь не надо уговаривать его продать отель, поскольку выбора не осталось. Государство хотело эту землю, и оно ее получит, спорить тут не о чем.
Через некоторое время прибыло извещение с указанием даты, к которой надлежало освободить участок, и суммы компенсации. Чтобы не ошибиться, нули в этом числе я пересчитал, в каждый тыкая кончиком карандаша. Цена отеля была ниже той, что больше года назад заплатил отец, нам собирались возместить всего лишь треть от первоначальной стоимости отеля, но этих денег никак не хватило бы для расчета со всеми отцовскими долгами.
Ничего не поделаешь, сказал я отцу. Государство положило глаз на эту землю, с ним не повоюешь. Да, сумма невелика, но это хоть что-то, большего требовать нельзя. Понятно, ситуация непростая, однако появляется возможность распрощаться с отелем и в другом месте начать новую скромную жизнь, какая нам под стать. Мы не созданы для богатства, нам никогда не быть миллионерами. Мы рождены для скудости, это наш удел. Бегством мы сократим свои потери. А кредиторам скажем: злосчастье, государство отняло землю, мы не при делах.
Возврат к простой жизни уже казался реальным спасением, я не мог думать ни о чем другом и убеждал отца скорее подписать бумаги, чтобы, взяв деньги, удовольствоваться шансом на новый старт.
– Но это несправедливо, – без конца повторял отец, словно иных доводов и не требовалось. Я изнывал от желания разделаться с отелем, но одержимость отца поставить на крыло свой неоперившийся бизнес крепла, и было ясно, что он победит. В этом был весь отец: его амбициозность обладала свойством убеждать и чуть ли не манипулировать тобой, он втягивал тебя в свои фантазии и заставлял в них поверить, хотя здравый смысл подсказывал, что его ждет неминуемый провал. Наверное, причина в том, что все мы хотим жить надеждой, даже когда с головой погрязли в отчаянии, уготованном нам судьбой.
Отец стал бомбардировать меня расчетами доходов, которые, года не пройдет, польются на нас, и уверять, что я глазом моргнуть не успею, как все мои желания – хороший современный дом, небольшой автомобиль, деньги на поездки в Пинанг и Сингапур – легко осуществятся. Сумеем отстоять отель – будем в шоколаде. Он наш, мы приведем его в божеский вид. Отец еще раз поговорит с Ником Ка, нужно изыскать способ сохранить нашу собственность. Если ничто не поможет, устроим акцию протеста, показав всему миру, какая творится несправедливость. Однако Ник Ка куда-то сгинул. Сослуживцы его не могли сказать точно, но вроде бы он отбыл в
