Предварительно прочитав информацию о штате Керола, где гнездится Тривандрум (а это юго-западная оконечность Индостана), я выяснил, что основная масса жителей – мусульмане. Но то, как выпивали индусы в самолете, заставляло задуматься, а не в восточной ли Европе жили их далекие предки? Никто не отказывался от предложенного стюардами виски, и почему-то не были замечены граждане, читающие мантру для снятия психологического пресса, обусловленного немыслимой эксплуатацией шейхами-кровопийцами бедных индусов. После третьей приносить «one more whiskey» перестали, сославшись на то, что если так выпивать, то можно подорвать экономическую мощь саудитов.
Прилетели… Глубокая ночь… Море встречающих… Сразу вспоминаешь, что их в Индии миллиард. Да, забыл – служба безопасности в аэропорту круче, чем в Израиле, нужно же всем дать работу – вот тебя и шмонают, невзирая на твои пол, возраст и подданство.
Дорога до места нашего обитания прошла в состоянии стресса – наши горячие водилы отдыхают, если их сравнивать с индусскими драйверами, да еще зазеркальное (правостороннее) движение, когда ты ежеминутно прощаешься с жизнью, если встречная машина идет тебе лоб в лоб… Но как-то ведь разъезжались – остались целы, хотя нервные клетки по-прежнему не восстанавливаются.
Пропущу описание места пребывания туристов Малежиков и хандры первых трех дней, не заострю вашего внимания на факте профилактического вископития автором этих строк. Скажу, что от безделья начал перестреливаться письмами-стихами со своим дружком А. Зарецким. И настолько вошел во вкус стихотворчества, что когда Саша не ответил мне, стал писать просто так – для себя и грядущих поколений. И думаю, мои впечатления от Индии, от того, как мы там протащились, вы сможете прочувствовать, читая мои нескладные, но искренние вирши.
Пока что не нашел я гуру в Индии,
Зато Гуревичей на пляже до фига,
Но вот вчера мелькнул за пальмой Харрисон,
И мчится вдаль моя строка…
Снова sms для Саши Зарецкого
Мы разгребем толпу Гуревичей,
И мыслью устремимся в Даль…
А музыка не давит плечи нам,
И «Аll together now»[28] – как встарь!
Мне нравится с тобой просторы Интернета
Взрывать… Ах, наша переписка —
чума, восторг, полет!
Я в Индию сбежал, сменив зиму на лето,
И смело устремлен my way[29] вперед, вперед!
* * *
Тебя сумел поймать на верную наживку —
Битлы… Не клюнуть ты не мог!
Сижу на берегу, чешу седую гриву,
А остальное, Саша, читайте между строк.
Я настроил тебя, как гитару
Я не взял с собой гитару, и дорога
Показалась мне грустной и долгой.
И решил я настроить тебя, как гитару,
Но фальшиво звучала третья струна.
Если ты гитарист, то уверен, что знаешь,
Виновата оплетка, истерлась она.
Не менять же аккорд, коль струна устарела,
Мы в ансамбле с женой еще ого-го…
И подстроил гитару неспешно-умело
Под фальшивое соль – звучит ничего.
И мы спели про Занино и про Снеги,
Удивленно внимал океан…
И под песнь на чужбине все было с руки —
Волшебную жидкость плесните в стакан!
Про Индию, Афанасия Никитина и Интернет
Утренний хор, где солирует море,
Где кричат рыбаки – тащат невод на брег,
Где мулла призывает отдать время вере,
И, конечно, вороны – от них смех и грех!
И не пишутся мантры, скучает бумага,
Поза лотоса снова не удалась…
И купил я штаны в соседнем сельмаге,
Чтоб в мозгах и штанах обдувать мою страсть.
С Камасутрой индийцы, видать, не знакомы,
Весь тираж по блату отправлен в Москву,
Правда, может, боятся, что страшные громы
Им пошлет ихний Бог за разврат на страну.
Я пытаюсь перчить расслабон в Индостане
И найти для себя начало начал;
И налил я пивка, контрабанда – я знаю,
И окрасился мир в рождественский бал!
Афанасий Никитин… Как он жил на чужбине?
Без капусты, без кваса, наверно, тужил?
За три моря тащился в тоске и кручине
И дошел ведь, зараза, и всех победил.
Но никто не налили Афоне за дружбу,
Камасутру никто не позвал почитать…
Тверь кричит: «Фонь, тебя не забудем»,
А меня в Интернете будут искать!
На крыльце соседнего бунгало
Тетка мантры утром завывала…
Так отчаянно немецкая страшила
На индийщине от жизни убегала.
Убегала от суровой бабской доли,
Той, когда тебя не замечают,
Той, когда пустые мокрощелки
Правят бал, а годы тают, тают!
Революций нет, и Клара Цеткин
Не предмет для ихних подражаний;
Стану йогой, все меня заметят,
Буду я предметом обожанья!
Кто не понял нашего ученья,
Заклеймим презрением и позором!
Харе Кришна, Будда, Шива, Ленин…
Голосуем быстро, дружно, хором!
И проходят женихи мимо бунгало,
Не спугнуть бы ненароком мантры!
Тетка на крыльце бухтит устало…
Ну а я сыграю что-то в стиле кантри!
Про индейское лето нам пел Джо Дассен…
Индийское лето пахнет дождями!
Тропический ливень и так каждый день,
И было ли это, любимая, с нами?
Когда я весь мокрый к тебе прибегал,
И ты на огне сушила одежду,
И я наготы своей не скрывал,
И хлопали крыльями флаги Надежды!
И порох сухим был! Осечка…
Так это рассказ про кого-то еще!
Индийское лето – и был я отмечен
Тобой, что любила так горячо!
И флаги Надежды плащом нам на плечи!
Улица Бродвей – торговый ряд…
– Кошелек, ваш выход, не скупитесь!
Барахла навалом, и свой лад
Слышен в каждом новом «заходите».
И неважно, что язык чужой,
Жест и взгляд порой яснее слова,
Шопинг, барахолка, что еще…
И отчаянно торгуешься ты снова.
Под завязку чемодан забит,
Но все мало, мало, мало, мало, мало…
Перевес в порту, кошелек бухтит:
– Дорогой, плати. А денег не осталось!
Мы втроем сыграли бы квартет
Я ворчу на Индию зачем-то,
За окном теплынь и океан!
И неважно, сколько стоит центов
Рубль, что не тянет мне карман.
Словно на посту, живу без мяса;
А для профилактики вискарь!
До гитары тут дорвался. Страстно
Пел по-честному, поверь, как встарь.
И индийцы что-то там стучали,
Посылая ритмами привет!
Если б Пол и Ринго услыхали,
Мы втроем сыграли бы квартет.
Не видя медитации индийцев,
Я кучу европейцев обнаружил,
Которые искали просветленья,
В старании, покинув телом кожу.
Чтоб обрести нирвану и «покой»,
Его сначала надо потерять…
Но на поверхности вопрос простой —
Зачем же в Индии его искать?
Небось лежит «покой» себе в Европе
И в ус себе не дует… Черт возьми,
Зачем было терять? Да ну вас в ж**у,
Ищите, коли так, а я к восьми
Доделаю свой стих и почитаю книжку,
«Покой» в душе моей, чего его искать?
Не требуй от судьбы ты привилегий лишних,
Пытаясь в этой жизни – быть и стать!
Ты не снишься мне больше во снах,
Не целуешь меня на рассвете…
И ушел из души старый страх,
Что ответ принесет вольный ветер!
Время лечит, я снова здоров,
И смешны мне вчерашние мысли.
И зовут меня блики костров,
Танцы дев и весной зелень листьев.
И неважно, как ты живешь, —
С кем ты, где ты, зачем ты и проче…
Жизни – жизнь, а тоске – не возьмешь,
Все приметы удачу пророчат!
Ты услышишь еще обо мне,
Затоскуешь – куда тебе деться?
А увижу тебя я во сне —
Значит, всех не нашел я ответов!
Я прикасаюсь к памяти, не чувствуя ожога.
Что? Вылечил я душу? А может, умерла
Душа моя? И трогай, и не трогай,
Не чувствует ни боли – ни боли, ни тепла!
Но почему же тихо-тихо песня
Звучит все чаще в глубине души?
Я слышу робкий звук, и ты хоть тресни,
Ее мотив во мне не сокрушить!
Шикарная гостиница,
Шикарная постель!
А в зеркалах не видится
Отраженье тел.
Но можно все исправить,
Лишь стоит захотеть…
Имею нынче право и
Сохраню на впредь!
Словно селфи, снимал свои чувства стихами,
Мой дневник не давал мне дремать по утрам.
И садился писать, попробуйте сами,
Про дорогу, которая выведет в храм.
И неспешно текли мои мысли и строчки,
День за днем, день за днем: Хинди —
Руси пхай-пхай![30]
А когда было в кайф, не хватало и ночки,
Чтобы мне срифмовать Дели, Russia, Мумбай.
Может, мне не спешить, отложить до России,
Примут должную форму селфи мои?
Но дорогу, я знаю, идущий осилит,
Так что смело вперед, ничего не боись!
А в Москве, ты пойми, нет ни перца, ни соли…
Мемуар, как консервы, как не крути,
Впечатлений шампур – на угли́, и не стоит
Вас томить, мой читатель, пора закусить!
Пусть еда без приборов, мясо ешьте руками,
Кто не пробовал, я совет вам даю.
Впечатлений – их масса, мое селфи стихами,
А в России вам песню лучше спою!
