– Я слышал: ты теперь коммерсант?.. Седой, тебя обманули! Утюг на животе и спица в ухе – это не коммерция!
* * *
Паша Мальков сидел за столом и бился над математической задачей.
– Выбирай, – провозгласил появившийся на пороге комнаты Мальков-старший, – «морской бой», «Чапаев», «крестики-нолики»?..
– Ну, пап, – поморщился Паша. – Мне еще три задания сегодня!
– Успеешь!.. Партейку сгоняем?
– Сейчас, дорешаю…
– Потом дорешаешь! Никуда твои интегралы не убегут…
Вдруг из гостиной послышался взволнованный крик:
– Гена?!
Мальков даже вздрогнул от этого вопля.
– О, Господи!.. Чего там?!
Он поспешно прошел в гостиную и уставился в телевизор, в который тыкала пальцем взволнованная жена.
«Генеральная прокуратура и Министерство Внутренних дел объединили свои усилия в расследовании этого громкого дела, – говорил полковник Семенов. – У нас уже есть основания предполагать, что здесь все не так просто: возможно, кто-то решил просто использовать смерть мальчика в своих коммерческих интересах…»
– Ну что, играть будем? – заглянул в гостиную Паша.
– Все, доигрались, – мрачно отозвался Мальков.
* * *
Виктор Ставицкий в незастегнутой рубашке стоял у плиты и следил за кофе в турке, слушая радио.
«Патаев заявил следствию, что он всего лишь исполнитель, а заказчик похищения – конкурент Николая Арбенина, еще один «чудотворец всея Руси» Виктор Ставицкий. Об этой и других новостях поговорим ровно через сорок минут, в студии»…
Ставицкий выключил и опустился на стул.
– Слав! – позвала Ольга Баранова из комнаты, застегивая бюстгальтер и надевая блузку. – Моему тюхе какую-нибудь работу найди? А то запьет – что мне с ним делать? Опять в ЛТП сдавать?
Ставицкий не ответил.
– Пока ты не выступаешь – что ему делать? Он у меня не дурак, аспирантуру закончил, – Ольга вошла в кухню и увидела на плите раскаленную турку с убежавшим кофе. – Славка, ты что, не видишь?!
Она подхватила турку, поставила ее в раковину, взяла тряпочку и принялась оттирать потеки кофе с плиты.
– Почему у тебя детей нет? – спросил Ставицкий.
Ольга удивленно обернулась и улыбнулась нерешительно, переводя разговор в шутку:
– Да я не против – постель уже застелила, но можно расправить…
– Думаешь, твой тюха не знает, что я сейчас здесь?
– Думаю, нет, – улыбка сползла с лица Ольги.
– А я не думаю, я знаю: он на рыбалку уехал только для того, чтобы ты меня позвала… Он тебя любит, Оля. А ты его нет.
– Я его тоже…
– Что ты все время врешь?! – раздраженно перебил ее Ставицкий. – Тебе сколько лет? Ни нормальной семьи, ни детей – та же шалава, что в институте была! Для чего ты живешь?!
– Я тебя люблю… Еще с института, – растерянно, чуть не плача проговорила Ольга.
– Опять врешь!
Он встал и вышел из кухни, на ходу застегивая рубашку. Ольга крикнула ему в спину:
– А ты?! Сам ты зачем живешь?!
Ставицкий не ответил, лишь через какое-то время хлопнула входная дверь.
– С-сука! – уже в голос зарыдала Ольга.
* * *
Николай Арбенин лежал в одноместной палате и принимал посетителей – Михаила Зубарева и Реваза Микая. Грузин тыкал пальцем в свежий номер «Столичного вестника» с фотографиями Арбенина и Ставицкого на первой полосе и статьей «Кто подставил Николая Арбенина?»:
– Теперь он – зло, ты – добро! Как все в жизни меняется!.. Ларунчик, знаешь, что мне сказала? «Ревазик, ты, наверное, прав был! А я дура была!» Первый раз в жизни в этом созналась!
– Вера с Денисом пусть пока не высовываются, – обратился Арбенин к Зубареву.
– Я им так и сказал: надо подождать, пока все утрясется. Еды привез, видюшник пацану подключил…
– А Юрка где?
– Где-то в общаге. Настя искала его, на вахте не пустили… Маме звонил, говорит: все нормально…
– Насте даже не позвонил?
– Что-то у них не срослось, – помотал головой Зубарев. – Настюха переживает, а этот…
– Все еще срастется у них, все наладится! – сиял Реваз. – Я тоже как-то раз психанул, неделю у друга жил… Потом месяц у Ларунчик прощенья просил!
* * *
Машина Зубарева остановилась напротив подъезда Арбениных.
Первым выскочил Михаил и бросился наперерез журналистке и оператору с камерой на плече:
– У вас совесть есть?! Человек только из больницы!
– Миша, это я! – выглянул из-за камеры Витя Даглец. – Всего пару вопросов!
– О дате пресс-конференции будет объявлено позже, – Зубарев отвел глаза. – Все, отойдите!
Тем временем Николай осторожно выбрался из машины и улыбнулся.
– Здравствуй, Витя. Как дела?
– Да как? Работаю… Вы же к себе не взяли.
– Возьмем-возьмем, дай на ноги встать… Что там за «пара вопросов»?
– Что вы почувствовали, – затараторила журналистка, – когда узнали, что ваше похищение организовал Виктор Ставицкий?
– При чем здесь Ставицкий?.. Это сделал Сергей Дмитриевич Патаев, мой бывший партнер. Ему предъявлено обвинение.
– Но… Патаев говорит, что он лишь исполнитель…
– А что ему еще говорить? Исполнителю меньше дадут, – Арбенин серьезно посмотрел в камеру и отчеканил: – Уверен: мой друг Виктор Ставицкий на такое не способен.
Зубарев помог Николаю подняться в квартиру, где уже ждал доктор Губер. Он послушал ритм сердца, пульс, измерил давление.
– Предложили возглавить отделение в Москве. Посмотрел: все то же самое, что у нас в Минске… Вот, не знаю: стоит менять шило на мыло?
– Думаю, стоит.
– Я тоже так думаю, – Губер улыбнулся, сделал последнюю запись и взглянул на столбцы цифр. – Ну что… Все цифры на месте, можете снова себя гробить.
– Уже угробил…
Доктор Губер непонимающе посмотрел на Николая.
– В последнее время ничего не могу: не вижу, не слышу, не чувствую… Куда-то все делось.
– Когда это случилось?
– Не сразу, постепенно…
– Наверняка перешли ту черту! Я предупреждал, помните? Знаешь, что уже нельзя, а все равно делаешь!.. Это когда девушке ногу спасали?
– Не в этом дело!.. Я эту черту уже сто раз переходил!
– А в чем?!
Николай хотел что-то сказать, но остановил себя, лишь пожал плечами.
– Не думаю, что это навсегда, – решительно проговорил доктор. – Зачем-то же вам дан этот дар?.. И чтобы вот так, просто, куда-то делся?
– Кем дан?!
– Вы же не думаете, что вся эта жизнь – цепь совпадений, нагромождение случайностей?
– Знать бы точно…
В дверь постучали, и в комнату заглянула Анна Владимировна.
– Ну что, мы идем? Уже полшестого.
– Куда идем? – растерялся Николай, но дверь уже закрылась.
– Я тут, – смутился доктор Губер, – вашу маму в театр позвал… Она попросила узнать: вы не против?..
– При чем тут я?
– Ну-у… не знаю, – у доктора даже скулы покраснели от смущения. – Она попросила…
– Я не против, – улыбнувшись, кивнул Николай.
* * *
На даче Гудовского – полный сбор: Ставицкий, Мальков, Леня Гузак, адвокат Астанин и сам хозяин дачи смотрели репортаж с места событий.
– Зачем он это сказал? – недоумевал Гузак.
– Это нам на руку! – довольно откинулся на спинку стула Астанин. – Полностью подтвердил нашу версию!
– Я знаю, что он сделал! Не понимаю: зачем?
– Издевается, – бросил Гудовский.
– Да нет, не похоже, – Мальков покачал головой. – Витя, что ты молчишь?
– Я хочу знать, где мой сын.
– Самое время! – фыркнул Гудовский. – Может, сначала разберемся со всем этим?
– По большому счету, какая разница: разберемся – не разберемся?.. Без работы не останусь – всегда будут те, кто мне верит. Сейчас я хочу одного: вернуть сына.
Вскоре Леня Гузак писал на листочке явку с повинной. Адвокат Астанин диктовал:
– Это была моя идея: обвинить Николая Арбенина в смерти Пети Хрулева. Ставицкому я ничего не сказал: он бы, конечно, не согласился…
– Пропиши отдельной строкой: Ярослав Гудовский тоже ни о чем не знал, – вставил Гудовский. – Я попросил его помочь по старой дружбе, не посвящая в подробности.
Леня перестал писать, поднял взгляд на Астанина.
– Меня точно не посадят?
– Я же сказал: условный срок!.. У-сло-вный! Ты никого не убил, не ограбил.
– В крайнем случае, посидишь годик, – усмехнулся Гудовский. – Через год уже на свободе!
– Год в тюрьме?! – вскинулся Гузак.
– Это – в самом крайнем случае! – поспешно сказал Астанин. – Но я уверен, до этого не дойдет!
– Даже если дойдет, Леня! – Гудовский проникновенно посмотрел Гузаку в глаза, явно испытывая садистское удовольствие от глумления над адвокатом. – Зато спасешь общее дело!
– А почему я? – дрогнувшим голосом пролепетал Гузак. – Есть еще Гена…
– Потому что у Гены семья: жена, сын, – пояснил Мальков. – Гена их любит! А ты – одинокий старый еврей, который любит деньги! Мы тебе их дадим, Леня! Много!
– На чем мы остановились? – вернулся к делу Астанин.
Мальков встал и вышел на веранду, где, облокотившись на перила, смотрел на лес Ставицкий.
