хотя она давно уже приготовилась к возможному объяснению, заранее предвидя все, что он может сказать ей. Однако, прежде чем начать разговор с Харбансом, она решила поговорить с Тарой.
— Опять явился, — зашипела она на дочь. — Зачем?
— А ты у него спроси! — резко бросила Тара.
— Что мне у него спрашивать? — И она обняла дочь за плечи. — Да ты не бойся, глупая, — уже спокойно проговорила она. — Я все устроила… Дней через пять освободишься… Не робей…
Тара смотрела на мать широко открытыми глазами.
— Чего испугалась-то? — спросила мать.
— А ты сначала спроси у него! — испуганно прошептала дочь.
Не успела Рамми ответить, как в комнату вошел Харбанс. От неожиданности она попятилась. Хмурый взгляд Харбанса был устремлен на нее. Наступила напряженная тишина.
— Ты что же натворил, Харбанс? — не сдержалась Рамми. — Что плохого мы тебе сделали? А ты такое натворил — врагу лютому не пожелаешь…
— О чем это вы? — спросил Харбанс и отвел глаза.
— Скажи, что мне теперь делать с этой несчастной? — кивнув головой на стоявшую рядом дочь, продолжала она.
— А ничего и не надо делать, — твердо сказал Харбанс и взглянул на Тару. — Пока я жив… пока я тут… ничего делать не надо.
Тара поспешно накинула на голову конец сари и тут же вышла из комнаты.
— Что ж тогда делать-то нам? — растерянно спросила мать.
— Вам ничего и не надо делать. Все сделаю я сам. — Голос Харбанса звучал уверенно. — А вы назначайте день свадьбы.
Мать ошеломленно уставилась на него.
— Вы, конечно, правы: я допустил… оплошность… если можно так сказать… Недели через две я все равно пришел бы к вам, — продолжал Харбанс. Она молча слушала его. — Вы-то не будете возражать? Тара согласна. Я люблю ее. Теперь слово за вами.
Рамми не могла произнести ни слова. Все было так неожиданно… Он хочет взять ее в жены — что ж тут плохого… А вдруг у него что-то другое на уме?.. Дочь все-таки, родная кровь.
— Мы люди бедные, сынок! — тяжело вздыхая, произнесла она наконец.
— Ну и что? Мне это известно, мать. — И по губам Харбанса скользнула улыбка.
Когда бабу Шьямлал вернулся домой, вся компания, расположившись за столом, мирно пила чай и весело шутила. Лишь Тара не участвовала в общем веселье. Она сидела молча, прикрыв голову концом сари. При виде этой картины кровь бросилась ему в лицо, однако он сдержался и, ни на кого не глядя, прошел в свою комнату. Мать скорбно покачала головой и, оглядев собравшихся, попросила шепотом:
— Сходите, позовите его… Очень уж он сердит сегодня.
Пройдя в соседнюю комнату, Харбанс плотно прикрыл за собою дверь, а женщины настороженно застыли, вслушиваясь в звуки, долетавшие из-за стены. Так продолжалось не менее получаса. И только когда из-за двери донесся смех бабу Шьямлала, все трое облегченно вздохнули.
Из окна своей квартиры Намта видела, как в полдень почтальон сунул белый конверт в дверь квартиры Шьямлала. Удивленная тем, что за письмом никто не вышел, она подождала еще немного и, не вытерпев, сама отправилась к соседям. Она вынула письмо и, постучав, шагнула через порог.
— Смотрю — торчит. Как бы, думаю, ветром не унесло, — произнесла она и протянула конверт Самире.
— Что б ни делалось в переулке, ты все замечаешь! — распечатывая конверт, весело приветствовала ее Самира и, пробежав глазами первые строки письма, крикнула матери:
— Ма! Бирен пишет: приехать не сумеет!
— А почему? — подала голос мать.
— Я только начала читать…
«Уважаемые мои родители! Разрешите почтительно коснуться ваших стоп [6]. В ближайшее время приехать домой я не смогу. У нас изменились планы. Пришел приказ, и наш корабль направился в Новую Зеландию с дружеским визитом. В прошлое воскресенье в полдень мы пришвартовались в Новой Зеландии. Первые два дня неотлучно находились на борту, принимали делегации и экскурсии. Тут я познакомился с одним ученым. Он оказался руководителем экспедиции, которая направляется к берегам ледового материка — Антарктиды. Он согласился взять и меня. Если капитан отпустит, я тоже поеду в Антарктику вместе с ними. А экспедиция эта пополняет здесь запасы воды и продовольствия, закупает приборы и инструменты, комплектует команду. Как только все приготовления будут закончены, они сразу же двинутся в путь. Они рассказывали, что самую большую опасность для судна представляют плавающие ледяные горы — айсберги. Они надеются зафрахтовать здесь ледокол.
За меня не беспокойтесь. Хочется посмотреть страну, где, по поверью, живет Кумбхакарна [7]. Вернусь — будет что рассказать. Конечно, мне хочется поехать с ними, но я нахожусь на службе, а служба — прежде всего. Теперь все будет зависеть от капитана — отпустит или нет. Я не смогу поехать с ними, если придется запрашивать Главное управление ВМС. Пока придет ответ, они, наверно, уже уедут…
За меня не беспокойтесь. Экспедиция рассчитана всего лишь на три месяца. Время в пути сюда не входит. Если получится, как я задумал, то сразу же по возвращении беру отпуск и еду домой. Ну а если сорвется, то все будет так, как я писал раньше. Привет сестрам. Ваш сын Бирен».
Из письма сына мать поняла только, что он отправляется в страну Кумбхакарны, а как только вернется оттуда, сразу же возьмет отпуск и приедет домой. Самира еще читала письмо, а Намта уже поднялась и тихонько прикрыла за собой дверь. Самира принялась читать письмо во второй раз.
Прошло четыре долгих месяца, пока они получили от Бирена следующее письмо. Бирен писал, что за время экспедиции очень устал и сейчас отсыпается в одном из приморских отелей, усиленно лечит глаза и много времени проводит на море. За те две недели, что остались до прихода судна, он надеется отдохнуть и привести себя в порядок. В конце была сделана приписка: как только они пришвартуются в Бомбее, он тотчас же берет краткосрочный отпуск и выезжает в Дели, чтобы повидаться с ними и провести вместе несколько дней.
Правда, хотелось бы побыть дома подольше, но на длительный отпуск теперь рассчитывать не приходится.
С того самого дня, как пришло письмо, вся семья жила ожиданием Бирена. Предстоящее событие отодвинуло на задний план все остальное, даже то, что случилось с Тарой, а уж в те дни это воспринималось никак не меньше, чем землетрясение. Бабу Шьямлал справил дочери скромную свадьбу, и Тара переехала в дом мужа. Единственным ее приданым был сундучок с пожитками.
После переезда сестры Самире стало совсем одиноко. Доходы семьи заметно сократились. Подарков матери Харбанс уже не преподносил. Рамми
