Ознакомительная версия.
Однако это так, любительство. Самые фундаментальные сверлёжно-крепёжные работы начались тогда, когда целых две квартиры на площадке приобрели новые хозяева – не очень славяне по виду, но обрусевшие – нормальные такие, крепкие москвичи, не всякий сброд типа бабок, вовок или нас. Как нескрываемо (распахнув, как объятья, новую сверхпрочную дверь) объяснили они бабке, им сдавшей или продавшей свою квартирку против нашей – откуда до той поры нестерпимо воняло на весь подъезд (приличный в целом) какой-то застарелой псиной! – дочка у нас, семнадцатилетняя, чемпион Европы… (а по чему, мы не расслышали).
В течение месяцев трёх к подъезду подстыковывались фургоны, откуда то бодрые, то вялые таджики вытаскивали в мешках, коробках и каких-то гробах повапленных, как у прибывшего на постой Дракулы, несметные объёмы всяких благ земных. И чтобы понадёжнее вкрепить всё-это в стены и тому подобное, производились несмолкаемые работы не только как-то так поверхностно, но и по железу и бетону… Что и говорить, даже дверей коробки, цельнометаллические, им пришлось вынести на полметра вглубь подъезда, а чтоб уместились в рост, чуть не потолок долбить! Только на площадке сверлили и обтачивали балки непрерывно недели две!
Нам всё это очень понравилось… Даже почтовый ящик у них хромированный какой-то и выглядит как доспех тевтонца – красотища! У нас, правда, стал мигать свет, всё больше и всё чаще… Да что ж… и этот я феномен не понаслышке знаю: так схлёстываются провода, когда живёшь в сарайчике, так замыкает проводка, опять же столетняя-гнилая или отсыревшая, так в деревне бывают скачки напряжения или когда намоченные ливнем ветки лезут в провода. А тут было как раз очень ветрено… Однако, я сразу догадался, что для Москвы пока что это чересчур… Так и оказалось: в электрощите что-то гудит, трещит и чуть ли не плавится! – коробку всю пришлось подвинуть, чтоб двери уместились! (тут и перебои с Интернетом объяснились). Пардон за рифмы – насилу электрикам дозвонились! Благо оставшаяся на площадке соседка-бабка помогла, они народ упорный, а то чуть не сгорело всё вообще (уж не считая наших лампочек и бабкиных бытовых приборов).
Вот явственный показатель нам того, как поступают коренные-русские. Но это одомашненные, а есть они, хоть мало, и за окном – послушаем… Если уж услышишь редкое родное слово, то громкое оно и матерное! 95%! Пусть это подростки недоросшие, иль быдло неприличное, или приличные, с солидностью, трудяги разных рангов, отдающие по сотовому распоряжения и указания – всё одно!
Неприятен и неприемлем, я вам доложу, народ наш в своих отправлениях. Хотелось бы остроконечным гоголевским пером хоть что-то удалое описать, но нет давно Гоголя, нечего и описывать. Да есть ли он ещё – пресловутый, сомнительный, затасканный и забытый, даже именем своим неполиткорректно звучащий русский народ? Тем более, в Москве…
Всё думали поначалу, что это одна и та же пара постоянно циркулирует: глотают из баночек на ходу и курят, оба пьяные, идут шатаясь, ругаясь и надолго запинаясь, и за собой ребёнка тянут… иль коляску… Мы вроде не бабки у подъезда, чтоб следить за нравами, но чего тут только не наслушаешься!.. И основное, от взрослых двух, ребёнку достаётся: на него так орут, так дёргают, в таких словах и выражениях, что и у Вовки завяли б под ондатровой ушанкой уши! А дитёнку года три, четыре, пять! Гестаповцы какие-то. Так и хочется как-выскочить, как-выпрыгнуть и треснуть скалкой дяде-тёте по макушке!
Но для ребёнка это всё же мама-папа… Они то приласкают, то леденец дадут на палочке китайский, то чипсов иль сухариков отсыплют, а то пивца сунут глотнуть (есть в наших семьях, не всегда даже алкашовских, а вроде бы рабочих и приличных, такая традиция – сам видел – «просто мы (родители) весёлые»!). Ребёнок тоже знает своё средство: он орёт благушей. У таких, как принято называть, неблагополучных (по самоназванию «весёлых») он орёт, потому что больше ничего не остаётся, и тогда и действительно нестерпимо жалко. Но и благополучный, набалованный карапуз, гуляющий с бабушкой, – в наших краях как некая диковина и редкость – орёт ещё дурней, канючит, требуя то то, то это, то не знай что, швыряет всё, плюётся, а то и бабулю обслуживающую лупит. Позавидуешь тут гастарбайтерам, которые с отпрысками на руках лишь взаимно улыбаются, как шахтёры на старых фотографиях.
Наверное, нормальные, добрые, заботливые и ласковые родители, у которых нормальные дети, за высокими бетонно-кирпичными заборами живут, обсаженными ещё самой природой ёлками и соснами, а видят всё остальное, как в микроскоп, как микробов, заразу какую, с высокой платформы затонированного климатконтрольного джипа – это типа развлечение такое, наподобие 5D или 10D платформочки – несёшься с ветерком по ухабам, ветер в лицо, брызги в лобовуху… ну, или по телевизору, если они его ещё запросто смотрят, без встроенных фильтров…
На самом деле, если сейчас провести опрос, и даже не выборочный, за жизнестроительство на основе эгалитаризма мало кто выступит: эголетаргизм кругом давно, девиз – себе и сильно!.. Кстати, именно так, «Себе и сильно», фразой из моей повести «Дью с Берковой», именовалась газета в Раменском, в коей я работал выпускающим редактором. Вот это уж, рефлексирую я сейчас, художественный акт – не фаллосы на мостах рисовать – попробуйте бизнесменам, дающим рекламу, такое названьице подогнать! Весь район недоумевал и даже угорал: тираж 140 тысяч, все окрестные телеграфы, будки-телефоны и узловые станции завалены бесплатными многополосными газетенциями… помню, как из окна машины случайно увидел не сказать огроменный, но на стене девятиэтажки в полстены, баннер в центре такого приличного города, как Жуковский!.. Однако сам, судя по всему, не тем богам молился – что и заприметили: при зарплате главного уже редактора 15 тыщ… что меньше любого сотрудника редакции… Короче, приступают учредители: а не хочешь ли тогда 12 тысяч получать? Хочу! А 10? По рукам. И еженедельник сразу переименовать в «Реклама Для Вас»! И дальше: 8, 5… 3?.. 0…
2.
Но наиболее эстетичны и способствующи пищеварению и отдыху после трудового дня и на выходных работы заоконные. Они и не сказать, что дёшевы, надёжны и практичны… Косые тропки под окном меняют каждый год! И это – работа на пол-лета! Что называется, не себе и не сильно, хотя порой в силу темперамента можэт и силно… Арбайтеры с шумом, с жаром гомозятся-возятся каждый день с утра до ночи, работа ведь ручная, штучная… Сначала отбойным молотком взрывают прежнее, затем разрывают, превращая всё вокруг в траншеи, потом привозят землю, гравий, укладывают его, трамбуют чем-то, потом асфальт… и главное – бордюрчики из бетонных блоков! Их обтачивают на какой-то машине, типа циркулярки. Этот звук, ничуть не лучше циркулярки, всё лето раздаётся – то прямо рядом, то у домов окрест. Плюс звук отбойных молотков. Плюс собственно циркулярка где-то что-то пилит – излюбленное занятие с утра по выходным. Плюс ветки на деревьях опиливают – в ближайших «зарослях» на месяц процедура: арбайтеры, и наши, бензопилы, как керогаз гудящий «газик» с лестницей!.. Плюс раза три за лето арбайтер с газонокосилкой ревущей дня по четыре косит, какую где-то находит, траву…
Работают, когда удаляется начальство, неспешно: разрыв траншеи, побросав орудия, они то веселятся-балагурят, курят, то даже распивают что-то… иной раз даже с москвичками пытаясь познакомиться!.. – пока «начальника» не приедет распекать – на двух-трёх языках!.. Прохожие путляют недовольно, матюгаются, опять прокладывают путь под окнами…
Вот девушки симпатичные, замечу в скобках, чтоб не брюзжать всё, среди идущих наискось такая категория, которая своим присутствием много удивляет – они как точки после длинных чёрнобуквенных фраз – вернее, тире: они летят настоль стремительно, как электрички иль кометы, с таким деловым, целеустремлённым видом (то ли напускным, чтоб не пристали, то ли всамделишным), ритмически размеривая – видно сбоку, иногда с подсветкой, будто в кинохронике – как циркулем или саженью, как ножницами разрезая пространство-время, дорожку длиннейшим аршинным шагом… Вернее, не аршинным, а двухаршинным – их шаг иной раз не в метр, а в целых полтора!
В провинциальное окошечко-бойницу ежели глядеть, вид, конечно, не как на подиум и конвейер – скорее, как на двор больницы…
Когда приезжаешь в уездный город Т. или ещё куда, такое ощущение, как на замедленную съёмку смотришь. В Москве, как утверждают, даже темп речи в несколько раз быстрее, и на вопрос здесь «Как дела?» не след даже разевать рот расписывать. «Пересечёмся» и покеда. В Тамбове раньше, если с кем-то пресёкся – как судьба свела – пока не исповедуешься и не нажрёшься… Тротуары там широкие (буквально), никто по головам не лезет… а воздух (хоть там считается грязным, даже самый привокзальный) – не надышишься! Под окнами утром – почти что тишина… мигрантов на улице – видишь издалека!..
Ознакомительная версия.
