Возле разрушенной Гелы, перед самым закатом, они решили заночевать.
От когда-то знаменитого и многолюдного города Гелы, соперничавшего своим богатством и красотой со многими греческими колониями, остались одни развалины. Неподалеку от них в долине обмелевшей реки, тоже носившей название Гела, виднелось чахлое поселение земледельцев. Территория самого города была совершенно заброшена. В эпоху римского владычества немало цветущих ранее греческих колоний пришли в упадок. Такие знаменитые города, как Гимера и Гербесс, лежали в руинах, среди которых паслись овцы и козы. Мегару Гиблейскую разрушил Клавдий Марцелл, и город с тех пор так и не был восстановлен.
Пока Маний Эгнаций и Эвгеней разводили костер, Варий доставал из дорожного мешка провизию. Ужин обещал быть скромным: копченая баранина, соленые маслины, пшеничные лепешки и кислое вино, хорошо утолявшее жажду.
В это время они увидели группу людей, переходивших реку вброд. Один из путников ехал верхом на муле. Судя по всему, это был состоятельный человек, следовавший по своим делам в сопровождении охранявших его вооруженных рабов.
Когда путешественники приблизились, стало ясно, что человек, сидевший на муле, не кто иной, как римский всадник. Принадлежность его к этому высокому римскому сословию нетрудно было определить по тунике с узкой пурпурной каймой и массивному золотому кольцу на пальце правой руки.
Один из рабов, двигавшийся позади телохранителей римлянина с тяжелой поклажей на спине, вдруг остановился и нагнулся, чтобы ослабить или, наоборот, подтянуть на ноге ремень своего башмака.
– Этого молодого человека я знаю, – сказал Эвгеней товарищам. – Несколько раз встречался с ним в Сиракузах. Его зовут Антиной.
– Кажется, и он узнал тебя, – заметил Маний Эгнаций. – Пойди, поговори с ним. Может быть, у него есть какие-нибудь новости для нас…
Эвгеней, подойдя к рабу, обратился к нему с приветствием:
– Да сопутствуют тебе боги, брат! Если не ошибаюсь, тебя Антиноем зовут?..
Раб, не поднимая головы и делая вид, что он занят подтягиванием башмачного ремня, зашептал скороговоркой:
– Слушай, что скажу, если не знаешь… Заговор раскрыт. Из Палики пришел донос, и претор теперь рассылает своих людей по городам, чтобы предупредить проагоров о возможных беспорядках. Публий Клодий, мой господин, послан в Гераклею. Я слышал, как он говорил своему приятелю, что у него на руках предписание претора с самыми широкими полномочиями по набору солдат и проведению дознаний среди рабов. Сейчас мы направляемся в Калвизиану. Не советую вам идти туда. Городок небольшой, а наш господин, увидев вас троих, уже высказал свои подозрения на ваш счет. Прощай, брат! Будьте начеку.
Он дружески подмигнул Эвгенею и, поправив поклажу на спине, продолжил свой путь.
Молодой сириец, вернувшись к товарищам, рассказал им о том, что сообщил ему раб Клодия.
– Что ж, – хмурясь, сказал Варий. – Было бы очень наивно полагать, что верховный жрец Паликов не донесет на нас претору.
Поразмыслив, он изменил свое первоначальное решение идти в Калвизиану.
– Этот парень прав. Не стоит рисковать из-за каких-то двадцати лишних миль, которые нам придется пройти, минуя Калвизиану. Попробуем сесть на корабль в Агригенте. Город большой – в нем легче будет затеряться, не вызывая подозрений. Отдохнем немного до наступления темноты и продолжим путь…
Глава вторая
Агригент. – Морской переход до Мазары. – Колония изгнанников
За одну ночь и до середины следующего дня Варий и двое его спутников проделали утомительный путь в двадцать четыре мили, добравшись до Агригента.
Они вошли в город, не привлекая к себе внимания сторожей, вместе с группой крестьян, спешивших на рынок со своими тележками, груженными раннеспелой капустой и зеленью, и сразу направились к Морским воротам, за которыми начиналась дорога, ведущая в гавань.
Город отстоял от моря на добрые три римские мили.
Через полчаса быстрой ходьбы путники пришли в многолюдную и шумную гавань.
Им сразу повезло. В гавани Варий случайно повстречал знакомого кормчего большого грузового судна. Кормчий согласился за умеренную плату доставить всех троих в Мазару. Корабль следовал из Одиссеи в Лилибей и в Агригенте сделал остановку, чтобы дать отдых гребцам и запастись свежей водой. Кормчий предупредил, что кибея выйдет в море на рассвете следующего дня.
В последние дни на всем южном побережье Сицилии стоял нестерпимый зной. На море было полное безветрие. Широколистные и более нежные растения в садах поникали еще до полудня. Жители прибрежных городов стремились быть поближе к морю, чтобы хоть немного уберечься от жары.
Маний Эгнаций предложил товарищам искупаться в море. Варий и Эвгеней не возражали.
Наскоро пообедав в харчевне, они покинули гавань и выбрались на открытую прибрежную полосу в восточной части залива.
Отсюда к городским стенам поднималась от моря благоустроенная, убитая мелким щебнем дорога. Она вела к Морским воротам Агригента. По ней в тот час двигались к побережью запряженные лошадьми или мулами легкие двуколки зажиточных горожан. Женщин рабы несли в нарядных крытых лектиках.
В пору своего расцвета Агригент был одним из богатейших и красивейших городов Сицилии. Философ Платон, трижды побывавший в Сицилии по приглашению сиракузского тирана Дионисия, заезжал в Агригент и, глядя на великолепные дома его жителей и поражаясь их страсти к роскошным пиршествам, заметил, что агригентяне строят так, словно собираются жить вечно, а едят и пьют, словно завтра расстаются с жизнью. В римскую эпоху Агригент медленно приходил в упадок, но еще долгое время соперничал в красоте и с Сиракузами, и с другими крупными городами Сицилии. Город был средоточием величественных храмов, среди которых особенно выделялись грандиозный храм Зевса Олимпийского и немного меньший по размерам храм Посейдона. В храме Асклепия стояла прекрасная мраморная статуя Аполлона, на бедре которой мелкими серебряными буквами было написано имя Мирона, а неподалеку от агоры находился облицованный мрамором храм Геракла с бронзовой статуей его самого. Агригент был родиной Эмпедокла64, а из правителей его наибольшей известностью пользовался жестокий тиран Фаларис, печально прославившийся тем, что заживо сжигал людей в железном быке. За тридцать лет до описываемых событий, во время грозного восстания рабов под предводительством Эвноя-Антиоха, Агригент не избежал участи Энны, Моргантины, Катаны, Тавромения и других городов, захваченных мятежными рабами. Римляне овладели Агригентом после продолжительной осады и жестоких уличных боев, но, к счастью, наиболее прекрасные строения города тогда не пострадали, а на месте разрушенных и сгоревших домов в беднейших кварталах со временем выросло много новых общественных и частных зданий.
Песчаный берег моря, куда пришли Варий, Эгнаций и Эвгеней, был усеян голыми телами купальщиков.
В небольшом отдалении от того места, где располагались мужчины, раскинуты были палатки, скрывавшие от любопытных взоров обнаженных купальщиц, которые то и дело со смехом и веселыми криками выбегали из своих укрытий, бросаясь в море. Это были богатые жительницы Агригента. Они съехались сюда вместе со своими рабынями и охранявшими их слугами.
Со стороны моря безопасность всех этих баловней и баловниц судьбы оберегали два сторожевых корабля. Они стояли на якорях примерно в одном стадии от берега. На мачтах под тенью суппаров сидели матросы-наблюдатели. Задачей их было вовремя увидеть корабли пиратов и дать сигнал тревоги всем отдыхающим. Такая предосторожность была не лишней, потому что морские разбойники с особым старанием занимались похищением состоятельных людей, за которых потом родственникам приходилось платить выкуп.
Маний Эгнаций стащил через голову тунику, обнажив свой могучий торс. Он с мечтательным выражением лица посмотрел в сторону разбитого на берегу женского палаточного лагеря.
– Какие красотки! – воскликнул он. – Особенно вон та бесстыдница, которая выходит из моря. Взгляни, Эвгеней? Какая прекрасная натура для богомаза, решившего изобразить Венеру Пенорожденную!
– Лучше не расстраивайся, – насмешливо посоветовал Эвгеней.
Раздевшись, все трое с разбегу бросились в воду.
* * *
На рассвете следующего дня они поднялись на палубу большого грузового корабля, который вскоре вышел из гавани, взяв курс на запад. Погода была по-прежнему безветренной и солнечной. Тяжело груженное судно медленно двигалось вдоль берега, размеренно взмахивая тремя рядами весел.
Варий, часто путешествовавший по морю, рассказывал друзьям, что однажды при попутном ветре на быстроходном лембе он всего за один день добрался от Мазары до Агригента.
