Европы, откуда беженцы могли уехать в Южную или Северную Америку или Африку, чтобы спастись от ярости нацистов. И хотя беженцы находились в относительной безопасности под защитой закона о нейтралитете, над ними постоянно висела угроза, что какая-то из виз истечет, что повлечет арест тайной португальской полицией. К тому же неизменно присутствовал страх, что Германия нападет на Португалию и беженцы снова окажутся во власти нацистов. В ожидании виз и возможности сесть на корабль эти люди проводили в Лиссабоне мучительные месяцы и даже годы, даже те, кто умудрился сохранить свое состояние, хотя большинство приезжали, не имея ничего, кроме надетой на них одежды.
Шпионы кишели в этом человеческом котле, куда свозили газеты и новости со всех уголков мира. Они втайне платили местным жителям и полиции за подслушивание и доносы, налаживали отношения с богачами, проживавшими в роскошных отелях, чтобы получать различные сведения, и вбрасывали дезинформацию, чтобы та распространялась, как лесной пожар, и мешала врагу угадать следующий шаг. Так что картина складывалась захватывающая.
В 2021 году, несмотря на пандемию, мне повезло доехать до Лиссабона – я никогда не бывала в Португалии, и мне было очень важно вживую познакомиться с культурой, о которой я узнала так много за время своих исследований. Город оказался именно таким, как его описывали: с прекрасной архитектурой и кухней и населенным добрыми и щедрыми людьми. Меня знакомила с ним Ракель Эстевенс, потрясающий гид, а ее 101-летняя бабушка поделилась со мной подробностями о том, как жилось беженцам в тогдашнем Лиссабоне. Ракель не только строила маршруты в соответствии со спецификой моих интересов, но и всегда терпеливо отвечала на все мои вопросы. Я бесконечно благодарна им с бабушкой.
К сожалению, в книге не упоминается один человек, который, на мой взгляд, заслуживает особого внимания, – Соуза Мендеш, португальский консул, работавший в Бордо, во Франции. В июне 1940 года, когда Германия вторглась во Францию, нацисты захватывали города, а жители бежали в панике, он нарушил строгий запрет о выдаче виз. По мере того как португальское консульство заполняли толпы отчаявшихся людей, он послушал голос сердца и совести и поклялся подписать столько виз, сколько сможет, невзирая на национальность или вероисповедание соискателей, и выполнил свое обещание и не взял за это ни гроша. В течение трех дней он только и делал, что подписывал визы, в итоге ограничившись только фамилией – Мендеш, – но консульской печати на документах было достаточно, чтобы поток беженцев беспрепятственно пересекал границу. Прежде чем его вынудили остановиться, он подписал как минимум 3800 виз – это то количество, которое было официально подтверждено «Фондом имени Соузы Мендеша», основанного людьми, которых он спас, и их потомками, хотя общее число, предположительно, колеблется от десяти до тридцати тысяч. За противозаконные действия он навсегда был лишен звания, потерял доверие президента Салазара, который впоследствии еще и издал приказ, запрещающий предоставлять Мендешу работу в Португалии. Известно, что тот сказал: «Я не мог поступить иначе, а потому принимаю все последствия с любовью».
Хотя я провела обширное исследование Лиссабона времен Второй мировой войны, любые ошибки в повествовании остаются исключительно на моей совести.
А отсюда я перехожу ко второй сюжетной линии, линии Элейн. Будучи во Франции и собирая информацию для книги, я, на свое счастье, наткнулась на женщину по имени Люсьен Гуженец. Отважная, честная, полная достоинства, именно она вдохновила меня на образ Элейн. Она отдала одной еврейке свое удостоверение личности, чтобы спасти ее, вступила в Сопротивление и стала подмастерьем в подпольной типографии. Она оказалась единственной выжившей после того, как типографию накрыли нацисты, и выступила в защиту женщин, которым в конце войны обрили головы в качестве позорного наказания за сотрудничество с нацистами. Впрочем, Элейн – не ее отражение, хотя переняла многие ее черты и элементы биографии.
Антуан, Жан и Марсель тоже отчасти списаны с реальных коллег Люсьен по типографии: Марсель – с Андре Больера, Антуан – с Франциска Ваше, а Жан – с Поля Желье.
Еще один важный персонаж французской части повествования – командир Вернер. Я скомбинировала его образ на основе биографий реальных немецких офицеров, близких к Клаусу Барби – человека настолько жестокого, что его прозвали Лионским мясником. Не буду вдаваться в подробности неописуемых зверств, которыми он заслужил подобное имя, скажу только, что за свои чудовищные преступления он попал на скамью подсудимых только в старости, да и тогда ему назначили всего лишь тюремное заключение, в котором через четыре года он и скончался. Подобной милости его жертвам не выпало. Признаюсь, я люблю видеть, как злодей получает свое наказание, поэтому я придумала Вернера.
Многие персонажи моей книги также были вдохновлены рассказами о реальных людях, например, Манон. В той книге, где упоминалась душераздирающая история о том, как она потеряла ребенка, имя женщины не приводилось, а также не раскрывалось, что с ней стало дальше. Поэтому я взяла на себя смелость привести ее в Сопротивление, чтобы она могла, по мере своих сил, отомстить нацистам.
Мне сказочно повезло, что я смогла доехать до Лиона уже в процессе написания этой книги. Я не только гуляла по улицам и трабулям, впитывая красоту и атмосферу столицы французского Сопротивления времен Второй мировой, но я также провела бессчетное количество времени в Музее Сопротивления (Centre d’histoire de la résistance et de la deportation) и Музее тюрьмы Монлюк. В обоих представлены производящие неизгладимое впечатление экспозиции о том, что пережили французы за время нацистской оккупации, и о подвигах тех, кто сопротивлялся захватчикам. К тому же мне повезло встретить еще одного невероятного гида, Жана Мартинеса, который представляет собой неистощимый источник знаний о Сопротивлении и Франции времен Второй мировой и который любезно отвечал на все вопросы, возникавшие у меня в процессе написания этого романа.
Как и в случае с Лиссабоном, я столько прочитала о Лионе и французском Сопротивлении, что где-то могла ошибиться, и эти ошибки всецело на моей совести.
В этом примечании я также хочу коснуться такого важного элемента повествования, как шифр, с помощью которого Ава получила послание от Элейн. В то время как шифровки являлись важной составляющей деятельности Сопротивления, мне не удалось найти конкретной информации о кодах, которые оно использовало, так что я, с небольшими изменениями, описала принцип кодировки с помощью поэм, который в какой-то момент находился на вооружении спецслужб.
Я чрезвычайно благодарна всем специалистам, которые помогали мне выстраивать этот роман, от гидов и музейных работников до авторов документальных материалов и свидетелей событий, которые доверили мне свои истории. Я
