– У нас же врачи – троечники! В трех больницах уже толком сказать не могут… Может, то? Может, это? Надо еще одни анализы сдать, потом еще одни…
Арбенин, державший руки над головой пациента ладонями вниз, стоял задумчивый, погруженный в себя, словно прислушиваясь к своим ощущениям.
– Встаньте.
– Я уже этих анализов насдавал…
– Не надо говорить. Стойте молча.
Посетитель некоторое время помолчал, то и дело косясь на Арбенина, который медленно водил ладонью, потом ткнул пальцем себе в бок:
– Тут, в боку, тоже бывает – как резанет; а снимки сделали – ничего…
– Я сказал: молча!
Наконец, Арбенин опустил руки и глубоко вздохнул.
– Чего там? – осторожно поинтересовался пациент.
Николай резким движением вытер с лица ладонью пот и направился к столу.
– Пока ничего… В понедельник зайдите, еще попробуем.
– Ну, ясно, – криво усмехнулся посетитель. – В больнице хоть бесплатно.
– В понедельник платить не надо. Если помочь не смогу – деньги вам вернут.
– А можно сразу? Чего понедельника ждать?!
– Можно.
Посетитель вышел из кабинета, чуть не столкнувшись с Зубаревым.
– Слушай, тут такое дело…
Арбенин перебил его, кивком указав на стул:
– Сядь. Загадай цифру от одного до десяти.
– Все, загадал.
Николай посмотрел на Зубарева и отрешенно произнес:
– Не знаю… Миша, что происходит?
– Чего не знаешь? Цифру?.. Сам же говорил: не всегда получается. Ерунда, в другой раз угадаешь!.. Только что из санэпидемстанции звонили: в понедельник придут проверять. Похоже, началось: они так всех душат… Коля, ты слышишь меня?!
– Слышу-слышу.
…В лаборатории Олег Смолов рассказывал Николаю:
– …полно таких случаев. Парнишка из Пензы, когда приехал, пленку руками засвечивал, лягушке сердце остановил на две минуты… В какой-то момент как отрезало: вообще ничего не мог!
– Навсегда?
– Нет, конечно!.. Месяц в профилактории – и все назад вернулось! – Смолов улыбнулся. – Отдыхать надо, нельзя все время работать!
– А было у кого-то, чтобы не вернулось?
Смолов после секундного замешательства кивнул:
– Было… Тут нельзя предсказать: никто же не знает, что это за дар такой?.. Откуда он берется и куда девается.
* * *
В небольшой комнате стояли только стол и два стула. Друг напротив друга сидели адвокат Астанин и полковник Семенов.
– Аркадий Львович, что ж вы людей обманываете?
– Видимо, здесь какое-то недоразумение… Я никого не обманывал.
– Ну как же? Заявили на всю страну, что ваша подзащитная гражданка Хрулева подает заявление в прокуратуру. А никакого заявления не было.
– Да все как-то… то одно, то другое…
– Подавайте, Аркадий Львович… Подавайте, – сказал Семенов с улыбкой, но выражение его холодных глаз не поменялось.
Оба замолчали.
– Вообще-то… Я еще раз изучил материалы: нет никаких шансов доказать вину Николая Арбенина, и…
– А вот это – не ваша забота, – перебил полковник. – У нас в стране все люди равны, и никому не позволено безнаказанно убивать наших детей… Даже так называемым чудотворцам! Вы согласны?
– Конечно, товарищ полковник!
– Скажу вам по секрету: министр лично взял это дело на контроль… Пишите заявление – дальше не ваша забота.
* * *
– Денис каждый день занимается: «Папа сказал…» Сели обедать: накрошил хлеба на стол, смотрит на крошки – они по столу поползли, – поежилась Вера.
Николай усмехнулся.
– Тебе смешно… А мне уже страшно о чем-то думать – вдруг он мысли мои прочтет?
– Не прочтет еще…
– Вчера говорит: «Мама, от кого мы бегаем?» – и так смотрит, что не соврешь.
– И что ты сказала?
– Соврала… Коля, он все знает! Знает, что я вру!.. Взгляд – как у отца… Иногда смотрю: страшно становится!.. Когда все это закончится?
– Скоро… Уже скоро.
* * *
Возле своего подъезда на лавочке Арбенин увидел Ставицкого.
– Где мой сын?
– Сам не можешь найти?.. А я нашел, – Николай сел рядом.
Ставицкий не отреагировал на подначку и, словно размышляя вслух, проговорил:
– Давай так… Ты говоришь, где Денис, – за это я даю тебе очень важную информацию.
– А деньгами никак? Знаешь, сколько у меня важной информации? Девать некуда.
– …я даже помогу избежать тюрьмы.
Николай с удивлением взглянул на Ставицкого. Усмехнулся.
– То, что твоя шестерка отнесла заявление в прокуратуру, еще ничего не значит…
Ставицкий повернулся, и они встретились взглядами.
– Это твой единственный шанс не сесть в тюрьму. Не скажешь, где Денис – посадят. Я сейчас не шучу.
– А я вообще не умею. Никто меня не посадит! Тому, кто докажет мою вину, дадут Нобелевскую премию по юриспруденции.
– Ну, смотри: я предупредил.
* * *
Когда Арбенин приехал в офис, его встретил недоумевающий Зубарев:
– Юрка заявление принес – по собственному желанию.
– Где он?
– Кто бы знал? – Михаил пожал плечами.
– А Настя что говорит?
– Она вообще ничего не знала!
Николай, нахмурившись, пошел дальше по коридору. Настя сидела на своем рабочем месте.
– Во сколько он обычно приходит? – спросил Арбенин.
– Когда как…
– Сегодня поеду к вам, подожду его.
– Не надо… Он не придет.
Николай удивленно приподнял брови:
– У вас что-то случилось?
Настя какое-то время помолчала, затем, не глядя на Николая, проговорила:
– Юра ушел от меня… Собрал вещи… Куда-то в общагу… Никакой свадьбы не будет.
* * *
Место было достаточно безлюдным. Когда в арку со стороны двора въехала машина Арбенина, ее с двух сторон заблокировали две легковушки. Из одной выскочили Конев и Замятин, из другой – молодой спортивный парень. В то время как Замятин сквозь лобовое стекло держал Арбенина на мушке, Конев рукоятью пистолета разбил боковое стекло и открыл дверцу.
Николая вытащили из машины, и Конев ударил его рукоятью пистолета по голове…
…Сознание возвращалось медленно: какие-то пятна, размытые контуры.
В лицо Арбенину плеснули водой, и только тогда он окончательно пришел в сознание. Это был какой-то подвал, и Николай лежал, избитый, в дальнем его углу.
Конев, увидев, что глаза Арбенина открыты, продемонстрировал ему обычный утюг, включенный в розетку, и улыбнулся.
– Все, больше бить не будем – будем гладить! Мощная штука! Из десяти случаев, знаешь, в скольких работает? В десяти!
– Жалуются на тебя, – в подвал по лестнице спустился Патаев. – Говорят, молчишь.
Николай с трудом сел, прислонившись спиной к стене. Замятин тем временем поставил рядом с ним табурет для Патаева.
– Надеюсь, до этого не дойдет, – Патаев кивнул на утюг. – Все же партнерами были… Давай так: скажешь, где пацан, – поедешь домой.
– Не знаю…
Конев плюнул на гладкую поверхность утюга – слюна зашипела и запузырилась.
– Хорошо подумал? – криво усмехнулся Патаев.
Арбенин кивнул. Замятин тут же ударил его ногой, и Николай снова упал, а тот сел на жертву сверху, фиксируя руки и туловище. Конев с утюгом устроился у Николая на ногах, задрал рубашку и приложил утюг к животу…
Арбенин, дернувшись в первый момент, дальше лежал неподвижно, плотно сжав губы…
…Восьмилетний Коля под водой: кислорода в легких уже почти нет. Плотно сжав губы, он держится из последних сил…
Так и не издав ни звука, Арбенин потерял сознание. Замятин снова плеснул ему в лицо водой из ведра. Николай открыл мутные глаза, поморщился от боли.
– Подумай: оно того стоит? – усмехнулся Патаев. – Видел бы ты себя…
В этот момент наверху послышался шум, грохот. Конев и Замятин взволнованно переглянулись, Патаев обернулся на дверь и снова посмотрел на Николая, уже поняв, что происходит.
– А ты себя, – с трудом усмехнулся Арбенин.
* * *
Несколькими днями ранее полковник Семенов и Арбенин «предприняли мозговой штурм».
– С Седым не так просто. То, что это его люди сбили твоего парня на мотоцикле, – полковник Семенов задумчиво помотал головой. – Не докажем: уйдут в несознанку – и все! Тут надо подумать…
– Я уже думал. Его можно взять за похищение человека.
– Какого человека?
– Меня, – Арбенин пожал плечами. – Им нужна информация, я ее не дам. Что обычно делают в таких случаях?
– Много чего… Выбить информацию – не проблема.
– Во-от!.. Только сразу этих гиббонов не надо брать – подождите, пока Седой подъедет.
– А если не подъедет?
– Думаю, он захочет лично со мной побеседовать, – усмехнулся Николай.
Полковник Семенов помолчал, задумчиво глядя на Арбенина.
– Они ведь тебе не сказки будут рассказывать…
– Потерплю.
– Ну, смотри!.. Тогда впендюрим тебе в ботинок одну штучку – всегда будем знать, где ты… Каждое утро звонишь, даешь свое расписание. Любое отклонение – мы выезжаем…
* * *
Санитары аккуратно спустили с крыльца носилки и понесли Николая к калитке. Конева с Замятиным милиционеры уже усадили в стоящий рядом с домом «воронок», а еще пара вывела из дома мрачного Патаева в наручниках. Его встретил сияющий полковник Семенов.
