собаке. Пес резво ныряет в заросли. Видим: фазан отлетел метров на тридцать от нас и бежит среди травы. А Зяма не может сквозь густые колючки продраться. Тут и дядя Толя выбегает как был – без штанов.
Бежим все вдоль кустов за петухом в сторону деревеньки. Фазан впереди, мы, как ни стараемся, все сильнее отстаем от него. Зяма замечает на одном из огородов белых куриц. Видимо, выпустили их подкормиться после уборки урожая. Пес останавливается, думает пару секунд, решает, видимо, что куры на открытом пространстве – это добыча лучше, чем петух в кустах, и пулей бросается в огород.
Дядя Толя свистит, дядя Миша матерится, но собака уже в азарте, ничего не слышит. Бросаемся за ним. Начинается настоящая курино-собачья битва: вопли, визг, белые перья летят во все стороны. Почти настигаем их, когда Зяма вдруг замечает невдалеке добычу поинтереснее и покрупнее – из небольшого двора на шум выходят полюбопытствовать индюки.
Мы задыхаемся, путаясь в высокой траве. Мужчины орут, размахивают кулаками и ружьями. Но пес не думает. Что тут думать?! Индюк – вот это добыча, а не ваша дурацкая курица! Бросает полупридушенную птицу и пускается за приблизившимися индюками.
Разгорается новая битва: вопли теперь индюшиные, визг собачий, перья уже серые летят. Большие птицы кое-как разворачиваются и неуклюже бегут домой, обратно во двор. Зяма – за ними. Мы к этому времени только подбегаем к границам огорода. Раздается оглушительный собачий лай, затем визг.
Смотрим: две козы гонят Зяму назад, по очереди бодая в зад, за ними – огромный оскаленный белый кот и маленькая, но очень звонкая собачонка, все больше отстающая от этой карусели. Последней из ворот выбегает полусонная грузная женщина в длинной ночной рубахе и с веником в руках.
Зяма подбегает и прячется в ногах у дяди Толи, спешно пытающегося натянуть свои спадающие штаны. Козы и кот разворачиваются обратно, а собачонка бегает по кругу с оглушающим лаем. Видим: в нашу сторону с криками стартует сама хозяйка, по пути собирая своих кур, и мы, как обезумевшие, срываемся и несемся со всех ног обратно. Шапки набекрень, сапоги с ног слетают, падаем, встаем, снова бежим. Зяма – впереди всех.
На подступах к нашему лагерю видим летящую низко утку. Дядя Миша, не задумываясь, стреляет. Та падает в прудик, пес летит за ней. Ныряет. Вместо утки приносит рыбину весом примерно чуть больше килограмма. Та, видимо, грелась у поверхности и была подбита дробью прямо в голову. Зяма бросается обратно – за уткой.
Вижу, что недалеко от берега пес начинает тонуть, запутавшись в чем-то, может, в сетях. Недолго думая, ныряю за ним. Один шаг – и меня накрывает по шею. С трудом, под крики мужчин, выплываю, выдергиваю пса и так и доставляю до берега. Я – его за шкирку, он – в пасти утку.
Зубы у меня стучат друг о друга от холода, руки трясутся от волнения после пережитого. Дядя Миша заставляет меня сесть в машину и включает печку. Он что-то говорит, ругается, грозит мне пальцем. А я ему:
– Я ваш дочь люб-лю.
– Да знаю, – так по-простому отвечает он.
– Люб-лю Зоя, – пытаюсь его убедить.
Меня колотит. Дрожу всем телом.
– Да хорошо все, пацан. Хорошо, – хлопает по плечу, смеется и оставляет меня одного.
Засыпаю мокрый в кабине, а просыпаюсь уже от духотищи и совершенно сухой. Даже насморка нет. Глаза продираю – мужчины спят у потухшего костра, пес доедает шашлык. Выхожу, недолго любуюсь прудом и природой, затем собираю все вещи, закидываю вместе с мусором и скудной добычей в багажник. Гружу на заднее сиденье ходячих мертвецов – то есть спящих, пьяных охотников, запускаю в салон грязного, но совершенно довольного пса и везу всех домой.
Память меня не подводит – через полчаса плутания по лесным дорожкам мы выезжаем на шоссе, ведущее к городу.
Джастин
В это необыкновенное утро я просыпаюсь раньше обычного. Еще не глядя в окно, предчувствую что-то удивительное и… не ошибаюсь. Там, за стеклом, белые частички неба тихо опускаются на землю. Все вокруг укрыто пушистым ковром, во дворах белым-бело: дороги, клумбы, скамейки, крыши домов искрятся белым серебром на утреннем солнышке. Даже головные уборы редких прохожих покрыты снежным пухом!
Первое, что я испытываю, – это дикий восторг. Недолго думая, раскрываю створки окна, впуская в дом неповторимый запах свежего снега. Клянусь, это не похоже на то, что я видел в горах. Даже пахнет по-другому, какой-то свежестью, приближающейся зимой, стужей. От этой чистоты и морозности кружится голова.
Вытягиваю руку и, как ребенок, ловлю ладонью кружевные снежинки, кружащиеся в воздухе, словно в белом вальсе. Те ложатся на кожу невесомым перышком и тут же тают от моего дыхания. Смотрю завороженно, выдыхаю, смеясь. Это потрясающе! Действительно волшебно!
– Что там? – хрипло спрашивает Зоя.
Заметив, что окно открыто, она кутается в одеяло.
– Снег. Первый снег, Зайка!
Не могу больше сдерживаться. Захлопываю окно, быстро натягиваю штаны и выбегаю из комнаты. Несусь вниз. Мне хочется поскорей увидеть его и почувствовать. На ходу запрыгиваю в ботинки, распахиваю дверь и выбегаю во двор.
– Уау-у… Нет, уау-у!
Это сказка. На улице очень светло. Глаза слепит от большого количества белого цвета.
Задрав голову, наблюдаю, как сверху валят пушистые хлопья. Снежинки крупные и красивые. Их миллиарды, и у каждой свой, уникальный узор. Они опускаются на мое лицо, чуть пощипывая, и застревают в ресницах. Открываю рот и ловлю их языком. Пробую на вкус, но они так малы, что почти ничего не чувствую. Снег хрустит и скрипит под ногами, ботинки почти полностью тонут в белом покрывале, а я радуюсь, как последний болван.
– Джастин! – Зоя выбегает из дома в спортивном костюме и наспех накинутой парке. – Ты почему раздетый выбежал?
Протягивает мне куртку, шапку, перчатки.
– Ты видишь? – спрашиваю. – Видишь это?!
Впервые я так впечатлен, что даже не мерзну. Но все равно послушно надеваю теплую одежду.
– Вижу, – улыбается она, застегиваясь. – У нас снег лежит целых полгода. Тебе еще надоест.
– Как это может надоесть? – изумляюсь я.
Застегиваю куртку, собираю с земли белую мокрую кашицу и разминаю в руках. Ого, да из нее можно лепить снежки.
– Первый снег обычно сразу тает, – говорит Зайка.
Она тоже поднимает с земли ком снега и катает комок.
Мне нравится, как она выглядит в повернутой набок шапке, небрежно обмотанном вокруг шеи длинном вязаном шарфе, в спортивных штанах, гармошкой нависающих над ботинками. Простая, очаровательная, уютная.
Бам! Мне прилетает снежком в плечо.
