Джек ожидал увидеть свои фотографии — вырезанные из киножурналов. Они и правда висели на стенах — но их оказалось куда меньше, чем других, о существовании которых Джек даже подозревать не мог (к тому же его фотографии были куда многочисленнее снимков Хетер!).
Вот Джек на сцене школы Св. Хильды, в какой-то из пьес мисс Вурц. Вот он играет "невесту по почте", в платье, залитом бутафорской кровью. Наверное, эти снимки сделали мисс Вурц и мистер Рэмзи. Джек не сомневался — это Каролина прислала их папе.
Хорошо, но откуда фотографии Джека и Эммы? Некоторые — где они на кухне у миссис Уикстид — могла сделать Лотти, но кто снимал Джека с Эммой дома у миссис Оустлер, кто снимал Джека в спортзале у Ченко, кто снимал его на борцовском ковре в Реддинге? И кто прислал их папе, Лесли? Это что же, Джекова мама несколько смягчила свое эмбарго?
Но ведь ни Лесли, ни Алиса ни разу не появлялись в Реддинге. Выходит, отцу эти фотографии прислал тренер Клум? А вот фотографии с ковра в Эксетере, наверное, эти папе прислали тренеры Хадсон и Шапиро.
Джек услышал, как тихо закрывается входная дверь, и повернулся к отцу. Тот уже открыл глаза, лежал на кровати, улыбаясь. Интересно, сколько времени он уже меня разглядывает, подумал Джек. Сам он не успел осмотреть подробно и одной пробковой доски, а их в спальне было десятка два, он успел заметить лишь малую толику фотографий, но этого хватило, чтобы понять — папа построил свой мир из фотографий Джекова детства и юности. Видимо, поэтому-то Хетер и говорила, что ненавидела его — визуально Джек занимал в папином больничном мире куда больше места, чем она.
— Я уж думал, ты меня забыл, — сказал папа; реплика Радужного Билли, Джеку она нравилась, папа произнес ее точно так, как в кино.
Джек обвел комнату рукой, показывая на фотографии.
— А я думал, ты забыл меня! — выпалил он своим голосом, совсем не как Радужный Билли.
— Мой дорогой малыш, — сказал папа и похлопал рукой по кровати; Джек сел рядом. — У тебя еще нет своих детей, но когда они у тебя появятся, ты поймешь — детей невозможно забыть!
Тут только Джек заметил у отца на руках перчатки. Дамские, судя по всему, — сидят очень плотно, но сделаны из тонкого материала, так что Уильям без труда может в них переворачивать страницы. Цвет светло-коричневый, почти телесный.
— У меня такие уродливые руки, — прошептал Уильям. — Они состарились раньше меня самого.
— Дай посмотреть, — сказал Джек.
Уильям снял перчатки, поморщился от боли пару раз, но сыну помочь не позволил. Джек взял отца за руки — немного дрожат, словно от холода, а Джеку-то казалось, что в спальне жарко. Как искорежены костяшки, в самом деле, даже кольцо надеть нельзя, а надев, нельзя снять — впрочем, Уильям колец не носил. Узлы Гебердена оказались куда массивнее, чем Джек воображал.
— В остальном я в порядке, — сказал папа и положил руку на сердце. — Только здесь что-то не так, периодически. И здесь, — он поднес палец к виску, словно целился себе в голову из пистолета, и хитро улыбнулся. — А ты как?
— Я в порядке, — сказал ему Джек.
Глядишь, словно на самого себя — тот же Джек, только сидит на больничной кровати и одет в одежду, которую сам Джек никогда не станет носить. Точь-в-точь Джек, словно бы вчера заснул тридцати восьми лет от роду, а сегодня проснулся шестидесятичетырехлетним.
Уильям Бернс был худ, как многие музыканты. Выглядел скорее рокером, чем органистом, — длинные волосы, почти по-женски симпатичное лицо, вылитый лидер-певец или гитарист. Между тем он "клавишник", как говорила Хетер.
— Мы и правда идем сегодня в "Кроненхалле"? — спросил отец.
— Ну да, а что тут такого особенного?
— Ну что ты, там на стенах настоящие картины — Пикассо и тому подобное. В "Кроненхалле" был постоянный стол у самого Джеймса Джойса. И там вкусно готовят, — сказал Уильям. — Надеюсь, с нами не собирается доктор Хорват. Клаус милый, я ничего не хочу сказать, но ест он как деревенщина!
— Нам составят компанию доктор фон Pop и доктор Крауэр-Поппе, — сообщил Джек.
— О, как я рад! — произнес Уильям с тем же нескрываемым сарказмом. — Две первые красавицы среди психиатров всего света, этого у них не отнимешь, однако с Рут даже две минуты засчитываются за два часа, как у меня только терпения хватает, а Анна-Елизавета — о, куда бы мы ни шли, она всегда берет с собой аптечку!
Джек все гнал от себя ощущение, о котором предупреждала сестра, — папа и в самом деле казался совершенно нормальным, в его поведении не было ничего эксцентричного. Уильям совсем не выглядел пружиной на взводе в духе профессора Риттера, никакого намека ни на буйство доктора Хорвата, ни на серьезность докторов Бергера, фон Pop и Крауэр-Поппе. Вообще в команде папиных врачей лишь доктор Хубер показалась Джеку нормальным человеком — да и то сказать, она интерн, а не психиатр, и по характеру — прагматик, если верить Хетер.
— У тебя тут столько фотографий, — сказал Джек. — Моих, я имею в виду.
— Ну конечно, еще бы! — воскликнул Уильям. — Что мы сидим, давай посмотрим на них поближе! Готов спорить, в доброй половине случаев ты и не подозревал, что тебя снимают!
Джек встал с кровати и подошел к доскам, отец следовал за ним в носках, не отставая, словно тень.
В самом деле, очень много фотографий с борцовских соревнований — слишком много. Кто мог их сделать? Порой по десятку снимков с одного и того же матча! Джек и понятия не имел, что у него есть столь преданный поклонник, что в Реддинге, что в Эксетере. Он уже давно знал, что за учебу и там и там платил отец; возможно, Уильям попросил кого-то из школы снимать Джека на ковре, но кого?
Джек почувствовал, как папа обнимает его за грудь, просунув руки ему под мышки; длинные пальцы Уильяма сомкнулись в замок над сердцем сына, он поцеловал Джека в затылок.
— Мой дорогой малыш! — сказал он. — Я и вообразить себе не мог, что мой сын станет борцом! Это не укладывалось у меня в голове, поэтому мне пришлось приехать и посмотреть собственными глазами.
— Ты видел меня на ковре?
— Я пообещал твоей матери, что не буду вступать с тобой в контакт. Но что я не буду на тебя смотреть — нет, этого я ей не обещал! — воскликнул отец. — Твои выступления по борьбе были открыты для всех желающих, так что если бы даже твоя мама знала — а она не знала, — она не смогла бы не пустить меня в зал!
— Так это ты делал эти снимки?
— Да-да, кое-какие я делал сам! А еще тренер Клум — добрый малый, хотя фотограф посредственный, а также тренеры Хадсон и Шапиро, просто замечательные люди! И еще этот твой приятель Герман Кастро — просто золотой человек! Ты не теряй его из виду — и вообще, вам, я думаю, надо куда теснее общаться. Но кое-какие в самом деле снял я. Да, я! — Уильям неожиданно принял раздраженный вид — видимо, ему не понравилось, что Джек стоит как обухом ударенный. — В конце концов, до Реддинга с Эксетером не ближний свет из Шотландии, я не собирался уезжать оттуда без пары-другой снимков! — воскликнул с возмущением отец.
Джек прикинул, что Хетер родилась, как раз когда он начал бороться в Реддинге; получается, Уильям ездил в Мэн, когда Барбара была беременна или только что родила. Когда Джек выступал в Эксетере, Хетер была маленькой девочкой — вероятно, она не запомнила папины отлучки. Но Барбара? Как она относилась к этим папиным поездкам? Сначала у нее был рак, потом ее сбило такси — и тогда папа к Джеку уже не ездил.
На очередной доске Джек заметил фотографию, где он сидит в "Хама-суши", улыбается в камеру — значит, снимала Эмма. А вот Эмма сидит у Джека на коленях, он даже помнит, как она делала этот снимок — в их первой квартире, проеденной крысами халупе в Венисе. А вот Джек, вырядившийся в официантскую форму, в "Американ Пасифик"; эту фотографию тоже не мог сделать никто, кроме Эммы.
— А эти тебе Эмма прислала? — спросил Джек.
— Я знаю, с Эммой тебе порой бывало трудно, — сказал отец, — но все же она была тебе хорошим другом, Джек, верным, настоящим. Я ни разу не встречался с ней — только периодически говорил с ней по телефону. А вот еще посмотри! — вдруг воскликнул он и потащил Джека к другой доске. — Эти мне прислала твоя подружка Клаудия!
И правда, вот они — Клаудия и Джек, тем самым летом, когда играли Шекспира, Джек хотел роль Ромео, а получил — Тибальта. А вот театр в Коннектикуте, где Джек и Клаудия играли женщин в пьесе Лорки "Дом Бернарды Альбы" — слава богу, фото не с того представления, когда у Джека было расстройство желудка.
— Ты виделся с Клаудией? — спросил Джек.
— Нет, тоже только по телефону общался, — сказал Уильям. — Милая девушка, очень серьезно настроенная. Только вот детей хотела до зарезу, так?
— Ага, — сказал Джек.
— Вот ведь как бывает, некоторых людей встречаешь не вовремя! — сказал отец. — Возьми хоть меня и твою мать — время оказалось, что и говорить, неподходящее, как для нее, так и для меня.
