Когда же друг под гильотиной
Испустит дух,
Она, ругнув его скотиной,
Полюбит двух.
Парочка
…Сиди и смотри
На высокую стойку,
Как рыжий Анри
Наливает настойку…
Что подперла
Лицо рукою,
Глаза подвела
Зеленой тоскою?
Брось, забудь
Свою Кларетту.
Ты была с ней до свету
И со мною побудь
Чуть-чуть!
Ну, веселее
Выпей абсенту,
Красную ленту
Вплети понаглее.
Или ты все еще грезишь
О ее нежном теле?
Хватит! Слезай с постели,
А не слезешь —
Будешь дело иметь со мною!
Сводничать мне надоело!
Нет! Уж коли задело,
Так будь же и мне женою!
Lapin agile
Ты видишь на горе кабак —
Он [ Бы ] Шустрым Кроликом зовется.
Там легкий плющ на стенке вьется,
Там летом знойным рдеет мак.
Иди туда. Легко там пьется
И сидр, и виски, и коньяк.
Там, в садике, в кусту сирени,
Поставит дед тебе скамью,
И ты любимую свою
К себе посадишь на колени
И будешь петь, как я пою,
Томясь душой в любовном плене.
Не догадается сосед,
Что ты поешь. Он не услышит.
Твой рот едва приметно дышит, —
У песни сердца звука нет, —
Неслышно грудь она колышет,
Как мозг больного — сладкий бред.
И песнь твою поймут лишь двое,
Она да ласковый старик —
Хозяин. С детства он привык
За стойкой, там, у стенки, стоя,
Улавливать немой язык
Сердец, забывших все земное.
Гитару снимет он с гвоздя,
И, пыль стряхнув, зашепчут струны,
Как плеск лазоревой лагуны,
Как шум весеннего дождя.
И голос старческий, но юный
Польется, воздух молодя.
И песня эта той же будет,
Твоей, но громкой и живой...
Своею вечной новизной
Она застывшего разбудит.
И поцелуев пышный рой
Твоих никто уж не осудит.
Парижанка
Как сызмальства привыкшая к прудам
Красива ива,
Привыкшая сыздетства к зеркалам,
Она красива.
У ивы отыми родимый пруд —
Она завянет.
Лиши Ее зеркал на пять минут —
Ее не станет.
«Rue Pigalle»
Темная гитана
С нависшей бровью
Затанцевала, и дрогнул зал.
Сочится рана
Сердца любовью…
Туго другу пояс завязала, —
За услугу друг ей руку жал.
Ну же, кабальеро,
Стукни каблуками,
Разбуди чечеткой
Хладнокровный пол.
Или слишком серо
В этом баре с нами?
Стукни, топни пяткою четкой,
Кровный мой красавец, мой креол!
И сольются в звонкой
Дроби кастаньеты.
Это — стуки сердца,
Ропоты любви.
У гитаны тонкой
Звякнут амулеты…
Боюсь, добьюсь ли?.. Дрогнет ли дверца?..
Друга дорогого позови!
Хильда
1
Хильда, ласковый трусик,
Хильда, прелесть моя.
Что за взбалмошный усик
Носит шляпка твоя?
Или мне показалось,
Или нет ничего?
Что ж на ней колыхалось
Для меня одного?
Усик, усик, конечно.
Но, лукавая, ты
Оборвала беспечно
Тонкий усик мечты.
И теперь ты не трусик,
А как все и как я,
И цветок, а не усик
Носит шляпка твоя.
2
На свете родилась
Она в стране озер.
И ласково и мило
Сияет синий взор.
Она стройней тростинки
И гибче камыша,
И, детская, росинки
Светлей ее душа.
Она, как зайчик серый,
На месте не сидит
И с розовою верой
Навстречу дню спешит.
Своею верхней губкой,
Приподнятой чуть-чуть,
К стеклу любого кубка
Ей хочется прильнуть.
И пить, и пить… Покуда
Не выпьет все до дна.
Она — сама причуда,
Она — сама весна.
Мой зайчик, милый трусик,
Ты с каждым днем жадней,
Смотри, омочишь усик
Ты в горькой браге дней.
И сразу станешь вялой,
И сразу загрустишь,
Как осенью усталой
Наш северный камыш.
3
Я купил у китайчонка
Три бумажные цветка
Для забавного зайчонка,
Для любимого зверка.
И зайчонок Хильда смело
Приколола их на грудь,
Не смущалась, не краснела,
Не жеманилась ничуть.
Для нее цветы — забава,
Для нее цветы — убор,
Ласково, а не лукаво
Благодарный светит взор.
И такая мне отрада
Этот взор (я не шучу),
Что и ласки мне не надо,
И любви я не хочу…
Комета
Вчера над Парижем сияла комета.
Была она лунно-зеленого цвета.
Был хвост ее дерзкий колюч и упрям,
И нес он сиянье далеким морям.
Она озаряла и долы и пашни,
Комета-прожектор на царственной башне,
Дразнила и город она, и луну,
То вниз устремляясь, то вновь в вышину.
И город, померкнувший, ждал терпеливо
Лучей ее колких бесшумного взрыва
И, нежно-покорный в мятежные дни,
Свои погасил перед нею огни.
В тени его зданий неслышно тонули,
Всю ночь ожидавшие света, патрули.
И только сверкали, и то не всегда,
У легких машин серебром обода.
И было так тихо, так ласково тихо, —
[ Забытая ] Обычная стала забытой шумиха,
Кафэ обезлюдила горькая тьма,
И тупо дремали слепые дома.
На узкой скамейке у церкви «Sulpiсe»,
Где ветви деревьев послушно сплелись,
Сидела одна возле древних колонн,
Печальная дева веселых времен.
Зрачки ее глаз напряженно глядели,
Холодные пальцы забыто висели,
Казалось бессмысленным жить и ходить,
И так нестерпимо хотелось курить.
И вдруг, точно острое быстрое жало,
Вонзаясь куда-то, в ночи прожужжало,
И вспыхнул цветком набегающий гром,
И рухнул на деву разрушенный дом.
Застыла комета, увидев кого-то.
