Я не хочу больше слышать об усыновлении. Мы с Тедом и есть любящая семья! Мы сможем обеспечить его. Тед найдет работу, а я пойду в колледж. Почему они не могут оставить нас в покое! И что она может знать о детях? У нее их даже нет. Мне она не нужна! Мне никто не нужен!
Я проношусь мимо нее, но мисс Вероника не следует за мной. Она все понимает.
Мне сейчас необходим горячий душ, чтобы расслабиться. Я направляюсь прямиком в ванну. Теплая вода, какой ей и полагается быть, обволакивает мое меняющееся тело, пропитывает мои волосы и смывает весь этот день прочь. Выдыхаю и думаю о Бобе՜. Интересно, если это мальчик, он будет похож на Теда? Красавчик с шоколадной кожей и яркими глазами. А если это будет девочка, она будет такой же красивой как Алисса? Алисса была самым прекрасным ребенком из всех, что я видела.
Мисс Вероника — идиотка. Как она может знать, что нужно моему ребенку? МОЕМУ ребенку нужна я! Должно быть, они с мисс Штейн и мисс Кармен заодно. Они вместе пытаются избавиться от меня. Она притворяется моим другом, чтобы вынудить меня сделать то, чего хочется им. Она не на моей стороне. В этом доме нет никого, кто был бы на моей стороне.
Я скучаю по Герберту.
Я переодеваюсь в пижаму, расчесываю свои мокрые волосы и чищу зубы. На все про все у меня уходит около тридцати минут. Достаточно времени для того, чтобы мою комнату перевернули вверх дном.
Мой матрас с верхней койки валяется на полу, простыней и подушек нет. Одежда раскидана по коридору, трусики свисают с вентилятора, а остатки книги для подготовки к ЕГЭ будто бы прошли через измельчитель. Я пялюсь в пустую комнату, моя голова раскалывается. Мне наплевать на все это. Самое важное спрятано в матрасе. Я быстро переворачиваю его и нащупываю разрез сбоку. Пусто. Кто-то украл мои деньги. Четыре сотни долларов. Все мои сбережения. Они пропали.
Они нажали на кнопки внутри меня, которые не следовало нажимать. Четыре щелчка и вспыхнуло пламя. Мое сердце покрыто арахисовым маслом. Я чувствую, как оно горит, поджариваясь до золотистой корочки. Мои ноги двигаются, как у робота. Я больше ничего не контролирую. Меня больше нет. Теперь вместо меня кто-то другой.
Дверь в соседнюю комнату открыта. Новенькая там одна. Забившись в угол своей кровати, она свернулась калачиком и дрожит, как мокрая собака на холоде. Вероятно, она единственный человек в этом доме достаточно умный для того, чтобы бояться меня прямо сейчас.
— Кто. Это. Сделал.
Она выдает мне все без колебаний.
— Келли. И Тара. Я слышала, как Келли говорила о деньгах. Тара порвала твою книгу.
Киваю и возвращаюсь в свою комнату, позволяя этой информации впитаться в мою кровь, пока убираюсь. Я не могу одним махом разобраться с двумя самыми большими агрессорами в этом доме. Нет, мне нужно быть умнее их.
Девочки смеются в гостиной вместе с мисс Штейн, телевизор орет. Если я сейчас спущусь и устрою им сцену, они будут вести себя так, будто я сумасшедшая. Мисс Штейн примет их сторону. Она всегда встает на их защиту.
Прежде всего, я должна вернуть деньги. Я захожу в комнату Келли, направляясь к ее шкафу. Новенькая наблюдает за этим, обнимая свои колени. Пачка денег торчит из кармана ее пальто, как я и предполагала. Неудивительно, что такая дура, как она, выбрала для них худшее укрытие. Мама тоже прятала деньги в пальто. Рей всегда находил их.
Минутку... Мама!
Мысли об ее безумии подают мне идею. Но мне нужно действовать быстро. Я на цыпочках спускаюсь вниз и наливаю ковш воды, добавив в него стакан кукурузного масла. Хватаю отбеливатель и бегу в комнату Келли. Когда заканчиваю, я крадусь в свою комнату, выключаю прикроватную лампу и делаю то, чего они не ожидают: ложусь спать.
Девочки возвращаются в свои комнаты около одиннадцати, когда приходит время отбоя. Они посмеиваются, видя, что я сплю, будто бы они одержали надо мной победу. Но они даже не подозревают.
Спустя десять минут раздается крик Келли.
Тара подскакивает, прекрасно понимая, что по какой бы причине она ни кричала, это связанно со мной. Я спрыгиваю с кровати и обрушиваю на нее лампу, подобно молотку. Марисоль замирает в шоке, наблюдая, как Тара падает на пол, словно мешок, набитый кирпичами. Я выбегаю за дверь до того, как Келли успевает добраться до моей комнаты. Весь дом теперь поднят на ноги. Еще одна драка с Келли. Кто окажется ее жертвой на этот раз? Не я. Не сегодня.
Я мчусь вниз по лестнице. Келли прямо за моей спиной, от нее несет отбеливателем, которым я залила ее кровать. Она быстрая, намного быстрее Тары, но я опережаю ее как минимум на пять шагов. Этого достаточно, чтобы добежать до кухни, схватиться за ручку ковша и выплеснуть кипящую воду ей в лицо. Каждая капелька воздуха, находившаяся в ее теле, вырывается из нее с криком. Это напоминает мне о маме Алиссы в ту ночь, когда она зашла в наш дом. Боль. Именно это она тогда ощущала, физическую боль. Келли сейчас орала, как и она.
Моя рука нерешительно тянется к ящику с ножами.
На этот раз все в порядке. Она пыталась убить тебя. Ты спасаешь Боба՜!
Включается свет. Мисс Штейн залетает на кухню и падает на пол рядом с Келли, ее лицо багрово-красное. Мисс Риба, сбитая столку от происходящего, направляется ко мне. Я отступаю.
— Не подходите, — предупреждаю я, и она останавливается как вкопанная.
— Мэри! Ты сошла с ума! — кричит мисс Риба под вопли Келли.
— Нет. Я беременна. Она пыталась меня убить! — затем я смотрю на мисс Штейн. — А вы позволяли им избивать меня!
У мисс Штейн и мисс Рибы теперь большие неприятности, и они знают об этом. Мисс Штейн должна отвести Келли в больницу. Об этом следует доложить. Это дело уже не замнешь. И они не смогут свалить это на меня. Учитывая мою спину, покрытую синяками, и тела остальных девочек в этом доме, покрытые шрамами, которые они получили либо от Тары, либо от Келли, я легко спишу все на самозащиту. А то, что они позволяют издеваться над несовершеннолетней беременной девушкой, которую им полагается защищать? Не говоря уже о том, что за все это время не было подано ни одного отчета о подобных инцидентах? Они облажались. И мисс Штейн знает это. Это читается в ее глазах, даже когда она пытается помочь Келли, обмывая ее лицо холодной водой.
Спасибо тебе, мамочка.
Мама всегда слышала шум, которого никогда не слышала я. Она не спала целыми ночами, сидя рядом с кастрюлей кипящей воды и деревянной битой, ожидая монстра, который никогда не приходил.
— А зачем масло, мамочка?
— Чтобы вода прилипла к коже и выжгла все дерьмо из него, малышка.
Я всегда надеялась, что она говорит о Рее.
Тара приходит в себя после моего нокаута и видит лицо Келли, опухшее и раздутое. Она смотрит на меня и не издает ни звука, ее кожа становится пепельно-черной. Она слишком темная для того, чтобы побелеть.
— Черт, — бормочет мисс Штен. — Нужно отвести ее в больницу.
Я сижу в гостиной, пока они пытаются разработать план действий.
— Может, мне следует позвонить Винтерсу? — предлагаю я, едва сдерживая ухмылку.
— НЕТ! — орет на меня мисс Риба. — У нас все под контролем!
Девочки стоят по кругу, перешептываясь и бросая на меня косые взгляды. Новенькая не улыбается, но выглядит так, будто, в каком-то странном смысле этого слова, испытывает облегчение.
Лицо Келли начинает покрываться волдырями. Мисс Риба усаживает ее в минивэн, а мисс Штейн отвозит ее в больницу. Она возвращается на следующее утро, без Келли.
— Мэри! В мой кабинет. Сейчас же!
Ее кабинет — тесная комнатка с желто-коричневыми металлическими шкафами, уродливыми зелеными порванными кожаными креслами и неровно обрамленными картинами. Пыльный темно-синий ковер покрыт пустыми коробками из-под печений от Девочек Скаутов, разорванными обертками от кексов и крошками от пончиков.
— Ну, и бардак ты тут натворила — говорит она из-за своего огромного деревянного стола, каждый миллиметр которого покрывают бумаги и папки.
