– А я думаю, кто это здесь хозяйничает? – проговорил он, неожиданно мягким, окающим говорком. – Смотрю, автобус стоит. Не наш какой-то. Туристы что ли какие, думаю, или заблудились…
– Да нет, это мы тут, извини, не дождались тебя. Вот и… – смущённо мялся Пронин, протягивая для пожатия руку.
– Ну и правильно, молодцы, – пропел Арсентий, косясь на африканок. – А вдруг я далеко ушёл. Здравствуйте. – Чуть склонив голову, не опуская глаз, поздоровался со всеми.
Ему ответили. Детвора благодушно, остальные приветливо…
Уже через пять минут и он ложкой шкрябал, нахваливая удачную уху. Оставшиеся – детвора вспорхнула из-за стола и летала уже себе где-то в пределах территории, а может и за… – пили чай и с интересом разглядывали аборигена. А как его ещё можно назвать! Живёт вдалеке от общих поселений, в одиночку, ведёт натуральное хозяйство, рыбачит, охотой занимается, общается с природой… Вон, как бородой-то оброс, что тебе леший. Но крепкий, самостоятельный, вполне симпатичный по виду мужчина… Вроде фермер по статусу… Но один. И это хорошо. В том смысле, что уже не одна жена в этом районе нужна, а две… Где-то так примерно нацелились на проблему международные свахи. И если у первого, председателя, много было непонятностей – и с желанием, и с объёмом личной собственности, значит с приземлённостью, и вообще… у этого, второго, всё было в наличии… кажется. Нужно было только определиться, переговорить…
Алексей Викторович и переводил. Когда на английский, когда на французский. Здорово у него это получалось, легко и красиво. За этой работой он гораздо лучше смотрелся, нежели на футбольном поле.
Я тоже был здесь, тоже сидел за столом, тоже пил чай, но ждал, когда Арсентий закончит трапезу и выйдет из-за стола, чтобы переговорить по поводу его луазика: на ходу, нет… И можно ли километров пять-десять отъехать, чтобы включилась связь.
Едва дождался. Кстати, мне показалось, что одна из этих свах, госпожа, то ли Жа… то ли Ша… Да, вспомнил, правильно, Шанна Бошан её зовут, француженка, на нашего Арсентия глядела не совсем профессионально. Вполне, даже по-человечески. Как маленькие дети глядят в объектив фотоаппарата, «а отсюда сейчас красивая птичка вылетит, смотри…», заворожённые или очарованные, или, наверное, влюблённые. Скорее влюблённо… И он, пожалуй, больше ей отвечал, хотя она молчала. Просто глядела, и чуть улыбалась. Или мне показалось… Нет, кажется, и другие это заметили. Даже чуть отдалились в разговоре, условно отдалились, будто в тень ушли, давая возможность клиенту разглядеть… А почему и нет! Уж если на мой взгляд, то, в общем, ничего она, женщина, эта Шанна. И молодая ещё, и фигурка приятная, и улыбка, и прочее… Пусть и сваха. Свахи, кстати, тоже женщины. И очень приятные бывают, и симпатичные, и не замужем. И у нас так может в России быть, и у них за рубежом. Я не мастер в оценках, тем более в комплиментах или прогнозах, но чем чёрт не шутит. А вдруг любовь?! И ничего особенного, если понравились друг другу. И хорошо.
В моём сознании это наблюдение болталось на периферии, без относительно, легко и свободно, как бильярдный шар от борта к борту. Я больше думал о своём… Почти высох весть. Просто дымился от переживаний… А они… Трапеза вообще переросла в пресс-конференцию, ешь её в медь!..
Ну, наконец-то… Кстати, как и должно было быть, они поставили не точку в разговоре, а многоточие. Это что-то… Ладно, это лирика. О деле.
Оказалось, и исправен луазик, и бензин есть, и проехаться можно.
Через пятнадцать минут, отъехав, ну, не отъехав – отпрыгав на сиденье несколько километров, я уж думал ничего «козлистее» моей «Варьке» нет, ошибался оказывается, на телефонном дисплее появился желанный значок: «Есть контакт». И только-то он возник, как мобильный сам собой затренькал.
Резко тормозя, я прокричал в трубку:
– Алло!
– Палыч, ну наконец-то! Что там у вас? Почему трубку отключаешь? – Давил на ухо «космический» голос Матвея Звягинцева (Есть такая возможность у наших сотовиков, имитировать выход голосов абонентов в открытый космос).
– Нормально, – торопясь, отвечаю. – Как у вас?
– Ничего. У нас тихо. – Сквозь электронные всполохи спокойно отвечает Звягинцев.
– Как тихо? Почему тихо? Они не приехали?
– Нет. Мы ждали-ждали – «нет никто». – В голосе Матвея вместо тревоги булькает почему-то смех.
– Как это «нет никто»? Не может быть!
– Может, может, – успокаивает Матвей. – Слушай, тут нам одно сообщение интересное сорока на хвосте принесла. Юрий Николаевич наш, участковый, только что обратно улетел, тебя спрашивал. Говорит, по эмвэдешным сводкам срочное сообщение перед обедом передали. Срочное. На съезде с федеральной трассы, к нам, сегодня утром чепе большое случилось. Представляешь! Два джипа и один мессер – все всмятку – в аварию попали. Да! То ли масло кто на дороге пролил, то ли кто помог, но тремя снарядами так и ушли с трассы. Знаешь, там такой съезд с федералки не удобный есть, пологий спуск с указателем, а внизу крутой подъём с левым поворотом…
– Знаю. Там? И что?
– И влево, говорю, крутой подъём. Они разогнались, не взирая на знак, и в самом низу влево свернули…
– Как это влево? Зачем?
– А я знаю? Судьба, наверное, такая. Знак из космоса… И ни одной тебе встречной, поперечной машины… Прицепится, говорят, не к чему… Целая бригада следователей там сейчас работает… рыщет. Короче, свернули за чем-то, и – бабах, там, тройной залп. Как первомайский салют. Представляешь?
– Вот это да!
– Ага! И я говорю, не нужно, понимаешь, людям сломя голову по дорогам на иномарках гонять. Шоссе не космос. Да и там тоже с умом надо. Кстати, тут тебе земляки строго наказывают, чтоб тоже не лихачил. Да!.. И что самое странное, Палыч, слышишь, номера машин как раз совпадают с теми… Представляешь!
– Вот это да, и что?..
– А ничего. Участковый говорит, большое превышение скорости. А может и наркотики. Трупы на экспертизу увезли. Но это не всё. Там в горящих машинах что-то потом взрываться вдруг стало. Такой фейерверк, говорят, начался, как в кино. Ага! Когда всё сгорело – ни одна пожарная машина не успела – кроме трупов много оружия нашли, и два или три гранатомёта…
– Что ты говоришь!
– Да. На разборку что ли люди ехали, а может на учения какие… И так не повезло. Ты не знаешь, кто такие?
– Нет, не знаю, и знать таких не хочу.
– Вот и мы так участковому сказали… Мы-то, здесь, извините, причём? И не у нас это под носом, а чёрте где… Ты ж знаешь! И не армейское мы подразделение, а мирные крестьяне. Мало ли каких аварий на дорогах, и всё мы, что ли… Нет, конечно. Вот такие можно сказать пироги у нас. А у тебя – «абонент не доступен», и не доступен, понимаешь. Как это так? Наши уж решили, не свах ли там, на выносливость, наш председатель проверяет. Нет? Как там, кстати, они? С толком в любви-то хоть, нет, иностранки? У меня ни одной такой не было, если не считать одной якуточки – я тебе скажу! – и одной, то ли монголки, то ли казашки… тоже ничего. Но устают почему-то быстро… Малые народности… нет? Витаминов может…
– Ага, витаминов. Ты посмотри на себя, бугай племенной. Какая нормальная баба тебя выдержит.
– Раньше – никто… Ежели сейчас только.
– Вот именно. Ладно, если серьёзно, ты меня обрадовал, не знаю, что и сказать.
– И мы так… Но радуемся. Кто к нам, как говорится, с мечом придёт, тот… в кювете и очутится, – если по-современному. Так что, Палыч, спасибо тебе… – И переспросил, выправился. – Что ребятня там наша – спокойно отдыхает? Бегают, поди, шумят?
– Только что поели, носятся.
– И ладно. Отдыхайте, загорайте, как надоест – приезжайте. Да, ещё тут одна новость, Палыч, приключилась: Светланин муж вернулся, Макар. Ты его не знаешь. Хороший был мужик, пока из дома не уехал… Скажи ей, обрадуй. Говорит, всё, пить бросил, завязал, пора в семью возвращаться. Любит, говорит. Скажи ей это. Пусть живут. И нам хорошо, ещё одни руки в хозяйстве.
Ну вот, и ещё одна проблема в моей жизни решилась, мгновенно расстроившись, подумал я (Как холодным душем…). Но ответил спокойно:
– Конечно, передам. Безусловно. Но относительно аварии, Василий Кузьмич, вы там не расслабляйтесь, не всё известно.
– А мы и не расслабляемся. У нас сухой закон, ты ж знаешь. Кстати, у нас тут планчик один интересный наметился, приедешь – обсудим.
– Хорошо. Ну ладно, у меня не много отлегло. А то уж с ума сходить начал. Тяжело быть в неведении…
– Эт да. Мы и сами так. Косте и всем остальным нашим – привет. Не скучайте. Монашек, или как их, пощупай там, не то придётся приехать…
– Приезжай, кабачок тебя ждёт.
– Какой кабачок? А!.. Эта… Как её, Настя, да? И самое то, Палыч, просто цимус. Представляешь, что-то чёрное, потное, вот с такими губами и с тобой, со мной, то есть в обнимку на белой простыни… Я уже сейчас весь торчком… Уже завёлся.
– Ладно, торчок, торопись, я ей передам.
– Хорошо, друг, замётано. Да, Светке, не забудь, передай – пусть готовится.
