– Почему у меня? – спросил Носиков.
– Потому, – сказал Николай и взял с блюдца кусок ветчины. – Два дня не ел, ты мне веришь?
– Почему не ел? – спросил Носиков.
– А кран твой я второй раз чинить не буду, – сказал Николай.
Окно одинокой квартиры Носикова на втором этаже выходило во двор, а во дворе стоял мусорный бак.
Однажды Носиков посмотрел в окно, увидел бомжа рядом с мусорным баком и засмотрелся.
Бомж совершал следующую последовательность действий:
а) вынул из бака картонную упаковку из-под вина;
б) встряхнул ее пару раз, проверяя, осталось ли что внутри;
в) поставил у ног на асфальт;
г) достал из бака пустую пластиковую бутылку;
д) вынул из кармана нож и отрезал от бутылки нижнюю часть, – получился большой стакан;
е) тем же ножом вскрыл винную упаковку, освободив вложенный внутрь серебристый мешочек – емкость для жидкости;
ж) у мешочка отрезал угол;
з) перевернул мешок над стаканом, – вина вытекло граммов пятьдесят, вино было красное;
и) из сумки, которая у него была на ремне через плечо, достал начатую бутылку водки;
к) добавил водки в стакан, поровну с вином, и взболтнул, перемешивая;
л) выпил и закусил чем-то из бака.
«Нет, – подумал Носиков, – этого я бы не стал пить».
Постояв достаточное время, бомж поднял голову и посмотрел вверх, спокойно встретился взглядом с наблюдавшим за его действиями Носиковым – кажется, даже подмигнул ему – и, отвернувшись, пошел, приволакивая левую ногу, под арку, со двора на улицу.
«В любом случае я не стал бы этого пить», – подумал Носиков, но любопытство забрало, и он вышел во двор посмотреть. Заодно и мусор можно было вынести.
Винная коробка лежала надписью кверху. Это было «Каберне-совиньон», молдавское. Рядом валялась пустая банка из-под шпротов. А водка, кажется, была «Столичная» с красно-белой этикеткой.
P.S. Глядя на бомжа, Носиков подумал, что тот со своей лохматою бородой живописен и даже похож на какой-то персонаж с картины Репина – нищего у края дороги или бурлака в ватаге.
Голодный сантехник Николай сидел за столом и ел салат с фрикадельками, а Носиков глядел на него и тихо радовался.
Точнее сказать, здесь было как бы два Носикова, из которых первый радовался, а второй думал.
Тот, который радовался, не обращал внимания на того, который думал, а тот, который думал, считал дураком того, который радовался, и удивлялся, на него глядя.
«Похож ли он на платье, оставленное на спинке стула? – думал второй Носиков, глядя на Николая, который ел. – Нет, не похож. Или на пару длинных волос, оставшуюся на подушке? Не похож».
Николай продолжал есть, Носиков глядел на него.
«Может быть, он мне оказался дорог как память? Тоже, наверное, нет».
«А может быть, он все-таки с какой-то стороны и похож, – подумал Носиков, – но с какой стороны стал бы я радоваться оставленному на спинке стула платью?»
«Хотя если бы я сейчас, входя в комнату, увидел платье на спинке стула, так бы, вдруг, открыл дверь и увидел, я наверное обрадовался бы – потому что если платье висит на спинке стула, или юбка и блузка, или туфли стоят на полу, это означает, что их хозяйка где-то рядом, даже если ее и не видно».
«А если бы и не означало, то не все ли равно, – подумал Носиков, посмотрев на дурака внутри себя, – я, может быть, все равно был бы рад, так или иначе».
«Разве нет?» – чуть было не произнес он вслух, и Николай посмотрел на него маленькими свиными глазками, словно что-то услышал.
«В конце концов, этот с толстым животом Николай, может быть, сам по себе и не похож ни с какой стороны ни на что такое, – подумал Носиков, – но он звенел своей электрической дрелью за стеной в счастливые минуты моей жизни, – а это значит больше, чем быть оставленным на спинке стула платьем».
«Эле-дрель, эле-дрель», – пропел он внутри себя вполголоса.
– Почему сам не ешь? – спросил Николай.
Однажды Носиков проснулся блондином.
Он вышел из дому. На улице было безлюдно, и даже машины не проезжали.
Вдруг Носиков увидел, что по улице бежит девушка, а за ней кто-то гонится. Носиков представил себя Жуковым, подставил преследователю ногу и тот упал.
Наспех представленный Жуков в тот же миг исчез. Носиков не стал ждать, когда упавший встанет на ноги, а побежал сам, в том же направлении, что и девушка. Забежал в тот же двор, в открытую дверь какой-то парадной. Девушка была там. Увидев Носикова, она не испугалась, а как бы даже узнала его.
Носиков тоже ее узнал, это была Даша.
А преследователем, наверное, был страшный старик с длинными волосами.
– Какой-то вампир за мной гонится, – сказала Даша, переведя дыхание, и тут же поправилась: – Что я говорю, маньяк какой-то.
Из окна на лестничной площадке было видно, как преследователь вошел во двор. Это действительно был ужасный старик. С ним вместе – еще один такой же. Они остановились посередине двора, поглядывая по сторонам.
– Когда это было, чтоб маньяки ходили парами? – поинтересовался Носиков.
К маньякам, стоящим во дворе, присоединились еще двое. Теперь там стояло четыре одинаковых старика, но Носиков не удивился этому.
– Не знал, что за одной девушкой могут бегать столько маньяков, – пошутил он.
– Прекрати, – сказала Даша.
Один старик остался стоять на месте. Остальные направились в разные концы двора, собираясь, видимо, посмотреть по лестницам.
– Ты мне помог, спасибо, – сказала Даша, – а не значит ли это, что ты мне должен помочь до конца?
– Это старики, – сказал Носиков, – что они могут нам сделать?
– Пойдем скорее. – Даша взяла Носикова за руку.
– Идти по крышам? – спросил Носиков. – Один раз так уже было.
Они поднялись по лестнице на этаж или два, дальше шли по длинному коридору – длинный коридор в длинном доме, и комнаты были по обе стороны, светившие пустыми дверными проемами. У каждой окна выходили во двор, посреди которого стоял ужасный старик.
– Скоро они будут здесь, – сказала Даша, и в следующей комнате Носиков увидел всех троих.
– Бежим. – Он схватил Дашу за руку. Лестничная площадка была рядом. Они взбежали по лестнице, и Носиков нажал кнопку звонка у ближайшей двери. Оттуда могла прийти помощь.
Дверь открылась, и из двери вышел Жуков, оказавшийся, как и Носиков, тоже блондином.
– Отсюда можно выйти через черный ход в другой двор, – сказал он.
К выходу пришлось снова подниматься по лестнице, словно до этого они были в подвале. Поднялись, и Носиков обернулся. Четыре ужасных старика уже показались внизу.
Носиков смотрел, и из четырех страшных лиц стало два, словно подкрутили оптику, и в глазах перестало двоиться. Из двух стало одно, и Носиков проснулся – на этот раз настоящим образом.
Младший менеджер сидит на стуле.
На нем (на ней) лиловая блузка в цветочек и коричневая юбка – длинная, почти до полу.
Блузка без ворота, с короткими рукавами, на груди вырез каплевидной формы. Юбка понизу в сборку, выше вставлена полоса из черной сеточки, и выше еще одна. Сквозь сеточку видна часть ноги выше колена – правой и левой. На ногах серые туфли на толстой подошве.
Младший менеджер сидит, скрестив ноги на уровне лодыжек. Колени немного раздвинуты.
Правая рука младшего менеджера согнута в локте, пальцами касается правого же плеча, левая локтем заведена за спинку стула. Лицо повернуто влево.
Думая о бомже около мусорного бака, Носиков положил перед собой лист бумаги, взял ручку и написал красивым почерком: «Афанасий. Афанасий Иванович». Имя появилось сразу, само собой.
А до того Носиков несколько раз видел этого бомжа во сне на мосту через канал Грибоедова. Носиков подходил к мосту с одного конца, Афанасий возникал на другом. Он имел вид мертвеца или призрака, требующего от живых неизвестно какой справедливости. Не дойдя до середины моста, исчезал с жалобным стоном.
От этих снов Носиков уже не мог спать, а через некоторое время – и есть. Наконец, как уже сказано было, взял бумагу, перо. Три раза написал красивым почерком «Афанасий» и задумался.
Нормальный вроде мужик, Афанасий, такой не пропадет. И что ж ему не удалось перейти мост через канал Грибоедова? Может, грехи не пускают, в биографии темные пятна? Задолжал, например, кому-нибудь по-крупному. Рассчитаться, естественно, не смог, квартиру продал, машину, выпал из жизни и нашел место у мусорного бака, став похожим на восьмого бурлака с картины Репина.
Но вот, идет по мосту через канал Грибоедова, а навстречу кредитор, все еще несытый, которого не обманешь надетой новой личиной. И Афанасий, не дойдя до середины моста, исчезает с жалобным стоном. Дело происходит во сне, поэтому на мосту вполне может оказаться картина Репина с нищими или бурлаками, войдя в которую Афанасий прячется среди себе подобных. Только непонятно, причем здесь он, Носиков, которому это снится?
