мне муж… муж…
Их объятия полны желания, силы и чувства. Полчаса спустя Алеша уже спит на постели своей нежданной-негаданной супруги, спит крепким сном человека, двое суток не смыкавшего глаз.
2
Около шести вернулись с работы хозяева Василий Тимофеевич и Татьяна Викторовна. Супруги-ровесники лет тридцати, они поженились еще в бытность студентами строительного института и теперь оба работали в Госстрое. Хозяйка, статная женщина с косами, уложенными корзинкой вокруг головы, казалась на первый взгляд женственной и добросердечной. Но не зря мудрецы советуют не слишком доверять первому взгляду. Мало кто мог сравниться с Татьяной Викторовной в жесткой педантичности. Зато ее муж был натуральным Васей — мягким безвольным человеком с конторскими резинками на рукавах рубашки.
— Что это с тобой такое? — поинтересовалась Татьяна Викторовна, едва войдя в квартиру.
В самом деле, Надя работала у них уже почти полгода, но никогда еще не выглядела такой сияющей красавицей. Девушку словно подменили. Она сменила заношенное повседневное платье на черную юбку и белоснежную блузку, губы накрашены, брови подведены, и завитые волосы выдают совсем недавний визит в парикмахерскую. Но главное — каким радостным блеском сияют ее глаза, какой румянец полыхает на щеках, каким счастьем дышит все ее существо!
— Мой муж приехал! — с гордостью возвещает она оторопевшей хозяйке.
— Муж?! Какой муж?
Татьяна Викторовна смотрит и не верит: откуда взяться мужу у этой хромой замарашки? Надя коротко объясняет: они встретились в лагере, потом она вышла на свободу, а вот теперь выпустили и его.
— Ну и где он сейчас? — недовольно спрашивает хозяйка.
Видно, что ей совсем не по нраву эти внезапные осложнения.
— Здесь, у меня в комнате!
Они входят в Надину комнатушку, где сном младенца спит Алеша. После нескольких дней неимоверного напряжения он наконец расслабился, и на его лице разлито выражение безмятежного покоя. Тем не менее слух у беглого заключенного всегда начеку. Заслышав близкий разговор, Алеша открывает глаза и вскакивает с кровати.
— Это твой муж? — в изумлении произносит хозяйка.
— Да! Это мой муж! — гордо подтверждает Надя.
Три пары глаз вперяются в Алешино лицо, в его высокую плечистую фигуру. В этот решительный момент нервы беглеца напряжены до предела, но внешне это почти не сказывается. Он с вежливой улыбкой обращается к хозяину — добродушному толстячку с нелепыми резинками на рукавах:
— Извините, что потревожил вас…
— Ничего страшного! — автоматически отвечает вежливостью на вежливость наивный Василий Тимофеевич.
Но, к несчастью, в этом доме правит бал вовсе не он, и это проясняется уже в следующую секунду, когда Татьяна Викторовна обращается к Алеше с просьбой предъявить паспорт.
Паспорт — слабое место беглеца. У Алеши есть в кармане документ на имя Семена Сергеевича Травкина, 1918 года рождения. Вот только фотография в паспорте совсем не похожа на Алешин портрет. Кроме того, срок действия документа истек два года тому назад, а такая ушлая особа, как эта дама с корзинкой, не может не знать, что после выхода из лагеря бывшие заключенные получают новый паспорт в обмен на справку об освобождении.
Нет-нет, опасно показывать ей столь очевидно фальшивый документ. Поэтому Алеша напускает на себя выражение невинной беспечности и небрежно машет рукой.
— Охотно предъявил бы, — говорит он, — но не могу. Сдал справку из лагеря в милицию. Обещали выправить новый паспорт через пару дней.
Надя смотрит на супруга с оттенком изумления. Она рада, что он так лихо выпутался из непростой ситуации, но в то же время ее беспокоит актерское мастерство, с которым Алеша обвел вокруг пальца бдительную хозяйку. Его ложь звучит совершенно естественно, ни один мускул на лице не выдает обмана. «Э, да с таким мужем придется держать ухо востро!» — думает Надя Ракитова. Тем временем Алеша развивает успех.
— Я уеду, как только получу паспорт, — говорит он. — Устроюсь на новом месте и тогда уже выпишу к себе Надю.
Он поворачивается к Наде, призывая ее в свидетельницы. Глаза беглеца и хромоножки встречаются. «Что же ты молчишь?» — говорит, требует, молит его взгляд. «В самом деле, — думает она. — Я должна исполнять свою часть договора…» И Надя отвечает мужу широкой улыбкой счастливой женщины, женщины, которая готова на все ради своего суженого. Эта улыбка так светла, так естественна и правдива, что убеждает даже Татьяну Викторовну. Конечно, этот неизвестно откуда свалившийся на голову муж выглядит крайне подозрительно, но уж в женской психологии дама с косами понимает хорошо. Домработница Надя не врет: это и в самом деле ее мужчина.
Маленькая Наташка окончательно склоняет чашу весов в нужную сторону. Она вбегает в комнату и первым делом бросается к Алеше, усаживается к нему на колени и принимается болтать. Родители удивленно переглядываются: их дочь не из тех детей, которые легко идут к чужим людям.
— Хорошо, — сдается Татьяна Викторовна. — Надя, накрывай на стол!
Похоже, опасность миновала. Алеша нашел-таки убежище на ближайшие дни. Близится ночь. Наташка уложена спать, хозяева ушли в кино на поздний сеанс. Надя подает ужин: горячий суп, мясные тефтели в соусе, чай со сгущенкой. Все вкусно, все по-домашнему, все напоминает давние времена родного уюта. Несомненно, хромоножка хорошо разбирается в вопросах домашнего хозяйства. Возвращаются из кино хозяева. Завтра рабочий день, пора на боковую. В одиннадцать затихают в доме ходьба и приглушенные разговоры. Надя выключает свет и ложится в постель к мужу.
Проходят три дня, четыре. Алеша не выходит на улицу. Он отращивает бороду — так надежней.
— Уф, колючий! — смеется по ночам Надя.
От нее пахнет яблоками, пахнет счастьем. Нет, он не собирается бриться: поменяешь лицо — поменяешь удачу. Да и жалуется Надя больше для проформы. Эта некогда невзрачная калека расцвела, как диковинный бутон. На губах постоянно играет улыбка, глаза сияют, любовная страсть ее не знает насыщения. Счастливица, просто счастливица! Вот уж поистине выиграла в лотерею, отхватила себе такого красавца и умника, всем на загляденье. Теперь он принадлежит ей и только ей, на веки вечные. Это самое главное,
