и чем-то напоминала киоск, недавно поставленный на перекрестке дорог у Петушиной корчмы. С такой же односкатной крышей, с такими же реечками на фасаде и с таким же окном от угла к углу. Не хватало только бутылок и сигаретных пачек за стеклом. Поймав себя на этой мысли, Алиса сказала Гундару:
— Красивый дом.
Ильмар с Валдой ровняли кучи чернозема. Казалось, они не в настроении: гостей встретили молча. Алиса расцеловалась с невесткой, с сыном.
— Мы, наверно, помешали.
— Что вы! Досадно вот, что не можем принять гостей как полагается. Только вчера узнали, что сегодня привезут землю. Все приходится делать очертя голову, — оправдывалась Валда.
Ильмар показывал границы своего участка, рассказывал, где будут цветы, где овощные грядки, повел в недостроенный дом.
— У вас тут еще столько работы!
— На много лет хватит.
Валда вскипятила на электроплитке чайник, зажарила колбасу, Алиса привезла из дому поздние вишни.
— Это те самые, что ты когда-то берегла для меня?
От воспоминаний стало чуть грустно.
После обеда Алиса взяла грабли и помогала разравнивать землю. Вчетвером управились быстро. Настроение поднялась и у Валды.
— Должна пожаловаться на твоего сына. Мы с ним поссорились из-за пустяка. Я сказала только, что у сосны надо обрубить корни, ну, чуточку, только с одной стороны, чтоб не высасывала влагу с грядок, а он рассердился… Ужас как!
— Да, деревья отнимают силу, — согласилась с невесткой Алиса.
— Слышишь? И мама так считает.
— А деревьям не хочется расти?
— Эта сосна вовсе не нужна.
Супруги возобновили спор.
— Так ты уничтожишь ее?
— Деревья выносливы. А как же другие обрубают корни, что-то такое делают, чтобы корни не росли? И ничего, деревья выдерживают. Если тебе нужны сосны, так их рядом, через дорогу, целый лес.
— Милые дети! Не надо ссориться из-за пустяков.
— Это не пустяки, мама.
— Чем розы хуже сосен? Сможешь ты столько воды наносить, сколько сосне надобно?
Ильмар не отвечал.
Потом Алису повели на пляж, показали море. Валда не пошла с ними. Гундар побежал вперед, Ильмар с Алисой шли медленно.
— Ты, сын, не сердись, только я скажу тебе, ты с Валдой лучше не ссорься! Тот, кто умнее, уступает.
— Это я уже слышал. И не только слышал. Предвижу, что уступлю, обрублю корни, и все будет, как хочется ей.
— Я понимаю тебя, сынок. Но такова жизнь. Ничего нельзя поделать.
— Можно поделать. Все уладится. Героя ты из меня, слава богу, не воспитала.
— Не упрекай меня, сын!
— Я не упрекаю. Лишь констатирую.
Взгляду открылось море.
— Красиво у моря, правда.
Однако Ильмар видел, что мать больше смотрит на снующих тут людей, чем переживает очарование дали и вод.
— Тебе еще мальчиком очень нравилось море.
Ильмар молчал.
Вечером он посадил Алису в коляску мотоцикла и увез в Ригу. Валда и Гундар остались на даче. Мальчик выпросил себе недельку отпуска, чтобы пожить у моря. Алиса уже в воскресенье утром вернулась в «Виксны».
В поезде Алису охватила тоска. Она предчувствовала, что ей уже никогда не стирать пыль со стола сына.
В самый разгар страды к Петерису приехал корреспондент из Риги. Молодой парень с магнитофоном на плече, без шапки, в длинной фуфайке и почему-то резиновых сапогах, хотя и стояла сухая солнечная погода.
— Это вы Виксна, как вас… Петерис, кажется, да, Петерис? — заглянув в блокнот, спросил парень.
— Да, я.
О Петерисе уже не раз писали и печатали его фотографии в районной газете, и он сразу понял, в чем дело. Парень достал пачку сигарет, сунул одну в губы и предложил также Петерису.
— Я не курю.
— Это хорошо. Долго будете жить.
Петерис, польщенный и в то же время испытывая неловкость, смущенно улыбался. Корреспондент выкурил полсигареты, затем предложил Петерису выйти.
— Так надо остановить, — кивнул Петерис на машину.
— Останавливать не надо.
— Как — не надо? Я не могу тогда отойти.
— Но мне нужен фон.
Петерис не понял.
— Ну, шум! Рабочий шум.
Наконец они договорились, что машина будет работать вхолостую. Внимательно следя за своим аппаратом, корреспондент пятился от сушилки, а Петерис послушно следовал за ним.
Первым заговорил юноша:
— Мы находимся у зерносушилки, здесь Петерис Виксна просеивает и веет щедрый урожай нынешнего года. Скажите, товарищ Виксна, хорошее в этом году уродилось зерно?
Петерис откашлялся, но не сообразил, что сказать.
— Смелее, смелее! Так что, какого качества зерно?
— Разного. Есть крупное, есть и помельче…
— От чего это зависит?
— С какого поля. Как землю обрабатывали.
— Чем лучше обработать, тем и зерно крупнее?
— Ну а как же!
— И вы считаете, в этом году почву хорошо обработали?
— И хорошо… и… Кое-где послабее.
— Вы в свое время с лошадкой работали.
— Да.
— Как вы относитесь к современной технике, комбайнам, тракторам, другим машинам?
— Да чем машины плохи. Без машин такую площадь разве обработаешь?
— Стало быть, хорошо, что машины есть?
— Ясно, что хорошо, коли бы…
— А что не нравится вам?
Петерис замялся.
— Говорите, говорите!
Потом все же признался, что у него душа болит, когда трактористы оставляют круглые углы, не вспахивают до самой канавы или дороги. Или сырую землю разворотят.
— Из сказанного вами
