Всем неловко и хочется поскорее уйти.
Дверь закрывается, агент и молодые уходят.
Оставив у вас в коридоре немного своего счастья.
Стараетесь не смотреть друг на друга.
Жена прячется в твоем теле.
Просто говоришь, что идешь к ней на работу.
Предлагает помочь тебе одеться.
Интересуешься, а можно без нижнего белья обойтись.
Соглашается: да, чего уж.
И вообще, на что там лифчик напяливать, один пшик, курам на смех.
Глядишь на нее возмущенно.
Почти с обидой.
Ты всегда защищал ее грудь, когда она на нее нападала.
Бурчишь, что справишься сам.
Опять метро, ты в спортивном костюме, надетом на голое тело, сидишь, читаешь в блокноте жены, что и как ты должен сделать у нее на работе.
Телефонные звонки, электронные письма, контракты, обеды, коктейли.
Какой-то мужчина поглядывает на тебя, но у тебя такой потерянный вид, что он быстро теряет интерес.
Наклоняешь голову, нервно играешь с ее обручальным кольцом, вот оно тебе хорошо знакомо.
Несмотря на упадок сил, все же признаешь, что могло быть и хуже.
Что жена могла бы, например, быть врачом.
Или ветеринаром.
А так, по крайней мере, вы ничью жизнь опасности не подвергаете.
Разве что свою.
На которой и без того поставили крест.
Поднимаешь голову — нет, метро тебе не подходит, слишком душит реальность, негде воображению разгуляться.
Или наоборот.
Правой рукой залезаешь под свитер, кладешь ее на живот, давишь на пресс, осторожно поднимаешь руку выше, косишься на соседа — хорошо, читает журнал — и тут упираешься пальцами в левую грудь, она меньше правой, жене она совсем не нравится.
Накрываешь ее ладонью.
Сжимаешь.
Под рукой бьется сердце жены.
И ничего от тебя не требует.
Ты тоже.
Переключаешься на журнал соседа.
Заметив это, сосед поворачивается к тебе боком.
Удивляешься: почему нельзя вместе читать журнал.
Тем более, статью про Карибские острова.
Спрашиваешь у него, почему нельзя читать журнал вместе.
Но он в наушниках, и не слышит голос жены.
Поднимаешь глаза, рядом — девушка, чудо как хороша, улыбается.
К мужскому вниманию уже привык, а как быть с девушками, не понятно.
Я тоже хочу, — говорит она. — Втроем читать будем.
Звонит мсье-бестселлер, уже третий раз за утро, секретарша удивляется, почему не хочешь с ним разговаривать, а в голове такой бардак, что тебе сейчас не до него и не до его романа, тем более, что ты понятия не имеешь, о чем он.
Секретарша, не сводя глаз с твоего облаченья, пытается тебя вразумить, а ты только завороженно смотришь на ее губы и под конец соглашаешься перезвонить.
Мсье-бестселлер на приветствия не разменивается, сразу переходит в атаку — что с романом, почему ему до сих пор не позвонили.
Говорит с тобой и продолжает стучать по клавиатуре, ты представляешь себе, как там, в своем загородном доме, он сидит и пишет без передышки, и трое его детей тоже пишут с ним рядом, а жена пишет в саду.
Как бы между прочим замечаешь, что рукопись получил накануне, отвечает, что удивлен, полагал, что дело имеет с профессионалом. Ты возмущен, что он, собственно говоря, хочет этим сказать, но сдерживаешься. Объясняешь, ты, мол, разводишься с мужем, спохватываешься.
Собираешься с силами.
Признаешься, что перед тем, как позвонить ему, хотелось все обдумать, тебе очень неприятно говорить ему об этом, но ты разочарован — роман не так хорош, как предыдущие, и требует большой доработки.
Клавиши стучат все медленней, потом затихают. Дети поднимают головы и смотрят на него с удивлением. Жена следит за ним из сада.
Мсье-бестселлер требует от тебя детального разбора.
Быстро соображаешь, говоришь, что, увы, не в деталях дело, тут надо рыть глубже.
Жена молча возвращается в дом и поднимается с детьми на второй этаж.
Понятно, мсье-бестселлер к такому непривычный, бестселлер — не бестселлер, но ты его сейчас без ножа режешь.
В трубке молчанье.
Жена и дети пакуют свои чемоданы.
Еще несколько мгновений слушаешь, как он дышит в трубку, и добиваешь его.
Может, спрятать пока этот роман в стол, даже у лучших стрелков бывают осечки, попробовать написать другой.
У него перехватывает дыхание.
Машина жены трогается с места.
И вот мсье-бестселлер один-одинешенек в огромном доме за городом.
Темнеет.
Смотришь в окно на заходящее солнце и продолжаешь.
Ведь у него столько идей в голове, с новым романом проблем не будет.
Бросает трубку.
Улыбаешься.
Злобно.
На улыбку не очень похоже.
Распечатываешь пачку сигарет, купил на выходе из метро, закуриваешь, не удосужившись дойти до окна.
Очень боишься, что сиганешь.
Вернее, упадешь.
И разобьешься.
Ну и вид у секретарши, когда ты просишь ее заказать чизбургер и картошку фри.
Улыбаешься ей.
И она в ответ, робко.
Возвращаешься с работы без сил.
Работа — дело десятое, устал весь день бултыхаться в теле у жены.
Входишь в квартиру, в коридоре на полу валяются книги. Петляя между ними, пробираешься в ванную, плюхаешься на унитаз и «пи-пи»-саешь, надо же — ванна пустая и мокрая.
Выходя, замечаешь на полу один из своих романов и топчешь его ногами, заглядываешь в спальню — жена опять спит на вашей кровати, голышом, свернувшись калачиком, спиной к двери.
Подходишь, но замечаешь разбросанную на кровати рукопись мсье-бестселлера, разворачиваешься и на цыпочках уходишь из спальни.
Тихонько прикрываешь дверь и шагаешь прямо по книгам, по твоим, по чужим.
В квартире тихо, садишься на диван в гостиной, молча смотришь на пустой книжный шкаф — приходишь в блаженное состояние, почти самозабвение.
Нет ни дел, ни забот.
Откидываешься на спинку дивана.
Дышишь.
Тело жены поддается.
Расслабим ей плечи.
Прядь волос накрутим на палец, еще и еще раз.
На диван прыгает кошка, устраивается на животе у хозяйки.
Забываешься.
Забываешь, кто ты сейчас, кем был.
Тебя тут нет.
Тут нет ни души.
Только дыхание.
Мурлыканье.
Длинная прядь белокурых волос то обвивается вокруг пальца, то опять соскальзывает с него.
Тихое «ссс» срывается с губ жены, как будто они пытаются сказать тебе «спасибо».
Гостиная остается за тобой, жена предпочитает спальню.
Держите ухо востро.
Постоянно начеку: кто куда пошел, кто что делает.
Жена отправляет твое тело в ванную, как только слышит, что ее собственное заходит на кухню.
Остаешься на кухне, дожидаясь, пока она не выйдет из ванной.
Проходя по коридору, заглядываешь в приоткрытую дверь вашей спальни: одевает тебя у зеркального шкафа.
Втягивает твой живот, застегивает рукава твоей красивой белой рубашки, вздергивает подбородок и томно прикрывает глаза.
Смотрит в зеркало.
Недовольно качает головой.
Понурясь, тянешь дверь на себя, укрываешься в гостиной.
Просыпаешься в поту посреди ночи, одной рукой ощупываешь свое тело и вздыхаешь.
Жена часто жаловалась на головную боль, но ты не предполагал, что это настолько ужасно.
Сползаешь с дивана, все так же в спортивных брюках, стягиваешь влажную майку, с голой грудью идешь в ванную за аспирином, спотыкаешься о книги, влетаешь в кухню и вздрагиваешь при виде жены, то есть тебя, которая сидит за столом, уткнувшись в рукопись мсье-бестселлера.
Из света — только лампочка на вытяжке над плитой, жена так увлечена, что тебя не видит и не слышит. Натерла себе моркови в тарелку и едва к ней притронулась.
Громко кашляешь, чтобы привлечь внимание.
Жена поднимает голову, растерянно смотрит на свою голую грудь, опять ныряет в книгу.
Интересно, где она, с кем, хоть один из твоих романов приводил ее в такое состояние. И впервые тебе становится интересно, о чем он, этот его роман.
Достаешь стакан, нарочно хлопаешь дверцами, наливаешь в него воды, выливаешь, снова наполняешь, жена не реагирует.
Как же болит ее голова, садишься напротив нее, бросаешь в стакан таблетку аспирина, искоса поглядываешь на ее — на свое лицо.
Поклялся себе не бриться, пока не выйдет твоя следующая книга.
Сегодня твоя жена чешет твою бороду, читая новый триллер какого-то мсье-бестселлера.
Дуешься на нее некоторое время, она ничего не замечает, сжимаешь виски руками, спрашиваешь, как роман.
