— Католики, — подтвердила я и покраснела. Наша семья выбирается в церковь только на Рождество и Пасху. Мы не можем позволить себе каждую неделю ездить всей семьей в город, к тому же по воскресеньям мы работаем.
— Но надо же ходить в церковь! Почему бы тебе не ходить со мной туда?
— В ту большую, на холме? — спросила я.
— Ага. Она называется церковь Богородицы на Маунт-Кармель. Совсем новая.
— Здорово. — Как бы мне хотелось пойти в церковь вместе с Четти! — У нас на ферме в Делаболе все не так. Тихо, спокойно, в гости никто не заходит. Неделями не видишь никого, кроме своих родственников.
— Нет, здесь все по-другому. Каждый вечер после ужина все выходят гулять. Это называется Lа Passeggiata.
— Это, должно быть, замечательно.
— Конечно, замечательно. Тогда-то и узнаешь все сплетни, вроде: кто завел себе любовницу или какая из домохозяек тратит слишком много денег в мясной лавке.
— Как ты думаешь, ты здесь всю жизнь проживешь?
— Да, потому что я старшая. Старшие должны присматривать за родителями. Настоящее проклятие родиться первой. Я бы хотела быть младшей.
Вот это мне и нравится в Четти: можно сказать ей все, что угодно, и она всегда здраво рассудит. Ее не мучают несбыточные мечты или неосуществимые надежды. Я вдруг решила рассказать ей, что влюбилась в Ренато. Вот и начинаю:
— Ты когда-нибудь влюблялась?
— Нет пока, — смеется она. — Ну, мне так кажется. Мне, правда, нравится один мальчик — Энтони Маруччи, но он не обращает на меня внимания.
— Почему?
— Потому что ему больше нравятся девочки из Бангора.
— А чем они лучше?
— Не лучше. Просто более... как бы это сказать... ласковые, чем девочки из Розето. Но когда доходит до дела, местные ребята женятся на нас. А тебе кто-то нравится?
— Я его видела только один раз.
— Один раз? Он из нашего класса?
— Нет, он гораздо старше.
— Гораздо старше? — Четти прищурилась.
— На семь лет, — тихо говорю я.
— На семь лет? Значит, ему двадцать один. Это много. А как его зовут?
— Ренато Ланзара.
— Ты влюбилась в Ренато Ланзару? — с улыбкой переспрашивает Четти.
— А что? Ты его знаешь?
— В него влюблены все девчонки Розето. А может быть, и все девчонки Бангора тоже. Ты выбрала популярного парня.
— Конечно. Только от этого еще хуже.
— Так, ты обязательно должна пойти со мной в церковь!
— Чтобы помолиться?
— Нет! Чтобы увидеть его. Ренато иногда поет в хоре. И голос у него ангельский!
Сегодня мне особенно жаль, что у меня нет денег на трамвай. Мисс Чилиберти выставила нам оценки: у меня самые лучшие. В жизни я так собой не гордилась!
Пока мы с Ассунтой добрались до фермы, уже стемнело. Еще поднимаясь по ступенькам, мы услышали смех в кухне.
В дверях появляется Елена:
— Скорее! У папы хорошие новости!
Мы с Ассунтой проходим в кухню.
— Что за новости? — спрашивает Ассунта отца, опуская свою сумку на пол.
— Я сегодня подписал договор с «Хеллертаун маркетс». У них четыре магазина, и я буду поставлять им молоко и яйца.
— Поздравляю, папочка! — Я бросаюсь ему на шею.
Папе больше не придется таскаться со своим фургоном от дома к дому и уговаривать людей купить его продукты.
— Они нам установят новую технику, — продолжает папа. Мама улыбается. — Работы будет много, но в итоге мы и доход получим. Может быть, даже придется нанять работников.
— Пап, у меня тоже хорошие новости. Нам выставили оценки, — гордо объявляю я родителям. — Я лучше всех в классе!
— Вот и отлично. — Мама изучает мой табель. — Посмотри-ка, отец.
— Может, когда-нибудь мы сможем давать тебе денег на трамвай, — говорит отец и лукаво улыбается.
— Мне только по воскресеньям надо.
— По воскресеньям?
— Я хочу ходить в церковь.
— В церковь? — переспрашивает папа.
— Что, сам не слышал? — Мама шутя шлепает папу по голове моим табелем с отметками. — Она хочет ходить в церковь. Умница! — говорит она мне.
Решив помогать семье, я объявляю папе, что и в церковь буду ходить пешком, а деньги пусть он экономит.
— Только в церковь я с тобой таскаться не стану, — вмешивается Ассунта. — Придется тебе подкупить кого-нибудь другого. Я и так пять дней в неделю хожу до города и обратно, хватит с меня!
— Давай я буду с тобой ходить, — предлагает Елена.
— Ходите вдвоем. Только в это воскресенье, пока будут устанавливать оборудование, вы мне нужны, — говорит папа. — А на следующие две недели я ухожу в каменоломню, им там срочно требуются рабочие.
— Я не хочу, чтобы ты опять шел в шахту. — Мама кладет руку папе на плечо.
Он ласково берет ее ладонь и улыбается:
— На Пасху приедет Алессандро. Надо накопить денег на свадьбу. Ты же хочешь, чтобы пришли гости, чтобы у Ассунты было красивое платье? Значит, придется работать. — Папа достает из шкафа вино и стаканы. — Надо выпить за удачу. — Он наливает вино и раздает нам стаканы. — За удачу! — объявляет он и залпом выпивает.
Мы тоже поднимаем стаканы и пьем.
— Надо благодарить Бога, — говорит мама, глядя на меня.
Я вдруг оказалась религиозным центром семьи. Если бы только мама знала, что я хочу ходить в церковь не из-за Бога, а из-за Ренато Ланзары!..
Весна 1925 года выдалась удивительно красивой. Как только снег сошел, земля покрылась нежной зеленью, а Голубые горы снова стали голубыми, когда исчезла серая дымка, окутывавшая их целую зиму.
Вся семья у нас радуется, потому что Ассунта получила от Алессандро письмо. В нем говорилось, что 15 марта он приезжает в Филадельфию. За прошедшую неделю мама три раза перемыла весь дом.
Вчера папа сел на поезд и поехал в Филадельфию встречать Алессандро. Ассунта сегодня спит с нами, потому что ее комнату приготовили для Алессандро. Снова все пятеро в одной комнате. Мне вспоминаются холодные зимние ночи, когда мы прижимались друг к другу, чтобы согреться.
Я лежу в кровати рядом с Ромой и смотрю в потолок. Ассунта, конечно, вредная и вечно командует, но я буду скучать по ней, когда она выйдет замуж и уедет от нас. Все-таки она была частью нашей семьи. Надеюсь, Алессандро окажется хорошим человеком. И еще надеюсь, что у Ассунты хватит сил создать свою собственную семью, где она будет счастлива, если только счастье предназначено судьбой Ассунте Кастеллуке.
На следующее утро Рома с криком вбегает в гостиную:
— Они там разговаривают! И смеются! Он выше папы!
Я выглядываю в окно и вижу папу и Алессандро Паджано. Они идут по дорожке к дому. Алессандро точно такой же, как на фотографии. Ассунта, стоящая в дверях кухни, в простом белом платье и с маминым медальоном кажется очень красивой. Ее черные блестящие волосы спускаются до пояса.
— Ассунта, иди к себе, — велит мама.
— Но...
— К себе.
Ассунта поднимается на второй этаж.
— Девушке неприлично ждать мужчину.
Открыв дверь, папа пропускает вперед Алессандро.
— Мистер Паджано, это моя жена — миссис Кастеллука.
— Рад познакомиться, — отвечает он и достает из сумки какой-то сверток. — Это вам от вашей сестры Елены.
Слезы появляются у мамы на глазах, когда она разворачивает сверток и видит там множество кружевных салфеток.
— Ну-ну, Селеста, — успокаивает ее папа, — не плачь. Мистер Паджано проделал длинный путь и проголодался.
— Уже пора звать Ассунту? — спрашиваю я.
— Нет еще, — сердито смотрит на меня мама. — Идемте, Алессандро. Давайте мы вас сначала накормим, а уж потом покажем вам нашу красавицу Ассунту.
За обедом, который кажется нам всем бесконечным, мама одно за другим предлагает Алессандро свои фирменные блюда. Мы с Еленой прислуживаем ему, как герцогу. Он умеет вести себя за столом, и с дороги у него отличный аппетит. Он съедает апельсиновые ломтики, приправленные перцем и оливковым маслом, прошутто с пармезаном, салат из маслин и одуванчиков, тортеллини на курином бульоне, свежий хлеб с маслом и окороком и запивает все это вином.
