— Тридцать пять… Нет, тридцать.
Он загоготал и смачно хлопнул себя по ляжкам.
— Тридцать пять? Больше ста двадцати тыщ в год? Во обнаглел! Где ты, по-твоему, работаешь? В нейрохирургии? — Он комически заозирался: — Что-то я не вижу здесь развороченных мозгов!
— Ох, и гад же ты!
— Ой-й-й, чувства Мямлика больно задеты!
— Я не шучу. Я серьезно начинаю тебя ненавидеть.
Пессимист пожал плечами и отвернулся к компьютеру.
Две тысячи сорок минут до расчета…
Я в сотый раз пытаюсь разобраться в нашем ультра-навороченном факсе «Хьюлетт-Паккарде», способном подбирать листы и сшивать их скрепками, но не выполняющем основного предназначения, для которого его по идее создали. В данном случае упрямая тварь не желает отправлять инвойс Клиенту в другую часть света. Отправление счетов по факсу вообще-то входит в обязанности секретарей, но начальство окончательно утратило доверие к Полностью Некомпетентной Секретарше, когда ту угораздило не отправить в федеральную налоговую службу счет на полученный нами миллион долларов комиссионных. Очередной ляп человеческого фактора обошелся Банку в сотню тысяч зеленых — зарплата секретаря отдела больше чем за два года, однако Полностью Некомпетентная Секретарша по-прежнему сидит на своем месте, и коробка пончиков «Криспикрим» торчит из верхнего ящика ее стола. Просто поразительно, сколь полезной может быть интимная связь с Волокитой-Генеральным!
Когда факс в очередной раз недовольно выплюнул мою страницу, мне ничего не оставалось, как поинтересоваться у секретарши, не знает ли она секрета этого чуда инженерной мысли. Да, я откровенно прогибаюсь, но Пессимист ушел на ленч, а Клиент уже пять минут ждет факса. Наступив на горло собственной гордости, я решился помешать Полностью Некомпетентной Секретарше слизывать с пальцев сахарную глазурь.
— Не могли бы вы помочь мне отослать факс?
Вытаращив глаза, она небрежно выхватила у меня листок, вразвалочку подошла к аппарату, нажала какие-то кнопки — пальцы так и мелькали, и факс воспрянул к жизни. Из нее, безусловно, может получиться нормальная секретарша, если каким-то образом выбить раздражающее самодовольство. Когда листок прополз через аппарат, Полностью Некомпетентная Секретарша медленно покачала головой, глядя на меня, как на круглого идиота.
— Спасибо, — промямлил я.
— На здоровье, — буркнула она.
Одна тысяча пятьсот тридцать минут до расчета…
От: Меня@theBank.com
Кому: ЖенщинесШарфом@GoodmanWeisenthal.com
Еще раз извини за итог последней встречи. Похоже, я только и делаю, что извиняюсь, да? Наверное, это вечное проклятие аналитиков инвестиционных банков. В тот вечер я успешно прикрыл задницу своего коллеги, и теперь, когда с миссией доброго самаритянина покончено, предлагаю сходить днем выпить кофе, если у тебя есть время. Напиши мне, пожалуйста.
Прошло два часа. Ответа не последовало.
Одна тысяча триста девяносто три минуты до расчета…
В офис влетел Сикофант, ни дать ни взять — ядерный реактор на волосок от аварии с расплавлением активной зоны.
— Что происходит, я не понял? Когда расчеты будут готовы, я спрашиваю?
Внезапный наезд сбил меня с толку. Какие расчеты? Через секунду до меня дошло — речь идет об анализе сравнительных продаж, которые он подбросил мне меньше пятнадцати минут назад. Погодите, но даже три совместно работающих Стара не выполнят это задание меньше чем за час! Я заговорил, следя, чтобы голос звучал ровно:
— Мне потребуется еще немного времени.
Всю неделю Сикофант строил из себя непомерно требовательного босса, превратившись из просто отвратительного в почти нестерпимого. Это из-за бонусов, предположил Пессимист: Сикофант надеется, что несколько дней авторитарного командования компенсируют привычное состояние бесхребетного подхалима и обеспечат ему вечно ускользающее повышение. Разумеется, в момент разговора Волокита-Генеральный тискал Полностью Некомпетентную Секретаршу чуть ли не напротив нашей открытой двери и все прекрасно слышал.
Сикофант нагнулся над моим плечом и уставился на монитор, ковыряя в зубах концом скрепки для бумаг.
— Соотношение общей стоимости компании и прибылей до уплаты налогов, процентов, износа и амортизации посчитано совершенно неверно, вижу невооруженным глазом!
Я еще даже не начинал считать это соотношение.
— И почему «Фелпс Додж» не включен в список североамериканских продюсеров?
Я едва сдерживал желание оттолкнуться от края стола и запустить стулом в Сикофанта, а когда он грохнется, покрутиться на колесиках на голове начальника, превратив ее в кашу. По-моему, это совсем не сложно. Даже легче, чем с арбузом.
— Исправь и положи мне на стол через пятнадцать минут!
Он бросил скрепку-зубочистку на ковер и вышел из кабинета деловой начальственной походкой. Вот тебе и каша… Меня несколько утешило сознание, что я почти переспал с его женой.
Триста девяносто минут до расчета…
В половине третьего ночи я заправлялся кофеином на пару с Юным Почтальоном и Клайдом. Пессимист слинял рано в надежде помириться со своей девушкой после бурной ссоры.
— Ну что, договорились сообщить друг другу размер наших бонусов?
Клайд запрокинул голову и громко рыгнул.
— Я не возражаю, — сказал он, вытирая рот.
Я поднял банку колы в его честь. В последнее время поведение Клайда резко улучшилось: он являлся в Банк почти без опоздания, не накуривался на работе и свел свои отлучки к минимуму. Я почти уверен, что Пессимист поговорил с ним по душам после истерики Юного Почтальона, хотя вслух ничего произнесено не было. Почтальон, как обычно, держался особого мнения:
— Не знаю, ребята. По мне, так это неудобно.
— И в чем неудобство? — поинтересовался я.
Юный Почтальон снял очки и подышал на стекла.
— А если вам начислят больше, чем мне? Тогда я буду чувствовать себя паршиво. Может, лучше держать это при себе?
— Знание — сила, — возразил Клайд. — Почтальон, разве тебе не хотелось бы знать, что тебя по-царски поимели? Конечно, неприятное будет открытие, если Жаба тебя обойдет, но еще хуже не подозревать о несправедливости, что кому-то начислили больше, чем другим.
— Пожалуй, ты прав, — вздохнул Юный Почтальон.
— Значит, согласен поделиться информацией?
— Ладно…
Долгожданный день расчета
От: Жабы@theBank.com
Кому: Аналитикам и младшим сотрудникам
В связи с заметным оживлением деловой активности за последние несколько месяцев сообщаю, что сегодня мы будем выдавать годовые бонусы и аттестации. Просьба ознакомиться с прилагаемым расписанием.
Мне было назначено на три тридцать, Пессимисту — на двенадцать сорок пять. Он радостно потер руки.
— Ну что, Мямлик, рад?
— Безумно, — холодно ответил я.
Если как на духу, я готов был обделаться от страха. Конечно, я понимал, что в принципе мой страх необоснован, но вдруг Сикофант дал мне отвратительную аттестацию? Несколько месяцев вкалывая как каторжный, вдоволь попрыгав в обручи разнообразных унижений, я все-таки не был уверен, что босс не сподличал.
— Не очень доверяй Жабьим турусам, — поучал Пессимист. — В прошлом году он тоже писал об «оживлении деловой активности», а получили мы мало.
— Только этого не хватало, — буркнул я.
— Ай-й, — надул он губы. — Волнуешься, что большой красивый бонус на тридцать пять косых проплывет мимо носа?
— Оставь меня в покое!
— Мямлик, ну дай же тебя подначить! — И он буйно расхохотался: — Тридцать пять тысяч! Господи, да какой же дряни ты нанюхался?
Казалось, прошли века и сама вечность успела состариться к тому времени, когда Пессимист отправился к Жабе. Несмотря на браваду, он заметно волновался — глубоко вздохнул и вышел в коридор с видом короля, которого тычками гонят на гильотину.
Через пятнадцать минут Пессимист вернулся и с размаху плюхнулся на стул, держа в руке конверт из оберточной бумаги. Меланхолически вздохнув, он размахнулся и швырнул конверт в окно.
— Черт бы все побрал!
— Настолько плохо?
Он покачал головой и показал себе на живот.
— Достает до печенок, разве я не говорил?
После этого зловещего замечания к трем двадцати пяти нервозность перешла в настоящую физическую тошноту. Я подошел к кабинету Жабы в тот момент, когда оттуда выходила азиатка — одна из рядовых сотрудников. Вот из кого бы вышел отличный игрок в покер: по ее лицу невозможно было понять, довольна она или подавлена содержимым конверта, который сжимала в руке.
Жаба царственно восседал за столом, вытянувшись во все свои пять футов два дюйма в тщетной попытке изобразить господствующую высоту над стопкой конвертов, аккуратно сложенных перед ним. За окном солнечное копье пронзило тяжелые мрачные тучи и осветило блестящую равнину Жабьего лысеющего лба.
