– Неважно себя чувствую, – грустно улыбнулась Дроздовская и протянула Пескарю ледяную ладонь в знак приветствия. – Очевидно, грипп. В такое время года всегда эпидемия.
– Но как же так? – сморщился Пескарь, на всякий случай отходя подальше. – Михал Михалыч очень хочет вас видеть! Прошу вас, умоляю! Зайдите к нему хоть на пять минут! Пожалуйста! – Он в отчаянии затряс толстым подбородком, покоившимся на ярком шелковом шарфике.
– Ну, хорошо, – милостиво согласилась Наталья и двинулась за Пескарем. «Интересно, зачем я Порогову? – думала она по пути. – Если бы не нужда, он вряд ли узнал бы меня при встрече. А уж имя мое точно не вспомнил бы...»
Муж угрюмо плелся следом. Яков Борисович скользнул в неприметную дверь, и разом стих гомон голосов.
– Пойдемте, нам туда, к лифту, – пригласил Пескарь. – Мужские гримуборные располагаются на втором этаже.
Они дружно шагнули в тесную кабину. Настолько тесную, что Наталья на секунду испытала приступ клаустрофобии. Но буквально на секунду, так как лифт, не успев отъехать, тут же остановился. В ноздри шибануло общепитом.
– У нас тут актерский буфет, – пояснил Пескарь. – Здравствуйте, Катя, – поздоровался он с тоненькой изящной девушкой. Ее лицо, обрамленное каштановым каре, показалось Наталье знакомым. Она просто похожа на Джулию Робертс, поняла Дроздовская. Девушка, в свою очередь, тоже пристально посмотрела на Наталью. В ее глазах мелькнуло удивление. – Нам сюда, – указал Пескарь, увлекая Влада с Натальей в узкий коридор. Они уже почти достигли цели, как вдруг Наталья вспомнила.
– Господи, да ведь это она! – пробормотала потрясенная узнаванием Дроздовская и резко остановилась. Наталья обернулась, но девушка, похожая на Джулию Робертс, куда-то исчезла.
– Наталья Андреевна, голубушка, душечка... Пойдемте скорее, – взмолился Пескарь. – Скоро антракт закончится.
Они остановились у двери под номером 125. «Странно, – подумала Наталья, – по идее, нумерация здесь должна начинаться с двойки».
– У нас все не как у людей, – хохотнул Пескарь, словно прочитав ее мысли. – На втором этаже – сотые гримерки, на третьем – двухсотые. – Он деликатно постучал, став внезапно ниже ростом. – Михал Михалыч, дорогой. Можно? Я тут к вам Наталью Андреевну привел...
Крошечная комната была вся заставлена цветами. Яркие букеты в шуршащих упаковках и удушающий сладкий запах навеяли почему-то ассоциации с ритуальным залом прощания. Многочисленные зеркала отражали знаменитую голову, украшенную благородной сединой. Герой вечера вальяжно восседал за гримировальным столиком и потягивал кофе.
– Царица! – громогласно воскликнул Порогов и, вскочив со стула, кинулся целоваться. – Душа моя! Рад! Очень рад видеть! Яша, налей даме шампанского, – кивнул он Пескарю, почтительно застывшему в дверях.
– Ни к чему это, право, – улыбнулась Наталья, мечтая поскорее оказаться в одиночестве. – Я за рулем, а нынче сами знаете какие штрафы за управление автомобилем в нетрезвом виде.
– Так уж и в нетрезвом! – пророкотал Порогов. – От двух-то глотков... Может быть, в коридор выйдем? Душно тут. – Порогов подхватил Наталью под локоток и увлек за собой. Склонился к самому уху, прошептал, чтобы никто не слышал: – Мне с вами конфиденциально надо поговорить. Так сказать, тет-а-тет. Понимаете, царица, я тут попал в щекотливейшую ситуацию, – смущенно пробормотал Михал Михалыч, открывая дверь соседней, пустой, гримерки, – как кур в ощип... Присаживайтесь на стульчик.
– Да ничего, я постою, – устало произнесла Наталья.
– Не волнуйтесь, я надолго вас не задержу. К тому же антракт уже на исходе. Пора на поле боя. Так вот. Понимаете, Наталья Андреевна. Замутил я на старости лет роман. Старый осел! – кокетливо хохотнул Порогов, глаза его похотливо блеснули. – Артисточка наша, прелестная, молодая, талантливая... Как тут устоять?! Но все зашло слишком далеко. Слишком! Она влюбилась в меня как кошка! – Он покачал головой, театральным жестом откинул с высокого лба белоснежную прядь. – Как дикая кошка! А у меня супруга... У девочки от любви помутился рассудок. Сплошные истерики, нервные срывы... Что теперь делать, ума не приложу...
– Приводите ее к нам, какие проблемы, – усмехнулась Дроздовская. – Мы ей обязательно поможем...
– Вот! Именно на вас вся надежда. Именно на вас, царица вы наша! – Порогов подался как-то вперед, и Наталья испугалась, что он плюхнется перед ней на колени. Только этого не хватало, передернула она плечами. Но тут, на счастье, ожила трансляция, и скрипучий голос оповестил о начале второго акта. – Ох ты, боже мой, надобно бежать... – Порогов засуетился, прижал пальцем отклеивающийся ус, вскочил и вцепился Дроздовской в руку. – Наталья Андреевна, душа моя, помогите, а? Пропадает ведь девчонка. Такой талант, такой талант!
– Ну мы же договорились, Михал Михалыч.
– Постойте секунду... Не волнуйтесь вы за зрителей, подождут, – хмыкнул Порогов, заметив, что Наталья нетерпеливо дернулась к выходу. – Вы мне скажите, лечение... отразится на ее характере?
– Не думаю, – Наталья с тоской посмотрела на дверь, – мы проведем щадящую терапию. Вряд ли могут возникнуть побочные эффекты в виде личностных изменений.
– То есть на наши с ней отношения все эти ваши барбитураты не повлияют? – понизив голос, доверительно спросил Порогов. – Ну, вы понимаете, что я имею в виду?
– Вполне. – Легкая улыбка скользнула по лицу Дроздовской. – Кстати, может статься, что медикаменты и не понадобятся и мы ограничимся сеансами групповой терапии. В любом случае, для начала мне необходимо с ней побеседовать. Не переживайте, все будет нормально. Я вам обещаю.
– Спасибо, царица, спасибо! – обрадовался юбиляр и ткнулся колючими усами в Натальину щеку.
Еле сдерживая раздражение, Дроздовская отвернулась. «И что за манера у этих артистов целоваться по любому поводу?!»
Покинув гримерку, Наталья с облегчением вздохнула и рванула к выходу.
Удивительна способность живых существ к регенерации. Сегодня ты чувствуешь себя древней развалиной, буквально умираешь. Ни сил, ни желаний никаких, только смутная потребность принять горизонтальное положение. Но после нескольких часов полноценного глубокого сна возрождаешься!
Так думал Антон. Накануне на работе отмечали профессиональный праздник – День милиции. Отметили на славу. Молчанов всегда плохо переносил спиртное, особенно в больших количествах. В его организме явно не хватало какого-то особого фермента, перерабатывающего алкоголь. Отравленная кровь с удвоенной силой струилась по жилам, делая жизнь невыносимой.
Антон медленно тащился в потоке машин по Ленинградскому шоссе в сторону подмосковных Химок. Справа, за постом ГАИ, высилась вычурная громада торгового центра с кинозалом, в котором запросто мог уместиться Годзилла. Впереди, как придорожная проститутка, зазывно подмигивал яркими огнями мебельный монстр. Сразу за одним монстром – другой. И так до бесконечности. Гигантские узаконенные лохотроны, в которых, как в мясорубке, перемалывались человеческие судьбы и состояния.
«Тьфу ты, ну что за идиотизм в голову лезет! – одернул себя Антон. – Это все проклятый фермент. Вернее, его отсутствие».
За этими невеселыми мыслями он незаметно приблизился к съезду с Ленинградки. Миновал центральный химкинский проспект и, сверившись с картой, свернул на искомую улицу. По-черепашьи медленно двинулся вперед, огибая глубокие рытвины, похожие на воронки от бомб времен Второй мировой войны. Выискивал нужный дом. Внезапно раздался визг шин, и со двора серой пятиэтажной «хрущобы» на огромной скорости вылетел «Опель-Тигра» желтого цвета. С трудом вписался в поворот, ударился колесом о бордюр, выровнялся и умчался прочь.
Алена Кудрявцева? Не отдавая себе отчета, Антон стал разворачиваться, чтобы поехать следом за «Опелем». Сработал инстинкт охотника. Но тут, откуда ни возьмись, на пустынной до этого дороге выстроилась целая вереница машин. И когда у Антона появилась наконец возможность развернуться, лимонного «Тигры» уже и след простыл.
Молчанов разозлился, момент был упущен.
«Забудь!» – сказал себе Антон и повернул в тот самый двор, откуда вылетел желтый автомобильчик. Глянул на табличку... Номер пятиэтажки совпадал с адресом, записанным Алениной рукой на клочке бумаги. Что и требовалось доказать.
Дорога вдоль дома была настолько узкой, что Антону пришлось буквально красться, чтобы не задеть стоящие на тротуаре машины, которые в ответ возмущенно крякали сигнализациями. Напротив нужного ему подъезда оказалось свободное место. Антон начал парковаться, как вдруг раздался оглушительный рев сирены. Как показалось Антону, прямо у него в мозгу. Он вздрогнул и оглянулся. Сзади нетерпеливо напирала «скорая помощь» с включенными проблесковыми маячками.
Антон чертыхнулся и проехал вперед. Больше свободных мест не было. Обогнув пятиэтажку с другой стороны, Молчанов понял, что ничего другого, кроме как бросить машину прямо на проезжей части, ему не остается. Он вылез из машины.
