Ознакомительная версия.
Ещё одна затея – разбрасывать «от гололёда» – не песок – реагенты и мраморную крошку. Но комментс, эстетика… Все тротуары в Москве в марте месяце – белые!.. Коль нечем им заняться, дерьмо собачье, что ли, собирали бы в пакетики…
Но если бы я, допустим, в качестве импортного легионера-люмпена катил по чужому городу-столице, Риму там какому-нибудь, на трахторе – тоже, поди, чувствовал себя не последним разбыдлом на грешной планете!.. На технике сей дорожной иногда специально выделывают – напоказ, и думаешь: или перекувырнётся или кого-нибудь собьёт. Раза три я созерцал, как в три-четыре ночи заезжает для расчистки во двор трактор – японский оранжевый тракторок или обычный наш совково-колхозный раздолбанный МТЗ – влетает, что-то счищает вбок… но главное, как он разворачивается, взрывая своими колёсьями льдины в коротком предутреннем затишье: впирается прямо на тротуары и клумбы, прикатывая у соседей приличные кустарники, а у нас наш дикорастущий кленёнок под оконцем «с наличниками», миллиметражируя от стенки в один кирпич, от оконного козырька, от газовой трубы – сказывают, бывали случаи, когда и в квартиру среди ночи тягачи впирались…
Поражаешься тоже, сколько навыдумывали эвфемизмов. «Температурные рекорды», «небывалая жара»!.. Температурные рекорды – это когда ну день, ну два, ну три, но не каждый день рекорды бьются «за всю историю наблюдений». Небывалая жара, мы помним, это градусов 25, куда уж жарче, изнываешь, бывало, от жары! На всех съестных товарах по ГОСТу прописана верхняя планка для хранения: …до +25! А нынче +25 это так, солнышко ненадолго вышло… Не знаю советских нормативов, наверняка такие были, температурного режима в рабочем помещении, но сейчас пороются труженики в Интернете, распечатают, пришпилят на бумажке: «При температуре воздуха в помещении 29 градусов время пребывания работника на рабочем месте не должно превышать 3—6 часов в зависимости от категории работ», но пашут все и при 32 и при 33 (а в деревне – пашут и буквально!), а на улице на солнце +40 с лишним! – побегайте курьером, постойте в пробках без кондея!.. Мы раз в поезд сели – с кондиционером, именуемый «фирменный»! – он за целый день прогревается до нехорошего на солнцепёке – на табло, как на градуснике, 37 и 7! – чуть не сдохли: чтоб в русских условиях заработал немецкий кондишен, надо выждать больше часа, при этом окна открывать нельзя.
Для гастарбайтеров, друзей степей – привычные условия… Здесь, правда, всё дожди. Понятно, что в бетонных джунглях они ни к чему, а когда рассказываешь там, где нужны, люди раздражаются. В Тамбовской области, в деревне, я вот теперь выхожу из-под крова на сельхозработы лишь часов с шести: в обед – небывалое явление – сиеста! – с 11 до 7 уже в мае жарит так, что даже привычные селяне не всегда рискуют здоровьем. Климат стал сурово континентальный: сушь по целому лету, земля как сковородка, трещины на ней, выветривание почв, пылевые бури, пылевые облака, пустыня наступает… Посмотришь погоду международную: даже в Африке и Южной Америке куда прохладней! Лишь в Китае или Монголии что-то подобное. Заниматься сельским хозяйством, особенно огородничеством, в таких условиях абсурдно.
Конечно, коль по Москве судить (по ней и судят), в ней ещё не так жарко. Хотя и тут – коль не рекорды – а иногда и вместе с таковыми, – то дожди… И ежедневно! Какой вам сырой и серый Петербург – да по сравнению с древней столицей там Ташкент какой-то! Достаточно включить прогноз погоды – над звёздочкой Москвы значок с дождём прилеплен, как на магните! Какой там Ньюфаундленд! – тут вечный город Готэм: зимой ли, летом – так и льёт… Вернулись в сентябре 2013-го из Анапы – там, нахваливают, 280 солнечных дней в году – в кои-то веки из сырых трущобных углов на неделю вырвались – и тут же, не успев сойти с перрона, были наказаны: десять дней подряд, прекращаясь несколько раз максимум минут на 10—15, лил дождь! Орехи и травы, что мы купили, высушить не удалось – заплесневели, так и сгнили.
Ну, кажется, ну хоть весна, хоть апрель какой пред Праздником, отрада… Но нет – и они отравлены! Чуть только потеплеет – а в доме ведь жара от батарей, все форточки пооткрываешь – начинают красить. Те же на все профессии гораздые «друзья» принимаются спешно и небрежно малевать. Первым делом выкрашивают вездесущие зелёные оградки, иногда через день другой повторно…
Я видел, как на неведомых косых дорожках красили бордюрчики. Два абрека с кистями и консервными банками, и с ними тётка русская. Один малюет жёлтым, другой зелёным (это вместо устаревших чёрного и белого – а то бы точно было сплошное полицейское государство!), дождь поливает (ну, впрочем, как всегда), а она орёт: «Быстрей, хорош тут, дальше, ну!». Тут же текут прохожие, в спешке наступая, растаскивая жёлто-зелёные следы по красно-белой площадочке – ещё одно нововведенье: якобы на этих, несуразно белеющих-краснеющих посреди дороги, зато, наверное, видимых даже из космоса секторах при пожаре должны останавливаться пожарные машины… должны… – в России!.. Сотворчество властей, арбайтеров и прохожих – актуальное искусство! Потом второй раз красили. Потом ещё летом…
От этого не продохнуть, так одновременно красят газовые трубы (за теми ж окнами вися, как будто их моют, с украиньскою мовою!), и гастарбайтеры-гастролёры целой сворой – цоколь дома и подъезды. Такое ощущение, что цыганский табор остановился – и не где-нибудь, а прямо у тебя под окнами и под дверью… То хоть сантиметров 70 до них было расстояние, а теперь… Иль табор цирковой – чего только не насмотрелся я: заигрывают друг с дружкой (молодые разнополые), и прыгают, и скачут, и пляшут, и поют… и красками друг друга красят…
Цоколь они выполнили дня за четыре… В итоге наш пресловутый угол, начиная как раз от Вовки и всё наше до подвала, выкрасили в красно-коричневый яркий цвет, по их представлениям неотличимый от просто коричневого остального (видно, азиатский глаз иль ген подвёл). А их иными представлениями заинтересовалась бабка, живущая за два подъезда от нас, но и оттуда слышащая (они тусили всё у нас, поскольку здесь подвал), сия оказалась бывшим каким-то управдомом и долго на них кричала и обещалась жаловаться. Кроме прочего, был целый день нараспашку подвал (не наш, а с другого конца дома, типа склад). Приехаль начальныка, наарал силно. А кочевники-лицедеи: мы-то что, не виноваты. (Им все как бывшие и преходящие – всё это часами!) Приехал русский начальник, с бумажкой под мышкой, наорал, предупредил. Кой-как помялись, обещали не шалить и принялись за подъезд…
Четыре долгих-долгих дня и три, наверно, долгих ночи… Салатовой красочкой, по-современному, мы аж губы раскатали… Так пёрло краской, и такой стоял бардак-галдёж, что даже вовки перестали циркулировать!.. И мы, неделю угоравшие от краски, два раза просившие вести себя потише – но где уж там!.. – уже готовились к атаке врукопашную… Руки были уж в коричневых пятнах: в дополнение ко всему прочему ещё и дверь покрасили с обеих сторон!.. Приехал опять начальник с какой-то ведомостью, наорал (почитай на нас, минут так сорок), попытался переписать фамилии, заставил перекрашивать. Ещё два дня… Приехал другой начальника – на джипе, в костюме с галстуком и с кожаной папкой, в меру интеллигентный, но владеющий, как оказалось под конец, великим и могучим до тонкостей. Ему эти «козлы вонючие» отвечали нагло, чуть не полупьяно – в итоге он их назвал именно так и послал именно туда. Бродячие артисты только расхехекались и тут же смылись, оставив в становище помазки и козлы. На другой день я видел, как вся их концессия прошествовала по косой дорожке мимо, в сторону метро, неся тюки и баулы. Тут на оставленное «добро» заселили других… Но довольно.
Глава 5. Столкновение миров
Столкновение миров случилось, конечно, не столь глобальное, как ожидалось… Когда уже почти что все бесконечные работы у новых квартировладельцев закончились (насколько они могут закончиться), к ним снизошёл самолично сам Вовка.
Сначала кто-то очень долго звонил в их десятислойную двухсполовинойметровую супердверь (что я даже обратил внимание, несмотря на философский настрой насчёт работ и прочего), потом ему, видимо, открыли, и вскоре я с удивлением различил в общем гомоне дня неприкрытый глас Вовки, резкий и неприятный, режущий слух – причём непривычно близко!..
Я заглянул в глазок…
Был бы я другого рода сочинителем, который собственно сочиняет, а не едва поспевает зарисовывать окружающую кутерьму, я бы, конечно, насочинил, что Вовка оказался центром заговора по освобождению Москвы от… Что его подручные, распространённые не только в ближайших окрестностях, но даже и… выкрали с Лубянки частицу черепа Гитлера, частицу тела Ленина, выкопали частицу Сталина… и собрались… Даже дух захватывает, слов даже нет!.. Но это мы оставим Лукьяненко и прочим зорким дозорным, им тоже ведь на что-то в дорогой столице надо существовать… А в реалистичном очерке мне, естественно, не преминут попенять, что «заглянул в глазок» звучит некрасиво, и даже само упоминание фюрера, наркома и генералиссимуса (а также всё про Орду и фестиваль «Мамаево нашествие») уже посоветовано вычеркнуть! Но я, пытающийся не только не из ноутбука высасывать, но и не в него вбивать, а по возможности в более архаичную матрицу – в сознание читателя, скажу тогда так: Вовка был удивительно похож на императора Тиберия – не настоящего, конечно, известного по бюсту, а кинематографического, исполненного Питером О'Тулом в фильме «Калигула»!
Ознакомительная версия.
