Действительно непонятно. Не самоубийцы же, не каскадёры.
Сбрасывая скорость, перестроил пока «Варьку» к краю обочины, еду, оглядываясь по сторонам… И что?! Другие водители, и впереди меня, вижу, и сзади, похоже не обеспокоены дорожной ситуацией, едут спокойно. Может только моим перестроением недовольны… «И что? Что это может быть? Что из того?..»
– А там точно дороги нет, ты уверен? – Спрашиваю своего наблюдательного штурмана.
– Конечно, – штурман обидчиво фыркнул. – Я весь путь здесь по карте знаю… Столько ж раз… Вот! – Мишка ткнул пальцем в разрисованную тонкими разноцветными ниточками автомобильную карту. – Видишь? Ничего нету. – Надул губы. – Не нарисовано. А карта этого года выпуска. Новая.
Я ничего не увидел, просто не присматривался к карте… Мелко всё, да и на скорости я, в движении… Но с Мишкой согласен. Со мной он ездит часто, это верно. И карту в руках держит постоянно, хоть и в наушниках с музыкой непрерывно… То рассматривает карту молча, то сверяется с разными реальными внешними знаками, ориентирами… Исследует, самозабвенно кривляясь в ритме… Не скучает, главное. Я это замечал. И что?
– Что ли посмотрим? – кивая головой, риторически спрашиваю. Хотя сам бы точно поехал дальше. Не приучен в разные дырки заглядывать.
– Конечно, – не задумываясь, осуждающе сверкает глазами Мишка, как это я, мол, так долго соображаю. – Быстрее, давай…
Развернувшись, проехали сколько было нужно в обратную сторону, нырнули в ещё висящую пыль. «Варька», почувствовав под колёсами привычный ей сельский рельеф, судорожно задёргалась, запрыгала, предлагая сбросить скорость. Это я и сделал. Мелькнуло в голове: «Ехать нужно предельно осторожно…» Пыль, да и ситуация не понятная, не просчитанная. Хорошо, если что обыденное приключилось, шоферское: устали ребята, ремонт, обед… А если что похуже… А я с Мишкой. И один. Зря… Эх, зря свернул. Дурак! Плохо может всё кончиться. Для обоих, причём. За Мишку я в ответе. Ай, не подумал! Мне его категорически подставлять нельзя… А я взял и свернул. Вот, дурак, вот азартный недотёпа… Полез… Куда… Но возвращаться уже было поздно, и, главное, под Мишкиным взглядом, просто невозможно.
Путь впереди едва угадывался… То стеной пыль стояла, то была в коротких просветах… Просека была неухоженной, точнее свежей… Временной. Сбоков сжималась кустарником и смешанным, где тонким подлеском, где и мощными деревьями… Пыль, я заметил, не уменьшалась, скорее усиливалась… Похоже, что догоняем… Значит, дальше нам ехать нельзя. На рожён можно выскочить. Углядев сбоку молодое кустарниковое поселение, резко сворачиваю в него, легко пробиваю бампером, останавливаюсь, глушу двигатель. Стоп, приехали. Кусты за машиной обиженно нахмурившись всё же выпрямились, закрыв нас. Прижав палец к губам, даю Мишке знак молчать, только слушать.
В наступившей тишине чётко прослушивался звук автомобильных двигателей где-то впереди нас и сбоку, с дороги, с шоссе. Но они накладывались своеобразными волнами, наплывали. Возникали и исчезали, а ровный шум впереди нас был постоянным, почти ровным… Как вдруг, и впереди нас звуки оборвались, исчезли. Там наступила тишина. Только с шоссе доносились приливами… Шепчу Мишке на ухо:
– Будь здесь. Только выйди из машины, и спрячься. Но машину не теряй из виду… Кто чужой появится – не выказывай себя – ни в коем случае! – только смотри. Понял? Ни во что не вмешивайся, и никакой инициативы! Усёк?
– А ты куда?
– Я сейчас… Только посмотрю… Жди здесь.
– Я с тобой.
– Ага, щас! Ни в коем случае! Будь здесь, я сказал! Спрячься. И нишкни, у меня. Понял?
– А ты?
– Ёшь твою в медь!..
– Ладно, – кисло кривится Мишка. – Только ты быстро.
– Ага! Будь здесь. – Приказал, и не хлопая дверцей, выскользнул из машины.
Низко пригнувшись, шагнул в кусты. Через пару шагов, запоминая место, оглянулся – «Варьки» уже видно не было. «Это хорошо», машинально отметил. Стараясь не слышно ступать, двинулся вперёд, огибая кусты. Они росли плотными семействами. Но к периферии были с просветами. Этот фактор я и использовал. Приноровившись, затаив дыхание, чутко вслушиваясь и придерживаясь левой стороной – где-то тут – временной дороги, лавируя, продвигаюсь вперёд.
Сильно пахло прелым мхом, сосной, чем-то вроде кислым… Было душно, жарко, немедленно облепили комары… Но их укусов я не замечал, глядел только под ноги и вперёд, и слушал. Этакий вслушивающийся передвижной механизм из меня получился. Даже не механизм, а к природе что-то… Хищник скорее всего. Волк, наверное, или рысь, или тигр… Но не это главное… Главным было – вовремя расслышать… А звуков в лесу, оказывается, очень много. Правда тихих, шуршащих… птицами чирикающих, жужжащих… Но не понятных. В них и вслушивался.
Человеческие голоса расслышались вдруг, и совсем почти в шаге от меня, как показалось. Хорошо подлесок плотным оказался, легко за ним можно было спрятаться. Слова доносились хоть и приглушенно, но понятно. Чтоб увидеть – что там, пришлось ещё вперёд немного продвинуться. На метр, полтора… Чуть раздвинуть перед глазами кусты…
Прямо передо мной, на небольшой опушке леса, стояла длинная сорокафутовая фура, с иностранными номерами. Два человека с автоматами за спинами, сноровисто возились около задней двери, пытались перекусить большими кусачками пломбу или замок. Около заднего колеса прицепа лежал человек, водитель фуры видимо. Его тело, без признаков жизни, ногами пинал здоровяк. Ещё один, четвёртый, скручивал с машиньт номера. Все четверо были в масках на головах, все в одинаковых камуфлированных летних комбинезонах. Лицо водителя было сильно разбито, слипшиеся волосы закрывали глаза… Нос, губы, скулы были в крови… Как и разорванная рубаха на груди. Руки были за спиной. Связаны или скованы.
Это же бандиты! – с запозданием дошло до меня, будто молнией всего пробило. Дёру отсюда нужно давать, Палыч, дёру, – мелькнула первая мысль, даже ноги послушались было отозвались. Но я удержался… Вернее, что-то меня удержало. Одна часть моего сознания немедленно требовала исчезнуть с этого места. Другая намертво удерживала. Страх вместе с удивлением и растерянностью в начале парализовал, но всё это быстро притушилось, уступив место вполне рациональным чувствам… И любопытство появилось, и злость, и негодование, и желание чем-то помочь водителю, и азарт упрямца.
Эх, – с огорчением вдруг вспомнил я. – У меня же пистолет под сиденьем остался! Пистолет!.. Не знал, что так обернётся… Ай, дурак! Ай, как плохо! Вернуться… Надо бы… Успею? В этот момент чья-то жёсткая рука, ткнувшись, неожиданно коснулась моего плеча… Всем телом вздрогнув, я окаменел…
Как сердце не разорвалось от неожиданности, я не знаю, но мгновенно разлившийся сковывающий холод превратил меня в застывшую скульптуру.
– На, Палыч, – прошелестел… Мишкин?.. Мишкин! голос у меня за спиной. – Ты пистолет свой забыл.
Вытаращив глаза, я с трудом обернулся. Мишка!! Да, это был именно он. Мишель, так же стоял согнувшись, как я, только пряча от меня глаза, протягивал пистолет рукояткой вперёд.
– Ты… – я хотел выругаться, но севший от страха голос едва с хрипом пропускал воздух… Так уж я напугался. Не ожидал просто. Заслушался, получается, «соловья», разведчик, липовый. Хорошо, что это Мишка ко мне подкрался, а если бы эти, вот… Ооо! Ноги не слушались, дрожали, да и всё остальное…
– Я только на минуточку! Не ругайся, пожалуйста! Ты же забыл. Передать, и всё. – Шипит над ухом Мишка.
– Я тебе сейчас… – или что-то подобное, кажется, оглядываясь, я вроде бы произнёс, но Мишки уже рядом не было. Как сдуло. Ну, пацан! Только что был, и нет его… Нету… Мираж. Правда жутко страшный… Но… Не мираж. Пистолет-то – вот он! – успокаивающе лёг рукояткой в ладонь. Медленно, едва слышно я передёрнул затвор. Прислушиваюсь в Мишкину сторону – ни шороха… Действительно, сдуло парня. Это хорошо, пусть отбежит подальше.
«Хватит с ним. Завязывай!»7 – возле фуры, там, отчётливо пробурчал чей-то голос под маской. «Толстый» послушно перестал пинать безжизненное тело, косолапя отошёл к уже открывающимся дверям фуры. Двери, неожиданно громко щёлкнув, заскрипели… Бандиты, сжавшись, в испуге замерли
– Стоя-ать! – Вдруг, опережая сознание, я услыхал свой грозный, как вой сирены голос. Так, я слыхал, спецназовцы используют эффект морального подавления. – Спецназ! – Ору. – Вы окружены. Милиция! Стоять! – И даже пальнул в воздух.
И мой голос, и выстрел произвели ошеломляющее впечатление. И не только на меня самого. Коротко взвизгнув, один, который снимал номера, как подломился, мгновенно упал на землю, руки за голову. Толстяк резко присел, как на табурет, руки в стороны, и замер. А двое, которые двери раскрывали, в падении сорвали со спин автоматы и явно в панике веером выпустили гулкие очереди – куда попало – по кустам. Озираясь, словно мячики подскочили, и как зайцы, скачками, бросились в разные стороны в лес. Напролом.
