– И с Богом. Ехайте. – Дед кивнул головой водителю, проезжай, мол. И взял под козырёк.
Иностранки так до конца похоже и не избавились от тени тревоги на своих лицах, когда им Алексей Викторович по ходу движения – за шлагбаум! в запретную зону! – популярно сообщил, что это просто учения такие. Тренировка, мол, на селе. Не опасно. Они не верили, знали, их конечно же обманывают. Только не понимали, почему с ними так поступают. Очень хотели возле шлагбаума свой автобус подождать – перед опасной чертой – когда он обратно поедет… Но смирились, кажется, – не выпрыгивать же на ходу. Поняли – побывать в зоне заражения им всё же придётся. Такая видимо у них судьба в этой непонятной, весьма загадочной и странной стране России. От этой безысходности иностранки внутренне подобрались, замкнулись, сидели молча, стараясь не дышать и не делать резких движений… Выразительно поглядывали друг на друга. Жалели, наверное.
Только их подруга, француженка Шанна этого не замечала. В другом мире, кажется, была… Или у костра где, может и возле аккордеона, а может и в объятиях бородатого чудо-лешего Арсентия… Кто знает? Женщина. Вернее, влюблённая женщина. Пусть и француженка. Но, это, извините, без разницы.
Может для кого-то влюблённая француженка и без разницы, но только не для Арсентия. Не долго и собирались гости в обратную дорогу в Москву. И двух слов не успели на прощание иностранной женской делегации всем селом сказать, учитывая их квёлое моральное состояние, как подлетел пыльный луазик, нахально сверкая солнечными зайчиками от своего плоского лобового стекла. Кстати, он весть такой: квадратно задиристый и лобастый. Причём, на тонких ногах. Жутко нескладный. В маму, наверное, свою – Россию, да в папу, в такой же вот, недоделанный завод. Яблоня, от яблони… такие вот ЛУаЗики и получаются. Подлетел этот «конёк-горбунок» и выскочил из него вполне приличный добрый молодец Арсентий. Правда всё в той же специфической одежде, но побритый и наодеколоненный. Это сразу бросилось в глаза. Лоб, нос, всё вокруг глаз, скулы кирпично-загорелые, а щёки, подбородок, шея практически белые. Как из больницы, или темницы. Шутка!.. Полный на лице контраст, как боевая раскраска… Вернее, праздничная раскраска. Про одеколон можно и не говорить, запаху «Шипра» все пространства покорны. Заметно смущаясь – так народу-то вокруг сколько!.. – протянул иностранкам – в самые Шанины руки, прямо через её глаза…
Именно сейчас, в этом месте, обязательно нужно остановиться и заметить…
Есть в жизни моменты, когда пара ничтожных вроде бы секунд, пустячных на первый взгляд, обыденных, и даже не в планетарном или вселенском течении времени, а в обыденно человеческом, превращаются в неопределённо длительные созидательные минуты, а может и часы… Тогда говорят – целая вечность прошла. Это о секундах! И это сущая правда в том случае, когда эти секунды застывают в глазах влюблённых. Именно тогда время, проезжая на своих «тик-так» колёсиках мимо – как и люди, например, – раскрыв глаза, с удивлением теряют ход, сбиваются с шага, вообще останавливаются с улыбкой замерев… забыв про законы… Когда прикрыв рот рукой, когда и нет… То ли от зависти, то ли от простого человеческого любопытства, а может и от мудрости. Последнее скорее всего. Потому что есть интуитивное, неосознанное, когда и завистливое желание продлить сладостные, редкие, на общем временном фоне, счастливые человеческие мгновенья… Пусть и чьи-то. Ещё и классик, кстати, об этом же говаривал: «Остановись мгновенье, ты прекрасно!» А действительно, куда спешить, если всё так необыкновенно хорошо. И правильно, и не нужно спешить. Нормально сказал классик, в точку. Такое – чем дольше, тем лучше…
И у нас всё вокруг в это время было прекрасным. Учитывая дружественную массовку, сельский антураж, ясный солнечный день, сувениры и торжественность момента… Интересный для всех контакт у Шанны с Арсентием получился. Запоминающийся! Как будто спаялось в них что-то прилюдно… И это не всё. Не менее торжественно, Арсентий передал ей большую, просто огромную плетёную корзину (как уж ручка не оторвалась!), с разной своей огородной продукцией… Чтоб дольше помнила, наверное, или быть может ещё крепче чтобы она… это… эээ… Нет, не будем в этом копаться – их это дело, интимное. Вручил ей Арсентий сувенирный набор – мы заметили – один в один, как и мы, наши подарки. Мы ведь тоже кое-чего собрали гостям в дорогу. А как же! Какие банки с консервированной овощной, фруктовой, овощефруктовой, ягодной продукцией; свежей морковкой, ягодой голубикой, брусникой, свежими грибами… Кто что мог. Мы ведь, россияне, народ гостеприимный. Только дай нам повод… О-о-о!.. Последнюю рубаху отдадим. Так и здесь. Чуть ли не пол автобуса подарками в дорогу загрузили. Это естественно! Положено так. Да и сердце велит… А тут ещё и Арсентий в дополнение со своей плетёной корзиной… С дефицитами.
Долго фотографировались. В основном возле автобуса. Наш-то сельский архитектурный ансамбль пока ещё не «лИчил»… Вот ежели бы лет пять, десять спустя… Или пятнадцать-двадцать – до того… Самое бы то.
Но, уехали.
Только они уехали… Не успели мы и чаю испить, да впечатлениями какими обменяться… Как раздался сильный грохот, и небо потемнело… Ну, не совсем уж так, если буквально. И не дождь с грозой, в общем, как хотелось. И не потемнело, а тень всего лишь большая промелькнула. А вот грохот точно появился, возник, и не прекращался. Мы естественно высыпали на улицу, выбежали… А там… Над селом, прямо над конторой, поднимая лёгкую на подъём, легкомысленно-восторженную пыль, завис бело-голубой вертолёт. Большой, грохочуще-свистящий… Тюф-тюф-тюф-тюф… Сказать бы винтокрылый Змей-Горыныч с грозным визитом нас посетил, если бы не опознавательная надпись по бортам – «МЧС» «Россия». Вот тебе на! МЧС! К нам? Чего это вдруг? Мы не заказывали.
– Люди! Так это президент к нам прилетел. Да! – пронёсся чей-то придушено испуганно-восторженный вопль. – Ёпт… Дождались! Точно! Путин!
– Да ты что!.. И правда? – это уже звучало с обмиранием…
– Да! Я говорил, я говорил… – продолжает биться теперь уже ликующий голос.
– Накаркал! – а вот это вполне адекватная человеческая реакция, нормальная.
– Мы ж не приготовились. – И этот голос вполне вменяемый.
– Хотя бы во дворах прибрались…
– Ой, не может быть, люди, президент?!
– Ну, позор, ну, стыд… Так встречать!
– Мы ж не ждали!..
– Эй, а куда это он полетел, куда? Эй, эй, ты, лётчик… Мы здесь-здесь… Эй!
– На футбольное поле он полетел. Там сядет.
– Айда все туда…
– Все туда-а-а…
И точно, вертолёт, нескромно задрав хвост, как баба юбку, низко носом, будто принюхиваясь к земле, неспешно двинулся к заросшему по краям, и куда дальше, полю.
Если б не пара пустых ворот, и вытоптанная пацанами трава, с коровьими лепёшками, футбольным полем назвать это было бы трудно. Но для приземления вертолёта, самое то. По крайней мере, есть где винтами покрутить. Ребятня вовсю уже неслась в том направлении. И взрослые, кто с какой скоростью.
Кстати, последний «залёт» вертолёта здесь помнили ещё где-то до перестройки, кажется… Или в первый её год… Или до… Или нет, уже после… Да нет, когда он роженицу нашу, Татьяну, что возле сельмага жила, Серёгину мать, срочным образом тогда забирал… Ещё связь была… Или не Татьяну… Или это… Да нет… Забыли уж.
Теперь прилетел вот.
– Ну, надо же…
Когда вертолёт обступили, в иллюминаторах обозначились почему-то диковинные пучеглазые существа светло-зелёной окраски, с зеркально отсвечивающими фарами-глазами. «Ой, что это там?..» «Это не люди!» «Ой!» Только вертолётчик был вроде нормальной человеческой наружности. Глядел в форточку, даже в фуражке был, и с нормальной улыбкой.
Но пучеглазые смутили.
Встречающие непроизвольно отступив, расширили полуокружность. С опаской уже ожидали появление президента. Нигде раньше и не слыхали, и не видали, что бы у него была такая странная охрана, вернее, извините, свита… Может, теперь так положено, так принято? Встречающая толпа из детей и стариков, тревожно переглядывались, готовые, если удастся, тут же – ноги в руки – и айда куда подальше… Смыться или исчезнуть, что одно и то же. Ведь, и издали можно президенту ручкой помахать, верно? Не обязательно же на глаза лезть. Не кино это, и не фотография на память.
Когда наспех собранный местный духовой оркестр – ну, так, случай-то какой! – еле дыша, издалека празднично сверкая инструментами, как и улыбками, спотыкаясь и отдуваясь добежал-таки, подбежал, вместе с гармошечницей Дарьей Глебовной, Петром Зиминым, Прониным, Матвеем Звягинцевым и встав в музыкальную позу взял инструменты наизготовку, из открывшейся двери по выскользнувшей лестнице, торжественно, не спеша, значит, вышли… Иёо моё!.. А вот и не президент!.. То ли космонавты, то ли акванавты… Потому что наглухо в скафандрах. С космическими ученьями, наверное, к нам. К нам?.. И не марсиане, как раньше показалось… Или люди, либо роботы. Все в костюмах глубокой химической защиты. С ног, до головы. Сами неуклюжие, но точно на двух ногах, одной этой… что у людей на плечах, но с очками-фарами, двумя манипуляторами – там, где должны быть руки, – с разными приборами через плечо и за спинами, с микрофонами, или что там, на длинных прутиках-указках.
