из магазина.
Вокруг фонтана бродили туристы. Двое — по виду американцы — без конца фотографировали фонтан. Двое других, что остановились в двух шагах от Миры, оживленно обсуждали львиную морду, из которой струилась вода.
— Третий век, — говорил один. — Этот фонтан — самый старый в Риме.
Мира мельком взглянула на достопримечательность и равнодушно отвернулась. И что за интерес разглядывать это старье? Поначалу они с Бальдэвом тоже как сумасшедшие носились вместе с толпами туристов, однако она быстренько разобралась: неинтересно, и ходить нечего. Когда в Париже Бальдэв вслед за другими потащился в Лувр, где одни только картины, Мира у входа решительно заявила мужу: «Ты ступай, а я тут подожду… Я приехала сюда совсем не затем, чтоб ноги бить. Картин я и в других местах насмотрелась!»
Сегодня, когда хозяин отеля принес ей в номер план Рима и, расстелив на столе, стал любезно объяснять, где расположены достопримечательности итальянской столицы — собор святого Петра, развалины Колизея и прочее, — Мира учтиво улыбнулась ему и сказала, что в Индии развалин ничуть не меньше и, чтобы осматривать их, ей совсем не надо было ехать в Италию. А в Италию она приехала, чтобы сделать кое-какие покупки, и он окажет ей большую любезность, если объяснит, как пройти в ближайшие магазины, а со всем остальным она справится сама.
Там, в Индии, обстановка их коттеджа больше напоминала коллекцию заграничных вещей. Все заграничное стало страстью Миры еще до замужества, когда она жила в отцовском доме. Отец придерживался правила — покупать все только импортное; либо импортное, либо ничего — вот такой он был человек. Отец ее состоял на государственной службе. В последнее время он стал очень важной персоной. У него была целая коллекция заграничных зажигалок — шесть штук, одна лучше другой. Все у них в доме было заграничное — от личной машины отца до последней запонки в рукавах его рубашки. А галстуков у отца было штук сорок или пятьдесят, и все до единого заграничные! Отец даже на утреннюю прогулку выходил в безукоризненно отглаженном костюме и обязательно при галстуке.
Выдавая дочь за молодого, подающего надежды дипломата, отец подарил новобрачным дорогой столовый сервиз на двенадцать персон — настоящий саксонский фарфор! От зависти Вимла даже в лице переменилась. А теперь вот… Теперь Мира сама ездит по Европе и приобретает заграничные вещи.
Легким движением она нажала на замок — сумочка бесшумно распахнулась. Мира невольно залюбовалась нежно-голубым шелком подкладки. Осторожно просунула руку внутрь и, вытащив мягкий ком тонкой бумаги, что обычно набивают в саквояжи и портфели, чтобы вещь не теряла формы, небрежно бросила в урну у фонтана.
Глаза ее мельком скользнули по этикетке — и она замерла, точно разбитая параличом. Не может быть!
Сумочка была сделана в Индии!..
Кровь бросилась ей в лицо. Ее бесстыдно обманули. Пока она слушала комплименты этого торгаша, он всучил ей индийскую сумочку! Вот подлец!
Мира взглянула на часы. Без четверти час. Ровно в час вся торговля прекращается — сегодня суббота. А если она не успеет и лавка закроется? Вот раззява! Надо было еще там, в лавке, заглянуть в сумочку. Развесила уши, а этот проходимец тут же и обвел ее вокруг пальца! За индийскую вещь содрал с нее две тысячи лир! Приехать в Рим, чтобы купить индийскую сумочку! Показаться с ней на улицах Дели?! Вот подонок! Вот прохвост! И ведь говорил ей Бальдэв, чтоб с итальяшками держала ухо востро — в два счета надуют.
Мира вскочила и, стуча каблучками по асфальту, почти бегом направилась к магазинчику. Нет, врешь, ты у меня возьмешь ее назад, а не то я в посольство пожалуюсь! Ты у меня не убежишь — найду на краю света!
Лавочник уже спускал жалюзи на витринах, когда за спиной у него послышался торопливый перестук каблуков. Повернув голову, он увидел Миру, и на его лице тотчас же появилась сладчайшая улыбка, какой он обычно встречал покупательниц.
— Сегодня солнце для меня взошло дважды! — воскликнул он, протягивая к ней руки. — Я знал, мадам, что вы придете еще раз. В магазине, где торгует Марио, всегда рады услужить молодой красивой жен…
— Почему вы не сказали мне, что эта сумочка сделана в Индии? — обрывая его, почти выкрикнула она.
Марио удивленно уставился на нее, ничего не понимая.
— Это очень красивая сумочка, мадам, — вкрадчиво заговорил он. — Может быть, мадам желает приобрести еще одну? Сегодня я уже продал их пятнадцать штук.
— Извините, но мне не нужна такая. Я хочу возвратить покупку.
— О мадам! — воскликнул лавочник. — Возвратить такую красивую сумочку!.. Может, она с дефектом? Я тотчас же заменю.
— Вы обманули меня…
— Если вы возвращаетесь в мой магазин, я готов обманывать вас хоть десять раз, — прижимая руки к груди и сверкая белозубой улыбкой, говорил лавочник. — Марио всегда был неравнодушен к красивым женщинам…
Мира рассердилась не на шутку.
— Почему вы не сказали, что сумочка сделана в Индии? — наступала она. — Вот ваша сумочка, и попрошу вернуть мне деньги.
— Мадам, — с укоризной протянул лавочник, — как можно?.. Если вы требуете, я верну деньги, но сумочка пусть останется у вас. Это мой скромный подарок вам.
— Нет, нет, сумочка мне не нужна.
— Но почему, мадам? Только сегодня до обеда я продал пятнадцать таких сумочек. Покупателям нравится индийская натуральная кожа.
— Возможно, но не мне.
— О мадам! Вам действительно не нравится эта прекрасная сумочка? — уже без улыбки спросил Марио.
Мира заколебалась, потом твердо сказала:
— Прекрасная она или нет, это не имеет никакого значения… Я не возьму ее.
Ничего не понимая, Марио не сводил с нее глаз.
Мира еще раз критически осмотрела сумочку. Как знать — может, и правду говорит, что только за полдня продал пятнадцать таких же? Сумочка и впрямь недурна — и цвет хорош, и форма…
— Вы могли бы оказать мне… одну услугу? — поколебавшись, уже спокойнее заговорила она.
— О мадам!..
— Вот, видите, внутри этикетка. Могли бы вы заменить ее на другую… ну, скажем, «Made in Italy»? [50]
Марио окинул покупательницу внимательным взглядом: роскошное сари, ярко-красное пятнышко синдура над разлетом тонких бровей…
— Наклейте вместо этой этикетки другую.
Марио понимающе улыбнулся и молча прошел за прилавок. Продолжая улыбаться, он оторвал от подкладки этикетку «Made in India» [51] и, ловко срезав с дамской шляпки ярлычок «Made in Italy», осторожно вклеил его на то же место.
— Если вас не затруднит… нельзя ли мне получить еще несколько таких же этикеток — «Made in Italy…» — проговорила Мира. — Не беспокойтесь, я за все уплачу.
Немного погодя Мира с сумочкой через плечо выходила из магазина.
«А не заметь
