— Есть, что сказать?
— Ага. Когда Винтерс приедет?
Она напрягается.
— Он будет через пару часов.
— Хорошо.
Я закидываю ногу на ногу, и она начинает теребить в руках карандаш. Здесь пахнет ей. Толстой женщиной, которая никогда не моется.
— Так, что ты собираешься ему сказать? — спрашивает она.
— То же, что и сказала прошлой ночью. Я беременна, а вы закрываете глаза на то, что те девушки нападают на меня.
— Ага... ухххх... ты немного драматизируешь, не думаешь?
— Она собиралась меня убить.
Какое-то долгое мгновение мы просто смотрим друг на друга. Я не отступлю, не тогда, когда дело касается Боба՜. Будь я проклята, если из-за меня пострадает еще хоть один ребенок.
— Ладно, Мэри, чего ты хочешь?
— Я хочу отдельную комнату и новую книгу для подготовки к ЕГЭ.
Мисс Штейн издевательски смеется.
— Я не могу дать тебе отдельную комнату! Ты спятила? Начнется анархия! Мне нужно подстелить туда, по меньшей мере, еще одного человека.
Я размышляю об этом, пока она достает новую коробку пончиков.
— Тогда подселите новенькую.
Она ворчит себе под нос и засовывает в рот белый пончик.
— Ладно!
— И... мне нужно мое свидетельство о рождении.
Сахарная пудра рассыпается по черной рубашке мисс Штейн. Она пытается стряхнуть ее, но тщетно. Теперь вся ее грудь будто бы усыпана падающими звездами.
— Зачем?
— Мне нужно удостоверение... в училище попросили.
— Черт возьми, Мэри! Нельзя было мне об этом раньше сказать? Тупица! Тебе придется подождать, пока Кармен его привезет.
Оно у мисс Кармен? Что еще у нее хранится? Может, у нее все мои документы. Может, она знает, кто мой отец?
— У нее есть мое личное дело? — спрашиваю я.
Мисс Штейн оставляет в покое свою рубашку и косится на меня.
— Зачем тебе нужно твое дело? Что ты задумала?
Я молчу. Она смеется.
— Ладно, Мэри. Хорошо. Ты только все упрощаешь.
Я ухожу, побаиваясь того, что она может иметь в виду.
Прячусь в самом темном углу подвала, в самом холодном месте в доме. Я тень, окруженная тенями. Холод успокаивает мою убийственную мигрень и тошноту. У меня все болит. Боб тянется, устраиваясь поудобнее, давя на мою спину и мочевой пузырь. Я умираю с голоду, но есть нечего. Нет даже тех кусочков искусственного сыра, которые так любит мисс Штейн.
Закончив читать книгу, которую дала мне мисс Вероника, я откидываю ее с такой силой, что та влетает в заднюю дверь на другой стороне подвала. Такой она меня видит? Какой-то мерзкой толстой девчонкой, которая не умеет читать и которую каждую ночь насилует собственный отец? Она думает, что это ребенок Рея? Нет, не может быть. Она же должна знать, что Рей мертв, ведь так? Он умер давным-давно еще до Алиссы. Его окоченелое тело нашли на тротуаре. Даже если то, что он принял не убило его, то удар головой об асфальт точно закончил начатое. И мама, Боже мой, она совершенно не похожа на маму Прешес. Она бы никогда... ни за что бы! Но, в каком-то роде, в каждом есть зло, я полагаю.
Новенькая сбегает вниз по лестнице. В этом доме она передвигается так, будто за ней все время кто-то гонится. Она замечает меня и останавливается.
— Ты уговорила их переселить меня.
— Ага.
— Зачем?
Я вздыхаю и поворачиваюсь к ней, потирая вески.
— За тем, что мы похожи. И разве ты не устала от того, что тебе постоянно дают по щам?
Она обдумывает это и кивает.
— Спасибо.
— Без проблем.
— Так, ты, правда, беременна?
— Вроде как.
— Они разрешат тебе оставить его? В смысле, после всего случившегося?
Я наклоняю голову вбок, перенося свою боль на другую сторону.
— Ты поверишь мне, если я скажу, что не убивала того ребенка?
Она пожимает одним плечом, уголки ее рта дергаются.
— Я не знаю. Наверно... это зависит от многого.
— Например?
— Например, знаешь ли ты, что произошло с ней на самом деле.
Ее большие сияющие щенячьи глаза пристально смотрят на меня, и мне почти хочется рассказать ей. Вместо этого, я закрываю глаза и откидываю голову назад. Она немного ждет, после чего, садится за компьютер и начинает печатать так яростно, будто пытается сломать клавиатуру.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я.
— Отправляю заметки своему адвокату. Про Тару, Келли и мисс Штейн. Он сможет использовать это в моем деле.
— У тебя есть адвокат?
— А у тебя его нет?
Я уже и не знаю.
— Зачем тебе нужен адвокат? — спрашиваю я.
— Пытаюсь получить эмансипацию от родителей.
Эмансипация — это свобода. Это все, что я знаю.
— И что это значит? — спрашиваю я.
— Это значит, что ты можешь освободиться от родителей.
Это сумасшествие. От родителей освободиться нельзя. Никогда.
— Ты будешь считаться взрослым, — говорит она, продолжая печатать. — И они не смогут больше принимать за тебя решения. Это законно. Ты можешь делать все, что захочешь и жить один.
Почему я никогда раньше не слышала об этом?
— А я могу это провернуть? — спрашиваю я, не в состоянии спрятать свой шокированный тон.
— Я не знаю. Тебе надо спросить об этом юриста. Но для этого нужно сначала реабилитироваться.
Реабилитация — это свобода от вины. Я читала об этом прежде, но Новенькая продолжает объяснять мне это, будто я совсем тупая.
— Это значит, что твое дело будет подано на апелляцию, и ты будешь освобождена от всех предъявленных обвинений. Это не отразится на твоем деле. Жизнь с чистого листа.
Жизнь с чистого листа?
— Это возможно?
— Разве твой адвокат не пытался?
Я ничего не отвечаю. Мой адвокат изначально сделал немногое, а после, я уверена, и того меньше.
— Откуда ты знаешь обо всем этом? — я принимаю оборонительную позицию, чувствуя себя беззащитной от того, что ничего не знаю.
— Я много читала об этом. Когда-то, — говорит она, будто бы это мелочь. Она переходит по следующей ссылке. — Мэри, иди сюда! Тебе нужно взглянуть на это.
Мое тело отказывается двигаться, обычная его реакция на необычную для него доброту. Я сканирую ее взглядом. Не похоже, что Новенькая что-то замышляет. Она выглядит нормально, так что, может быть, и правда хочет мне помочь. Я сажусь рядом с ней, перед компьютером, пока она объясняет мне, что такое апелляция. Показывает целую кучу статей о людях, которые получили свободу после того, как доказали свою невиновность. Затем, она показывает мне веб-сайт организации под названием «Проект Прощение».
— Они помогают людям, как ты, — говорит она. — И у них есть адвокаты в Нью-Йорке! Твое дело бы идеально им подошло. Если ты, правда, не делала этого, то тебе следует им позвонить.
Она записывает их номер и адрес на старом чеке из супермаркета. Но я не понимаю, как это сможет помочь мне сохранить моего ребенка. Если мама не признается, это будет напрасной тратой времени. Я пожимаю плечами и засовываю чек с номером в карман.
— У меня есть парень, — хихикает Джой. — Его зовут Марккуанн. Он работает в торговом центре, в обувном отделе, поэтому у меня теперь есть там скидка. Он учится в Бруклинском Юридическом. У него своя собственная квартира в Кранси с большим черным кожаным угловым диваном и огромным телевизором. Типа... самым большим, который только можно купить. Он балует меня, как королеву! И сказал, что женится на мне.
В этой истории есть несколько не состыковок, но она слишком глупа, чтобы понять это. Зато, она счастлива. Даже несмотря на то, что я терпеть ее не могу, не хочу быть тем человеком, который разрушит все ее надежды и мечты. Остальные девочки отлично справятся с этим и без меня.
— У него есть своя квартира? И он работает в торговом центре? — смеется Киша. — Ты совсем тупая? Этот парень получает там не больше семи долларов в час!
— Он учится на юриста? Ха! Ты обманываешь саму себя, — добавляет Чина.
Улыбка Джой блекнет.
