сказала, что не вернется, если я скажу тебе. Поэтому я умолчала. Прости меня, Мейкон.
Меня выводит из себя то, что она даже не пытается спорить со мной. Мне нужен огонь, буйное объяснение. Я хочу, чтобы она сказала мне, что я все неправильно понял, что она не поставила Сэм выше меня. Та дала о себе знать еще до писем. Я качаюсь на пятках, и меня осеняет мысль. Тело пробирает дрожь, когда я выдавливаю из себя слова.
— Когда я нашел тебя на кухне… — я тяжело сглатываю, гнев нарастает. — И ты пыталась прекратить наши отношения, потому что не могла забыть, как я обращался с тобой в детстве… — Она морщится, не встречаясь со мной взглядом. — Все это было из-за Сэм, верно? Из-за того, что ты только что сказала? Что она заставила тебя думать, что я манипулирую тобой?
На секунду Делайла закрывает глаза, но, как только они распахиваются, в их ярких глубинах таится боль.
— Да. Это было из-за Сэм. Она сыграла на моей неуверенности.
Я быстро и решительно киваю.
— Здорово. И, вместо того чтобы поговорить со мной об этом и рассказать, что произошло на самом деле, ты попыталась отстраниться.
Это больно. Я не был к такому готов. Я могу смириться с тем, что Делайла не рассказала мне о Сэм, потому что посчитала, что так заставит ее вернуться. Но это? Я потираю рукой грудь.
Ее нижняя губа дрожит, но она отвечает:
— Я не идеальна. Некоторые шрамы настолько укоренились, что от них трудно избавиться. Когда Сэм сказала…
— Сэм, — усмехаюсь я. — Всегда чертова Сэм. Она втаптывает тебя в грязь, а ты снова и снова позволяешь ей водить тебя за нос. Когда ты поумнеешь?
Глаза Делайлы вспыхивают.
— Ты только что сказал мне, что нет ничего плохого в том, чтобы попытаться помочь людям, которых любишь.
— Тогда я подумал, что ты говоришь о защите мамы. А не о… какой же бред. А как насчет меня, Делайла? Я открылся тебе, поведал о всех мрачных тайнах прошлого. Я доверился тебе. — Всем своим проклятым сердцем. — А ты не доверилась мне достаточно, чтобы рассказать правду, почему у тебя были сомнения.
— Мне очень жаль, Мейкон. — Делайла заметно скукоживается. И меня бесит, что я хочу ее обнять. Сейчас я слишком зол. Я чувствую, как земля уходит из-под ног. Как она может так хорошо знать меня и не понимать очевидного?
— Когда мы были детьми, у меня ничего не было, кроме моей гордости, — сурово говорю я. — Я думал, что защищать свою гордость — самое важное в этом мире. Но я вырос и понял, что самое важное — уметь доверять. Я впустил тебя, потому что думал, что могу…
— Мейкон…
— Если мы не можем доверить друг другу худшее в нас самих, то какой тогда в этом смысл? — Я широко раскидываю руки.
— Я правда доверяю тебе. Помимо истории с Сэм я никогда не лгала тебе.
— К несчастью, с этой ложью мне трудно смириться.
Мы молча смотрим друг на друга. И я жду, что она скажет хоть что-нибудь, чтобы улучшить ситуацию. Что она любит меня и мне не придется задаваться вопросом, всегда ли она будет ставить Сэм выше меня.
Она не говорит. Впервые в наших отношениях Делайла молчит.
Я делаю глубокий вдох.
— Так мы только зайдем в тупик. Мне нужно проветрить голову. Я не могу этого сделать, когда ты рядом.
С таким же успехом я мог бы дать ей пощечину. Она заметно отшатывается. Но потом расправляет плечи.
— Хорошо. Я только соберу вещи. Я останусь у мамы.
Заберет вещи?
— Ты уезжаешь?
Между ее бровями появляется небольшая морщинка.
— Ты сказал, что тебе нужно дать личное пространство. Я так и сделаю. А чего ты ожидал от меня?
Я ожидал, что она оставит меня одного на некоторое время, пока я не успокоюсь, а не уедет. Я ожидал, что она будет бороться, а не сбегать. Что выберет меня — нас.
— Кроме того, — говорит она, направляясь к двери спальни, — мне нужно кое-что обсудить с сестрой.
Делайла останавливается, чтобы вглядеться в выражение моего лица.
— Я только что узнала, что моя сестра была ответственна за самый унизительный случай в моей жизни. Я годами ненавидела тебя за то, что ты не делал. Я солгала ради нее, тем самым причинив боль тебе. Тебе нужно пространство. Так что, Мейкон, я собираюсь поговорить со своей сестрой.
Это сильный удар под дых.
— Тогда ступай.
Делайла смотрит сквозь меня, как раньше, словно я болезненное воспоминание о том, что лучше оставить в прошлом. Словно я враг. Я ненавижу этот взгляд. Мое самообладание лопается.
— Чего ты ждешь? Вперед!
Делайла вскидывает подбородок, и в ее глазах загорается та искра, которую я ждал. Но я также вижу в них боль. Ее голос звучит напряженно.
— Я никогда не хотела причинять тебе боль. Я знаю, что солгала, но это была всего лишь…
— Очередная ложь между нами?
Делайла моргает один раз, прежде чем ответить:
— Да. Думаю, так оно и было. — Затем она уходит. И это ранит больнее всего.
Делайла
Пол плывет у меня под ногами. Признание Сэм ударило отбойным молотком по моему сердцу. Но ссора с Мейконом сделала в сотни раз больнее. Меня всю трясет.
Мы оба солгали. Оба подвели друг друга по-своему.
Ложь все равно остается ложью. Мы собирались преодолеть ошибки прошлого и начать все с чистого листа, выложив все карты на стол. И все же я утаила звонок Сэм. А он собирался всю жизнь хранить секрет о проделке Сэм, будь его воля.
От мысли, что они с Сэм разделяли эту тайну, у меня скручивает желудок. Я знаю, что Мейкон чувствует то же самого из-за моего молчания о звонке Сэм.
Он прав. Если мы не можем полностью доверять друг другу, то какой в этом смысл?
Слезы затуманивают глаза. Мейкон выгнал меня. Это ранило больнее всего. Я убралась из его комнаты так быстро, как только могла, чтобы он не увидел, как я разваливаюсь на части.
Сэм нет в доме. Я понятия не имею, куда она ушла, и, если честно, меня это не особо волнует. Я сказала Мейкону, что хочу поговорить со своей сестрой — поскольку знала, что это выведет его из себя, — но я испытываю только чувство отвращения к ней и к себе, потому что не знаю, что бы я сделала прямо сейчас.
Я направляюсь к маме, потому что, кроме отеля, мне
