- Очень хорошие гравюры. У Флер прелестные вещи.
- Извини меня, я пойду переоденусь. - И Клер ушла в ванную.
Раздумывая о неприятном положении, в котором очутилась сестра, Динни почувствовала полную беспомощность, знакомую всем, кроме тех, кто всегда и все "лучше знает". Подавленная, подошла она к окну и отдернула занавеску. За окном было мглисто и темно. Выехавшая из соседнего гаража машина ждала своего шофера.
"Разве тут можно торговать древностями?" - подумала она. В это время из-за угла появился человек; он останавливался перед каждым домом, видимо, ища какой-то номер. Затем прошел по другой стороне переулка, вернулся и остановился как раз под окном. Она отметила уверенность и силу, которыми веяло от статной фигуры в пальто.
"Боже милостивый! - подумала она. - Джерри!" Она опустила занавеску и бросилась в ванную. Открывая дверь, Динни услышала унылое позвякивание колокольчика, оставшегося еще от антикварши.
Клер, в одном белье, стояла под единственной электрической лампочкой и рассматривала в ручное зеркальце свои губы. Динни сразу заполнила собой все свободное место.
- Клер, - сказала Динни, - он здесь.
Клер обернулась. На ее бледных плечах лежали отсветы лампочки, поблескивал шелк белья и расширенные от изумления темные глаза. Она даже сестре показалась каким-то видением.
- Джерри?
Динни кивнула.
- А я не желаю его видеть. - Она посмотрела на ручные часы. - И меня ждут к семи. Вот черт!
Динни вовсе не хотела, чтобы столь опрометчиво назначенное свидание сестры с Тони состоялось, но неожиданно для самой себя предложила:
- Хочешь, я выйду к Джерри? Он, наверное, видел свет в окнах.
- Скажи, Динни, ты могла бы увести его с собой?
- Попробую.
- Попытайся, детка. Это было бы замечательно. Удивляюсь только, как он нашел мою квартиру. Вот проклятье! Теперь будет меня преследовать!
Динни вернулась в гостиную, выключила свет и спустилась по винтовой лестнице. В это время снова зазвенел колокольчик. Идя через пустую комнату, она обдумала план действий. "Кажется, дверь открывается внутрь, надо ее за собой захлопнуть". Ее сердце билось; она сделала глубокий вздох, быстро распахнула дверь, вышла и с шумом захлопнула ее за собой. Она очутилась лицом к лицу со своим зятем и отпрянула с превосходно разыгранным изумлением:
- Кто тут?
Он приподнял шляпу. Они молча смотрели друг на друга.
- Динни! Клер дома?
- Да. Но она никого не хочет видеть.
- Вы хотите сказать - не хочет видеть меня?
- Если угодно - да.
Он испытующе смотрел на нее своими дерзкими глазами.
- Что ж, зайду в другой раз. Вам в какую сторону?
- На Маунт-стрит.
- Разрешите вас проводить?
- Пожалуйста.
Она шла рядом с ним и твердила себе: "Будь осторожна!" Когда он был здесь, она относилась к нему иначе, чем в его отсутствие. Недаром все утверждали, что в Джерри Корвене есть какое-то обаяние.
- Вероятно, Клер отзывалась обо мне весьма нелестно?
- Пожалуйста, оставим эту тему: я разделяю ее чувства, каковы бы они ни были.
- Разумеется. Вы образец преданности. Но ведь вы знаете, Динни, до чего она очаровательна.
Он взглянул на нее сбоку, и в его глазах мелькнула усмешка. Она вспомнила видение в ванной - стройную шею сестры, блеск ее кожи, темные волосы и глаза. Половое влечение? Отвратительный термин!
- Вы себе не представляете, какая это мука! - продолжал он. - И потом я всегда был экспериментатором.
Динни вдруг остановилась.
- Она моя сестра, не забывайте.
- Вы убеждены? Вы так не похожи друг на друга, что просто не верится.
Динни молча шла рядом с ним.
- Послушайте, Динни, - вкрадчиво начал он опять. - Ну, я сластолюбец, если хотите, но что из этого? Половое влечение, конечно, заставляет нас делать ошибки. Если вам скажут, что нет, - не верьте. Но такие вещи изживаются, и дело вообще не в них. Пусть Клер ко мне вернется, и она через два года обо всем забудет. Жизнь, которую мы ведем, ей нравится, а я не придирчив. Брак в конце концов не монастырь.
- Вы хотите сказать, что к тому времени вы займетесь экспериментами над кем-нибудь другим?
Он пожал плечами, покосился на нее и улыбнулся.
- Довольно странный разговор, не правда ли? Я хочу заставить вас понять, что во мне живут два человека. У одного - а его-то и следует принимать в расчет - есть свое дело, и он это дело любит. Клер должна держаться за этого человека, потому что с ним она не закиснет. Она будет в самой гуще жизни, среди незаурядных людей, у нее будут интересы и развлечения, а она это любит. У нее будет известная власть, а власть ее привлекает. Другой человек - да, если хотите, его можно кое в чем упрекнуть; но худшее уже позади, или, вернее, будет позади, когда мы снова начнем жить вместе. Как видите, я честен - или бесстыден... называйте, как хотите.
- Но я не понимаю, - сухо возразила Динни, - где же во всем этом любовь?
- Может быть, нигде. Брак основан на взаимной заинтересованности и влечении. Первая с годами растет, второе блекнет, а ведь она именно этого и хочет.
- Я не могу говорить за Клер, но думаю, что это не так.
- Ну, дорогая, вы в этой области еще совершенно неопытны.
- И, надеюсь, никогда не буду. Но мне бы очень не понравилось такое сочетание сделки и порока.
Он рассмеялся.
- А мне нравится ваша прямота. Нет, серьезно, Динни, вы должны на нее повлиять. Она совершает огромную ошибку.
Динни вдруг овладел неудержимый гнев.
- Я думаю, - проговорила она сквозь зубы, - что огромную ошибку сделали вы. Некоторые лошади не терпят плохого обращения, и потом уж с ними ни за что не поладишь.
Он промолчал.
- Вы едва ли захотите, чтобы в вашей семье был развод, - заметил он наконец и пристально посмотрел на нее. - Я уже сказал Клер, что вины на себя не возьму. Очень сожалею, но в этом я тверд. Кроме того, если она ко мне не вернется, то все равно жить, как ей вздумается, я не позволю.
- Вы хотите сказать, что если она вернется, тогда позволите? продолжала Динни сквозь зубы.
- Вероятно, этим дело бы и кончилось.
- Понятно. Пожалуй, нам пора проститься.
- Как вам угодно. Вы считаете меня циником? Не спорю. Но я сделаю все, чтобы Клер вернулась. А если она не вернется, пусть пеняет на себя.
Они остановились под фонарем, и Динни заставила себя посмотреть ему в глаза. Этот человек, с кошачьей усмешкой и неподвижным взглядом, напоминал огромного бесстыдного и безжалостного кота.
- Я все поняла, - сдержанно сказала Динни. - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, Динни! Мне очень жаль, но лучше уж играть в открытую. Вашу руку!
Неожиданно для самой себя она протянула ему руку и свернула на Маунт-стрит.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Когда Динни входила в дом тетки, она всей душой сочувствовала сестре и вместе с тем понимала теперь, почему Клер все же вышла за Джерри Корвена. В нем действительно таилась какая-то гипнотическая сила, какая-то вызывающая бесстыдная дерзость, не лишенная известной притягательности. Естественно, что он имел огромную власть над туземцами и мягко, но вместе с тем беспощадно заставлял их подчиняться своей воле; он мог подчинять себе даже своих сослуживцев. Динни понимала также, как трудно, должно быть, отказывать ему в физической близости, пока он не оскорбляет человеческое достоинство.
Из печального раздумья ее вывел голос тетки, говоривший:
- Вот она, Адриан!
На верху лестницы стоял дядя Адриан; его лицо с козлиной бородкой выглядывало из-за плеча сестры.
- Пришли твои вещи, детка. Где ты была?
- У Клер, тетечка.
- Знаешь, Динни, - сказал Адриан, - а ведь я не видел тебя чуть ли не целый год.
- И я тоже, дядя. Как в Блумсбери? Все благополучно? Кризис не повлиял на ископаемых?
- Ископаемые in esse {Как они есть сейчас (лат.).} чувствуют себя прекрасно; in posse {Что касается их будущего (лат.).} они очень ненадежны, а денег на экспедиции у нас нет. Происхождение Homo sapiens {Разумного человека (лат.).} больше чем когда-либо покрыто туманом.
- Одеваться к ужину не нужно, Динни, Адриан остается. Лоренс будет так рад. Вы можете поболтать, пока я пойду распущу пояс. Может быть, ты хочешь подтянуть свой?
- Нет, спасибо, тетечка.
- Тогда иди туда.
Динни вошла в гостиную и села рядом с дядей. Дядя, худой и бородатый, с серьезным морщинистым лицом, загорелым даже в ноябре, сидел, скрестив длинные ноги, смотрел на нее сочувствующим взглядом и, как всегда, казалось, готов был слушать ее сердечные излияния.
- Ты знаешь насчет Клер, дядя?
- Голые факты, без "почему" и "отчего".
- Но они весьма некрасивы. Ты когда-нибудь имел дело с садистом?
- Однажды - в Маргете. В школе. Тогда я, конечно, не понимал, в чем дело, а потом сообразил. Ты хочешь сказать, что Корвен - садист?
- Так говорит Клер. Я шла с ним от ее дома. Очень странный человек.
- Неужели психопат? - спросил Адриан, поежившись.
- Разумнее нас с тобой. Но он желает все делать как ему нравится, совершенно не считаясь с другими, а когда это не удается, он кусается. Не может ли Клер получить развод, не предавая гласности их интимную жизнь?
