Я бросила машину на стоянке и мы отправились в кабак. Если бы Пол узнал об этом, он бы меня прибил. Вернее, развернулся и ушел.
У всего есть свое объяснение. Я пошла пьянствовать с Зэком по двум причинам. Во-первых, нам нужно было превратить «почему» в «потому что». А во-вторых… ну ведь приятно, когда за тобой ухлестывают красавцы!
В баре было душно и весело. Пианист бренчал хиты 1980-х, общество с энтузиазмом подпевало, а мы с Зэком сидели в углу и сражались на зубочистках. Я победила и потребовала исполнять желание.
Зэк погладил мою коленку под столом.
— Это?
— Сейчас по мозгам получишь! — рявкнула я.
Зэк справедливо полагал, что мало кто в больном уме и нетрезвой памяти может устоять перед ним. Пришлось срочно припоминать его грехи.
— Я вообще-то тебя ненавижу. Ты трусливый, неблагодарный шантажист, пьяница и мелкий уголовник…
Зэк слушал меня, подперев щеку рукой.
— Ты такая смешная — пытаешься разгневаться, только не помнишь, как это делается…
— Еще как помню!
— Мардж, не разводись со мной!
Я аж поперхнулась.
— Это еще почему?
— Да не нужен тебе этот адвокат! Он правильный и скучный, а за мной вся полиция графства гонялась. Обо мне интересно думать.
В этом весь Зэк. Он не понимает, что мы с ним слишком похожи, чтобы быть счастливыми вместе. И ему, и мне хочется прислониться к кому-нибудь сильному и взрослому, кто будет решать наши проблемы и подтирать наши сопли. А мы в ответ обещаем его забавлять.
— Зэк, у нас с тобой ничего не получится.
— Почему?
— Потому что мы — как две левых туфли: одинаковые, но непарные.
Зэк смотрел на меня исподлобья.
— Тогда давай нажремся.
Сесть за руль я не решилась и мы вызвали такси. Я упала на заднее сидение.
— Ты сейчас куда? — спросил Зэк.
— К Полу. До меня дольше ехать.
— Ну тогда сначала завезем тебя, а потом меня.
Внезапно Зэк хлопнул себя по лбу.
— Ой, блин! Подожди, я сейчас!
— Что-то случилось? — осведомился шофер.
Я пожала плечами.
— Наверное с барменом не расплатился.
Через пять минут Зэк снова сидел в машине — разгоряченный, как после битвы.
— Этот мудак забился под стойку и не желал выходить. Я ему: «Иди сюда, я тебе кое-что дам!». А он огрызается, сволочь. Как будто это мне, а не ему надо.
Лицо таксиста надо было видеть. Он не заметил, что Зэк притащил завернутого в куртку Ронского, которого я забыла в баре.
В два часа ночи такси подвез нас к крыльцу.
— Слушай, а можно мне в туалет? — шепотом спросил Зэк. — Я просто уписываюсь.
— А такси?
— Подождет.
— Ну, иди.
Мы поднялись на лифте и вошли в квартиру.
— Туалет — прямо и направо.
Я смотрела на себя в зеркало: глаза как у блудливой кошки. А вдруг Зэк начнет ко мне приставать? Ой, нет! На фиг, на фиг!
Зэк вышел из туалета — волосы взъерошены, ворот перекосился… И тут случилось страшное.
Дверь в спальню приоткрылась и на пороге появился Папа Жао.
— Это кто?
Зэк заржал. Не помня себя, я вытолкала его в коридор.
— Иди отсюда!
Хлопнула дверь.
— Он пописать хотел! — только и смогла произнести я.
— Жао? — раздался из комнаты встревоженный голос, и в дверную щелку выглянула женщина.
Я уперла руки в бока.
— Ну-ка пойдем выйдем.
Жао зашел вместе со мной в кабинет Пола.
— Пока хозяина нет, вы по мужикам таскаетесь? — возмущенно прошипел он.
— Пока хозяина нет, ты в его квартиру своих баб водишь?
Мы долго стыдили друг друга и стращали последствиями, потом все-таки договорились, что будем молчать в тряпочку.
Я сунула Папе Жао двадцатку.
— Иди, скажи своей даме, чтобы ехала домой.
Боже, боже… Знал бы Пол…
— Чаю хотите? — проворчал Папа Жао, вернувшись.
— Давай. А ты что ж, врал своей тетке, что это все твое?
— Ну…
— Жао, ты негодяй.
— Да ведь вы тоже хороши.
М-да… Хороша.
ТАЙНЫ СОБЛАЗНА
16 июня 2007 г.
Все беру себя в руки и бросаю курить. Это будет моя искупительная жертва. Приедет Пол, понюхает меня — а я пахну как чайная роза. Он так обрадуется, что забудет обидеться, если Жао расскажет ему про Зэка.
Осталось придумала, как осуществить задуманное.
Вечером:
Опять начиталась книг по психологии:
Бросить курить, похудеть на 20 кило, выучить язык — такие задачи кажутся неприподъемными. Поэтому их надо разбить на маленькие цели, которые можно достичь за один день. Если задача — не курить до вечера, то это вполне достижимо. Самое классное — ты постоянно чувсвуешь себя успешным человеком, говоришь себе «я могу» и действительно можешь.
Великий шелковый путь — это пять тысяч миль пешком. Люди преодолевали его, потому что шли не от Китая к Средиземному морю, а от привала до привала.
Зэк не звонил и ничего не писал. Ура!
ПРАВДА
18 июня 2007 г.
Оказывается мы с Папой Жао не одиноки в своих пороках.
Леля задержалась в церкви дольше обычного: дамы-благотворительницы собирали гуманитарную помощь для дома престарелых в России. Одна из патронесс заглянула в Лелину коробку и нашла там непарную варежку.
— А где вторая? Вы, милочка, что — благотворительностью занимаетесь или домашний хлам выкидываете?
Но Лелю не так легко было смутить.
— В доме престарелых полно инвалидов! Эта варежка для однорукого человека!
Спорили и мерялись добродетелью до одиннадцати ночи.
Вернувшись с войны, Леля поужинала и отправилась умываться. Колька уже спал; у Джоша было тихо — наверное, как всегда, за компьютером торчал.
Смыть глаза, влезть в халат… На макушку — пять бигуди, чтобы завтра на человека быть похожей.
Леля открыла дверь в коридор… и остолбенела. Из комнаты Джоша выходила проститутка! На ней было то ли короткое платье, то ли мужская майка — в темноте Леля не разобрала.
— Это кто… — ослабевшим голосом произнесла она.
Девица юркнула назад и из детской послышался сдавленный хохот.
Потерянная, ошалевшая, Леля добралась до кухни и съела таблетку.
«Зачем он ее привел?!»
Она ждала, что Джош сейчас выйдет и объяснится с матерью, но прошел целый час, прежде чем ребенок явился на доклад.
— Кто эта женщина? — трепеща, спросила Леля.
Джош налил себе воды. По лицу его гуляла счастливая улыбка.
— Мам, да это не женщина, это Белла. Помнишь, я тебе рассказывал о Кевине, режиссере? Это его дочь.
Леля схватилась за сердце.
— Да как же… Да ты видел, в чем она ходит?! В таком платье только на панель…
Рассмеявшись, Джош сказал, что Белла на самом деле — правильная девушка. Срамное платье она надела под костюм — вместо блузки. Сходила на работу, а потом юбку с пиджаком сняла.
— Чтоб сексуальнее выглядеть.
Леля смотрела на парня, стоящего перед ней. Высокий, небритый, на груди — курчавая поросль.
«Они ведь с ней…» — на эту тему Леля даже думать не могла.
— Пусть выйдет, — попросила она, но Джош только хмыкнул.
— Она тебя боится. Завтра с утра посмотришь.
— Она что, ночевать останется?
— Ага.
Всю ночь Леля страдала. Глядела на дрыхнувшего рядом Кольку. Поднималась, нащупывала в тумбочке презервативы, купленные зачем-то в прошлом году.
Дать им или у них свои есть? А вдруг нет? В голову лезли жуткие мысли о СПИДе.
Леля на цыпочках прокралась к детской. Из-под двери пробивался неясный свет ночника. Спят? Не спят? Встав на четвереньки, Леля попыталась заглянуть в щель. Ножка кровати, женская туфля — боже, боже!
Щелчком ногтя Леля отправила презерватив сыну. Замерла, вслушиваясь в тишину. Раздался скрип, смешок и презерватив приехал к ней обратно. Леля вернула его детям, но он опять вылетел наружу.
Никто не произнес ни слова. Она поднялась на ноги и подошла к стенному шкафу, где висели джинсы сына. «Пусть в кармане носит. А отцу завтра скажу, чтобы поговорил с ним. Мальчик должен знать, что ему грозит».
Когда Леля проснулась, Кольки уже не было. Из кухни раздавались голоса.
Она цапнула со стула халат, стащила бигуди и торопливо накрасила губы. Сердце билось сильнее, чем перед первым свиданием.
На кухне стоял дым коромыслом: Коля как всегда сжег яичницу. Джош и Белла сиделя рядом.
— О, вот и мать проснулась! — зашумел Колька. — Давай к нам! Тебе сколько яиц пожарить?
Леле было мучительно стыдно за его плохой английский. Джош тоже сидел перед девушкой — неприбранный и лохматый как бродяга. А она была ничего — свеженькая. Даже юбку успела нацепить поверх развратного платья.
— Мама, это Белла! Белла, это мама!
