Эрика включила верхний свет. Томас встал, делая вид, что изучает страницы, которые только что прочел; затем почувствовал приближение Кати.
– Ты поэтому так сдружился с малышом? – спросила она.
– Ты про Фридо?
– С кем еще?
– Я люблю Фридо.
– Так сильно, что использовал его для своей книги? – спросила Катя и удалилась в другой конец комнаты, присоединившись к брату и его сыну.
Глава 16
Лос-Анджелес, 1948 год
Элизабет устремила на него недоуменный взгляд:
– Моим дочерям не нравится, когда над ними смеются, обеим.
– Я думала, мы говорим об Анжелике, – сказала Катя.
– Есть еще Доминика, – ответила Элизабет. – Пожалуйста, не надо их обижать.
Поскольку Доминике было всего четыре года, Томасу казалось странным, что о ней говорили как о взрослой.
Элизабет вместе со своими обидчивыми дочками гостила у них, пока Боргезе был в Италии с миссией, о которой не полагалось расспрашивать. Первый раз оказавшись с девочками за столом и увидев, что Анжелике не нравится лед в воде, Томас заметил, что все хорошие маленькие девочки в его окружении лед просто обожают.
– А маленькие девочки, которые не любят лед, как правило, не очень любезны, – добавил он по-английски.
Анжелика, которой недавно исполнилось восемь, внезапно расстроилась и обратилась к матери, чтобы высказать свое недовольство. Элизабет велела ей идти на кухню и попросить, чтобы ей накрыли обед в саду.
– Я скоро приду, посмотрю, все ли у тебя хорошо.
Элизабет с каменным выражением смотрела на отца.
– Это была шутка, – сказал Томас.
– Ей не нравится, когда ее называют маленькой, – ответила Элизабет. – Или не очень любезной.
– Какая умница, – заметила Эрика. – Мне тоже никогда такое не нравилось.
– Уверен, я никогда не называл тебя маленькой, – сказал Томас.
– Или не очень любезной.
Позднее, в его кабинете, Томас и Катя вполголоса обсуждали, что случилось с Элизабет за те десять лет, которые она прожила вдали от них. Томас вечно подшучивал и подтрунивал над внуками, придумывал смешные прозвища и розыгрыши и не понимал, почему внучкам претит этот беспечный тон. Вероятно, они унаследовали чувствительность и отсутствие чувства юмора от этих ужасных Боргезе.
В следующий раз Анжелика явилась за стол бледная и расстроенная, словно принцесса, чье достоинство оскорбили. Томас заметил, что Эрика села с ней рядом.
– Что ты сейчас читаешь? – спросила она.
– В нашей семье это непросто, – ответила девочка, – поскольку с отцом мы говорим по-итальянски, с матерью по-немецки, а с сестрой общаемся по-английски. Поэтому нам есть из чего выбирать. В настоящее время я читаю Льюиса Кэрролла. Он оказывает на меня большое влияние.
Прогуливаясь по саду, Томас с Катей согласились, что в их детстве такой ответ вызвал бы насмешки как со стороны братьев и сестер, так и со стороны родителей.
– Неужели так ведут себя все американские дети? – спросила Катя. – Или это придумали в Чикаго Элизабет с Боргезе?
На следующее утро Эрика разложила на полу в большой комнате карту Европы и принялась показывать Анжелике места, где она побывала, а Анжелика задавала серьезные и продуманные вопросы. Доминика возилась в углу с куклами, Элизабет читала.
– Тетя Эрика собирается взять нас в гавань Марина-дель-Рей, – сообщила им Анжелика на немецком со следами итальянского акцента.
– Обеих? – спросила Катя.
– Да, мы будем есть мороженое и хот-доги.
– Только не кладите в мороженое горчицу, – сказал Томас и тут же вспомнил, что подобное замечание может быть воспринято как насмешка. Словно они были не способны сами разобраться, как им есть.
Он постарался исправить положение.
– В Санта-Монике делают превосходные хот-доги, – заметил Томас.
– Нам говорили, – ответила Анжелика, подняв глаза от карты.
За обедом, в отсутствие Эрики и девочек, Томас был поражен ненавистью Элизабет к Германии.
– Я не хочу больше слышать об этой стране, – сказала она. – Меня не волнует, что с ней происходит. Ноги моей больше там не будет.
Томас гадал: возможно, Элизабет несчастна в браке с Боргезе и любыми способами стремится избежать расспросов?
– Ты обвиняешь Германию в том, что она лишила тебя юности? – спросил Томас.
– Я ни в чем не виню ни моих родителей, ни мою бывшую страну. Я ни в чем никого не виню.
– А тебе есть в чем винить родителей? – спросила Катя.
– Во-первых, я не получила хорошего образования. Во-вторых, любовь всегда доставалась мне как награда.
– Награда за что? – спросила Катя.
– За то, что была тихой и милой, за то, что была послушной маленькой девочкой.
– Ты никогда не была милой с младшим братом, – возразила Катя.
– Михаэль такой зануда! – воскликнула Элизабет.
Она рассмеялась.
– У тебя были романы?
Томас услышал, как Катя затаила дыхание. Он и сам удивился, что осмелился задать дочери подобный вопрос.
– Один или два раза, – ответила Элизабет и снова рассмеялась.
– У тебя был роман с Германом Брохом? – спросил Томас.
– Мы несколько раз встретились. Я не назвала бы это романом. Но это еще до свадьбы. В те времена он был очень мил.
– Он известен своей грубостью, – заметил Томас.
– Только не со мной, – ответила Элизабет.
Его дочь стала раздражительной и суровой. Томасу хотелось, чтобы она пожила у них подольше.
Он не замечал записной книжки, лежавшей на столике рядом с дочерью, пока Элизабет ее не открыла.
– Я записала вопросы, которые хотела задать вам обоим, – сказала она.
– Я не удивлена, – ответила Катя.
– Первый вопрос. Почему здесь живет Эрика?
– Ей больше некуда податься, – ответила Катя. – Раньше она выступала с лекциями. Теперь никто не желает слышать о Германии и войне.
– А где ее муж?
– Оден? Он никогда не был ей мужем. Они не виделись несколько лет.
– Почему она не с Бруно Вальтером? Его жена умерла, и она могла бы за него выйти.
– У него другие планы, – ответила Катя.
– Что она здесь делает?
– Она собирается стать секретарем отца. А также помогать мне по дому, в тех пределах, в которых я ей это позволю.
– Почему вы не хотите, чтобы она жила своей жизнью?
– Она нужна твоему отцу.
– Она намерена оставаться здесь навсегда?
– Видимо, так, – ответила Катя.
– А где Моника?
– В Нью-Йорке, – ответила Катя. – Разве она не дает о себе знать? Иногда я получаю от нее по письму в день.
Томас удивленно посмотрел на жену. Он впервые об этом слышал.
– Она пишет, что мечтает найти место, где нет книг, – сказала Катя. – Поэтому ей не слишком нравится бывать у нас. Но я уверена, со временем все изменится. Не может не измениться.
Палец Элизабет пробежал вниз по списку.
– Почему ты вышла за него? – спросила она Катю, показав на отца.
Катя
