– Великолепно! – сказал Торан, улыбаясь подошедшему черноусому капитану гвардейцев. – Мы знаем, где они и на чем будут плыть!
– Мы окружили гостиницу и корабль, – вставил свое слово гвардеец.
– Великолепно! – повторился Тоан. – Веди нас!
Гостиница выделялась среди других зданий возле порта, так как была на два этажа выше их. Прибывший отряд остановился возле прилегающих к ней домов, где уже находились в ожидании другие гвардейцы. Окна аппартаментов, где расположились два путника, выходили на улицу, поэтому Торан и двадцать пантрийскмх львов, не нарушая утренней тишины звяканьем оружия и доспехов, прошли под самой стеной гостиницы и вошли в ее роскошный холл. Здесь уже находились десять гвардейцев. Перепугшанный таким наплывом воинов и опасностью, которую представляли два путника, хозяин сидел в углу, сжавшись, словно собака от холода. Бесшумно поднявшись по широкой, устланной мягким ковром, мраморной лестнице, Торан и гвардейцы оказались перед двустворчатыми дубовыми дверьми нужных им аппартаментов. Два десятка людей делали не больше шума, чем стая комаров. За дубовыми дверьми тоже царила тишина.
Торан обнажил меч и указал двум могучим воинам на дверь.
Те подошли к ней, чтобы по команде выбить.
Тишину разорвал треск ломающегося дерева, и дверь с грохотом рухнула на подошедших к ней гвардейцев. За ней возвышались два громадных воина, закованных в диковинные доспехи со следами множества битв, и с длинными двуручными мечами в руках. Один из них поднялся, чтобы в следующее мгновенье обрушиться на голову оглушенного упавшей дверью гвардейца, но Торан прыгнул вперед и подставил свой клинок. Тот чуть не вылетел из его руки, которая заныла от удара невиданной силы, он еле увернулся от направленного уже на него выпада и отскочил назад, оттащив оглушенного гвардейца.
Коротко свистнули несколько стрел, и одна из них пробила забрало шлема воина. Тот зарычал, как дикий зверь, сделал шаг назад, чтобы оказаться вне досягаемости пантрийских мечей, и, вытащив из лица стрелу, бросил ее под ноги изумленным гвардейцам.
– Опять воин-скелет, ходячая свалка костей! – выкрикнул Торан и ринулся в атаку.
Присел под просвистевшим над головой громадным лезвием и сильным ударом меча по ногам воина-скелета подсек его. С грохотом, от которого вздрогнул пол, рухнул тот на ковер, и поднялся над ним меч Торана. Вложив в удар всю свою мощь, Торан обрушил лезвие на шею врага. Металл доспехов словно лопнул и в снопе искр меч отсек голову воина-скелета.
Второй воин был быстро смят навалившимися на него гвардейцами, и после нескольких ударов голова его тоже покатилась по ковру.
В глубине аппартаментов увидел Торан две знакомые фигуры, глаза его яростно вспыхнули и, как разъяренный лев, он ринулся на них, но тут будто сам воздух вспыхнул перед ними, образовав большой пылающий шар, из которого один за другим стали выпрыгивать черные монахи с изогнутыми саблыми в руках. Первый из них тут же лишился головы под ударом Торана, второй налетел на выставленный меч гвардейца. Однако монахи все прибывали и прибывали, заполняя комнату черными тогами и тесня гвардейцев к двери.
Шар вдруг исчез, и над головами двух десятков монахов, машущих саблями, увидел Торан, что исчезли и две нужные ему фигуры.
– Они в порту! – закричал Торан. – Не дайте им уйти!
Слова его пронеслись среди гвардейцев в аппартаментах, спустились по лестнице и дошли вскоре до порта. Взревели раковины, огляшая тревогу и вырывая горожан из сна. Гвардейцы вышли из своих укрытий, окружив плотным кольцом причал, где стояла нанятая Шимом шхуна, две боевые галеры появились в портовой гавани и замерли напротив этой шхуны.
А в роскошных комнатах гостиницы звенела сталь, и черная волна монахов, размахивая кривыми саблями, теснила гвардейцев к двери.
Торану нужно было в порт, но дрался он в первых рядах и не мог пройти ни назад, ни вперед. Тогда, яросто работая мечом, сокрушая на своем пути клинки и кости монахов, прорвался он к окну и распахнул его ударом ноги. Аппартаменты находились на последнем этаже и прыгать на каменную мостовую было просто безумием.
Гвардейцы на улице подняли головы, сонные горожане, разбуженные ревом раковин и топотом ног, повысовывались из окон и уставились на него, как на демона. За спиной его кипела битва, но гвардейцы уже брали вверх, и монахи не могли добраться до стоящего к ним спиной Торана.
Взгляд его упал на длинную портьеру, нижняя часть которой лежала на полу. Без раздумий он подхватил ее и перекинул через подоконник. Она свешивались на метр вниз.
Несколько монахов, у одного из которых было глубоко рассечено лицо, но кровь не текла из раны, с нечеловеческим рычанием на устах стали прорываться к Торану.
Тот уже лег на подоконник и, свесившись вниз, на руках опустился по портьере. Крепления и ткань ее трещали под его весом, но все же еще держались.
Три монаха оказались в нескольких шагах от натянутой, как струна, портьеры, и их напор, отступая под градом ударов, сдерживали только два гвардейца. К ним поспешили на помощь товарищи, вошедшие в этот момент в дверь.
Торан повис, держась за край портьеры, ноги его не доставали до каменного карниза нижнего окна. Он выступал достаточно далеко, и Торан, чертыхнувшись, отпустил руки.
В этот момент один из монахов прыгнул, повалив гвардейца, и его сабля полоснула по портьере. Сердце монаха было тут же пронзено мечом, и несколько гвардейцев бросились к окну, но взглянув вниз, облегченно вздохнули.
Падая, Торан зацепился пальцами за каменный карниз, хотя ему показалось, что руки его сейчас оторвутся от туловища, и он полетит дальше без них. Подтянувшись, под облегченные вздохи всех видевших это, выбрался он на карниз и затарабанил в закрытое окно. Перепуганные хозяева комнат тут же открыли его и шарахнулись в сторону, пропуская могучего воина с пылающими серыми глазами.
Слетев по лестнице и оказавшись на улице, Торан крикнул стоявшим там без дела гвардейцам:
– Половина в гостиницу! Ни один монах не должен выйти. Половина со мной, в порт! – и ринулся вниз по улице к морю.
Когда взревели раковины и на причале, словно из-под земли возникли первые гвардейцы, капитан шхуны, все это время стоявший на палубе лицом к берегу, почувствовал, что кто-то стоит за его спиной. Обернулся, и кровь застыла в его жилах.
Молодой человек в черной сутане смотрел на него взглядом, в котором увидел капитан никогда не тающий лед и никогда не гаснуще адское пламя. Возле него стоял ночной визитер, седовласый человек с бледным лицом. А позади них возвышались два могучих рыцаря, от которых веяло дыханием ужаса и Тьмы.
– Вот мы и пришли, – сказал молодой человек, – правда, нас четверо, но мы тебе доплатим. Отплывай!
Капитан переборол сковавший его страх и, в несколько прыжков оказавшись у борта, прыгнул в воду.
– Хорошоий ход, – равнодушно сказал Тхар, поворачиваясь к причалу, по которому бежали к шхуне гвардейцы с обнаженными мечами.
– Нам лучше уйти отсюда, – без всяких эмоций произнес Шим.
– Нет, это мы всегда успеем сделать! Торан выбрался с Острова Слез, наверняка выберется из гостиницы и придет сюда. Я могу вызвать еще сотню монахов. У нас есть сто шансов, что он погибнет, плюс, – он указал за спину, – два этих воина. И, наконец, ты!
– Я?
– Да, он ведь не знает, что ты мертв!
Гвардейцы уже были у самой шхуны, когда на пути их словно вспыхнул воздух и из белого пламени хлынула на них волна монахов. И на пристане началась настоящая битва. Гвардейцев было пока не больше сорока и, отбиваясь, отступали они под напором все прибывающих монахов, которые вскоре вытеснили их с пристани на широкую портовую улицу.
В самый разгар битвы, когда численные силы гвардейцев и монахов сравнялись, с небольшим отрядом пантрийцев вбежал на улицу Торан и тут же ринулся в бой. Тхар, потративший много сил, вызывая монахов, не видел этого. Он стоял у перил шхуны, с улыбкой глядя на сверкающие сабли над головами людей.
Гвардейцы бились, как львы, но монахи не уступали им, тем более они не чувствовали своих ран. Торан видел, что битва стоит на месте, видел он и четыре фигуры на палубе шхуны. Во что бы то ни стало ему нужно было добраться до них!
И тогда ринулся он в безумную атаку.
Как ураган, налетел Торан на ряды монахов, меч его, вспыхнувший зеленоватым светом, бил с силой, с которой молот бьет по наковальне, и крушил все вокруг. Без устали поднимался и опускался он, ломая, словно палки, сабли монахов, круша кости и уже мертвую плоть. Он даже не защищался, потому как просто не успевали монахи нанести упреждающий удар, а меч уже обрушивался на них.
Шаг за шагом врубался Торан в плотные ряды черных тог, сметая их на своем пути, как ураган сметает с земли деревья и дома. Гвардейцы шли за ним, и клин этот вскоре рассек орду монахов надвое.
