блин. Больно тонкая. Когда голова слишком низко, кровь застаивается и давит. Как ты не понимаешь этого?
Алиса притащила две подушки из большой комнаты, где стояли кровати, застланные для гостей. Одна подушка как будто подошла. Петерис прикрыл глаза.
Но чуть погодя позвал опять:
— Алиса!
— Ну, ну?
— Иди положи собачонку!
Тезис привык спать в ногах у Петериса. Только увидит, что хозяин лег, так просится на кровать — ноги у него такие короткие и он так отъелся и постарел, что забраться на кровать без посторонней помощи не в состоянии. Обычно Петерис хватал его за шиворот, но теперь не решался поднять голову.
Алиса помогла собаке забраться на кровать.
— Тебе теперь лучше?
— Наверно, пора уже собираться…
У Петериса дрогнул голос…
На другой день он все же стал бодрее, уселся перед домом на лавку погреться на солнце — в толстой фуфайке и нахлобученной на глаза шапке.
— Чего лицо от солнца прячешь? — спросила Алиса.
— Пишут, чахоточным солнце вредно.
— У тебя ведь не чахотка!
— Откуда ты знаешь?
В голосе Петериса послышался горький упрек. Вот уже много лет, как у него в груди будто что-то застряло и ему никак не выкашляться. Как-то Петерис прокашлял полчаса сряду, побагровел весь, а в горле все першило да першило. Жаловался на это фельдшеру, а тот отвечал, что тут нет ничего опасного, у старых людей это бывает. Но Петерис не верил.
Алиса опустила на землю траву, но снова взвалить на спину не могла.
— Чего наложила столько? Клади на одеяло не больше, чем под силу нести! — поучал Петерис.
— Некогда мне дважды ходить.
— Тебе все некогда! Работу распределять не умеешь.
— Помог бы лучше!
Петерис встал с лавки, ухватился за груз и поднял как перышко. Руки у него еще сильные.
— Да и не тяжело вовсе.
Радуясь своей силе, он забыл про кашель и солнце и вместе с Тезисом пошел в хлев. Собака так же неторопливо переставляла ноги, как хозяин.
Был уже конец мая, а Брусничка свежего воздуха еще и не нюхала. Алиса опасалась, что ей не удержать крепкой коровы, если та после длинной зимы, проведенной в хлеву, на радостях разбушуется, и откладывала выпас со дня на день.
— Надо, надо тебе попастись, — сказал Петерис, потрепав Брусничку по шее.
— Удержим ли?
— Никуда не убежит.
Алиса принесла с чердака цепь, тут же, на дворе, вбила кол. Трава уже разрослась, корова всласть наестся и не вытопчет.
— Как шелк! — порадовался Петерис, глядя на мягкую, сочную мураву.
Оба снова вошли в хлев, и Алиса сняла с потускневшего гвоздя узду. Корова, увидев это, все поняла. Выгнула шею и заревела, точно бык, стремительно вскинула голову и чуть было не ударила рогами Алису под ложечку.
— Давай мне, удержу.
— Ведь тебе нельзя.
— Не бойся!
Петерис проверил, как Алиса надела узду, затем взялся за повод возле самой коровьей морды.
— Отпускай!
Алиса сняла цепь. Та, звякнув, соскользнула с шеи коровы к ногам. Брусничка слегка вздрогнула, зашипела, но не шевельнулась.
— Ну, ну, Брусничка!
Корова попятилась, чтобы выбраться из стойла, нешироко раскрытыми, хмельными глазами уставилась в открытую дверь хлева, где против голубого неба, едва различимая, роилась мошкара.
— Хлестни малость!
Корова сделала несколько шагов, затем мотнула головой в сторону Петериса, словно хотела отогнать слепня.
— Еще чего! Смирно!
Брусничка опять зашипела, вскинула зад, подпрыгнув на передних ногах, и бросилась в дверь. Повод выскользнул из рук Петериса, а сам он ударился о косяк и упал. Корова убежала, высоко задрав голову и хвост.
— Ушибся?
Петерис лежал на земле и молчал.
— Тебе худо?
Он поднял голову и посмотрел вверх, словно прося помочь. Алиса подала руку, и Петерис медленно поднялся. Взяв мужа под руку, Алиса отвела его к лавке, затем пошла ловить корову.
Только через час взбудораженная скотина немного утихомирилась, и Алисе удалось привязать ее к цепи.
На другой день Петерис чувствовал себя так скверно, что остался в постели, но зато придумал, как быть с коровой.
— Принеси с чердака длинную веревку, один конец привяжешь к узде, другой к клену, пускай носится, пока не устанет.
Алиса так и сделала.
— А что я делать стану, когда она всю траву на дворе выщиплет?
— Да неужели и к тому времени не уймется?
Петерис чувствовал себя все хуже, пришлось позвать фельдшера.
Алиса написала сыну, что отца опять положили в больницу, и в пятницу под вечер Ильмар отправился в гараж, чтобы съездить к родителям.
Достроив дачу, Ильмар не только начал копить деньги на машину, но загодя позаботился о гараже, словом, подготовился к обмену старого «Ижа» на значительно более удобный и комфортабельный вид транспорта.
Жизнь Ильмара, если взглянуть со стороны, шла по удачной, благоприятной колее. Еще не кончив университета, он поступил на работу, которая была ему по душе и давала возможность расти. Работая в библиотеке, окончил курс, в урочный час стал кандидатом наук, занялся еще не исследованной областью библиографии, и его публикации получали все большее признание, он уже считался авторитетом. Ильмару везло и в материальном отношении, хотя он и не чувствовал призвания в этой области жизни и особенно над этими вопросами головы не ломал — ими главным образом занималась Валда. Да и ей не надо было далеко ходить за идеями, она подражала своему ближайшему окружению, в котором все уже было испытано и надежно. Если сосед купил кооперативную квартиру, так почему бы этого не сделать и Викснам?
