внёс. Нет, он не такой.
— Дай-то Боже! Знаете, Юля, что вредит хорошему порядочному человеку? Не поверите! Его доверчивость! Безграничное доверие всем! Он знает, что не способен на обман, и думает, что все такие же. Мошенники знают этот недостаток хороших людей и бессовестно используют его в своих корыстных целях. Это всегда надо иметь в виду! Анализ должен быть у человека нашего обманного периода очень развит. С какой целью говорит ему человек, что будет, если сделать так, как он просит, кому от этого будет хорошо, а кому плохо? Череда вопросов, на которые ты должен ответить сам себе.
— Если захотят обмануть, обманут, — отмахнулась Юля.
— Да, это так. Мошенники на голову впереди идут своих противников. Следователи следуют не впереди преступников, а за ними. Преступник что-то придумал, сделал, и только потом следователь приступает к разгадке тайны.
— Григорий Самвелович, вас часто обманывали? — спросила Юля, всё также малюя что-то на ватмане.
— Нечасто. Но бывало и такое, — ответил Сарьян и стал вспоминать, кто и когда его обманывал.
— Значит, вы не совсем хороший человек, — пришла к выводу Юля, обмакивая кисть в краску. — Это по вашей теории о порядочном человеке. — Вы согласны?
Григорий рассмеялся и тут же закашлялся, схватившись за бок.
— Разве можно вести себя так по-детски несерьёзно? — вскочила Юля, чтобы подать стакан с водой.
— Юля, вы страшнее детектора лжи! — мотая головой, вытирая выступившие слёзы, сказал Сарьян. — Вам бы в следователи, да ещё и в прокуратуру!
— Мне бы, Григорий Самвелович, уединение, холсты да краски — и больше ничего не надо!
— Кто ваш муж, Юля? — опустив на колени журнал, спросил Сарьян.
«Кто он, мой муж? — внезапно задумалась Юля. Не меняя позы, впялив глаза в белый лист, усиленно искала ответ на этот простой вопрос, ставший неожиданно сложным. — Кто он, кроме того, что муж?»
— Он тоже художник? — напомнил Сарьян, не дождавшись ответа.
— Нет, он не художник, — тихо сказала Юля.
— Что он оканчивал?
— Школу, больше ничего, — а чтобы придать вес и значение мужу, добавила: — Он много читает. Занимается самообразованием. Его можно смело назвать эрудитом.
— Да, самообразование — это хорошо. А вот эрудит, наверное, не очень. Они часто скатываются до демагогии. Простые вещи запутывают настолько, что чёрт ногу может сломать, — поразмыслив, продолжил: — Сейчас время деловых людей. Человек, не будучи эрудитом, но хорошо знающий своё дело, достигает многого в жизни. Эрудиты часто бывают настолько заполнены чванством, что с ними невозможно никакое сотрудничество, никакая дружба. Совсем мало среди них скромных! Знал я одного такого эрудита, который вызывал и зависть и уважение. Были на одном курсе Горного института. Внешность простоватого Иванушки, казалось, что и разум его, как у Иванушки-дурачка. Девочкам он совсем не нравился. Но знал этот Иванушка побольше другого профессора! На любой вопрос он знал ответ! Никогда не подавал вида о своём превосходстве! Более того, он радовался возможности лишний раз поговорить о любимом предмете, а любимыми они у него были все. Где он теперь, не знаю. Не спился бы только. Гении часто страдают этим. У меня даже теория есть на этот счёт. Примерно так она выглядит: «троешнику» для того чтобы сделать какую-то работу, понадобится, скажем, неделя, и он эту неделю, как крот ковыряется беспрерывно, ему не до пьянства. Таланту на эту работу нужен один день, шесть дней у него свободных. Как их занять? Тут и рюмочка с бутылочкой появляются. Как моя теория?
— Как и всё у вас, Григорий Самвелович, — превосходная! Только…
— Что, только? Неужто и в этом вы нашли изъян?
— Не совсем изъян, но вопрос есть. Например, почему бы таланту шесть свободных дней не посвятить таким же важным делам, какие были в первый? А «троешники», по вашей теории, вообще должны быть непревзойдёнными трезвенниками по причине нехватки времени. Чаще же всё наоборот: гении вкалывают до последнего вздоха, а «троешники» беспробудно пьют горькую и не каются. Вот так я думаю.
— Юля, мне с вами становится неинтересно! Вы умнее меня, и это для меня катастрофа!
— Успокойтесь, дорогой Григорий Самвелович, я — дура! Если бы была умной, я была бы уже богатой. А у нас с вами всё наоборот. Значит, вы — умница, а я — дура!
— Я не согласен!
— Хорошо. Я не дура. Дурочка, зато красивая! — согласны на такую поправку?
— Нет, не согласен! Вы умная и красивая! Я очарован вами!
Только в апреле 2018 года Юля вернулась на родину, чтобы сказать о том, что она не останется здесь. Родители предчувствовали беду, но на что-то ещё надеялись. В редких письмах дочь ничего не сообщала о своих намерениях, но разве от родительского сердца что-то утаишь.
В Магочан Юлю привезли на «мерседесе» Сарьяна, и это обстоятельство не прошло не замеченным в маленьком неуютном селе, где каждый о каждом знал всё. Одета Юля была неброско, но дорого.
— Юля, Юля, что ты наделала, — со слезами на глазах говорила Валентина Ивановна. — Как ты могла! Ты всех нас убила! Такой хороший муж, ребёнок, а ты… Неужели всё это можно променять на богатую беспечную жизнь… Говорят люди: богатство — опасная штука, оно не для всех хорошо… Разве ты не видела по телевизору, как бедны все эти богачи, особенно их жёны и любовницы! Ужас! Они не знают, что вокруг чего вращается — Земля вокруг Солнца или наоборот, чего уж хуже может быть! Разговоры их, как и жизнь, пустые! Одеты так, что, кажется, им проще ходить голыми! Зачем ты лезешь в этот рассадник безумия?
Юля не перебивала маму, давала ей возможность беспрепятственно высказаться, чтобы потом спокойно рассказать о своих причинах такого «дикого» поступка. Но мама не могла успокоиться.
— Ты осиротила своего ребёнка, он тебе не нужен. И от отца далеко. Да если бы и был рядом, разве он заменит мать! А мать в погоне за роскошью, за большими деньгами. Её не смущает, что так называемый муж ей в дедушки годится — сорок лет разницы, уму непостижимо! Скажи я своей маме, что выхожу замуж за деда, она бы меня сначала убила, а потом прокляла! Вот времена, вот нравы! Убеждала Анатолия, чтобы не давал тебе развода, говорила, перебесится девка и успокоится, а он в ответ: «Я не имею права лишать человека счастья». Он не имеет, а тебе лишить человека счастья — раз плюнуть! И кто же ты после этого? Чуть поостыв, спросила: — Где он, почему с тобой не приехал? Радикулит скрючил?
— Мне
