Когда самолет приземлился, Джулия сняла сумку с багажной полки и стала продвигаться к выходу. Она была почти у двери, как вдруг одна из стюардесс узнала ее.
— Это она, — прошептала стюардесса. — Та самая…
Джулия заторопилась. От самолета она почти бежала.
Элли стояла, заложив руки за пояс, и смотрела на сестру. У нее был вид полицейского, оценивающего ситуацию.
— Я думала, так бегают по аэропорту только в рекламе.
— Стюардесса меня узнала. Она смотрела на меня так, как будто я убила тех детей.
Элли пожала плечами:
— Не обращай внимания.
— Это трудно. Тебе не понять.
— Думаешь, я настолько глупа?
Джулия вздохнула:
— Давай не будем, Эл.
— Ты права. Пошли.
Пока Элли выводила со стоянки белый внедорожник, сестры не обменялись ни словом. Как случилось, что, прожив порознь много лет, они мгновенно вернулись к своим детским ролям?
— Может, расскажешь, зачем ты вызвала меня сюда? — наконец произнесла Джулия.
— Расскажу дома. У нас тут маленькая девочка, которая нуждается в помощи. Но все это… довольно сложно.
— Как поживает твоя подруга Пенелопа?
— Хорошо. Хотя с детьми-подростками ей трудно приходится. Девочка — Тара — хочет сделать пирсинг и татуировку.
— А Пенелопа? Находит с ними общий язык?
— Ну да. Только вот… растолстела. В прошлом году она перепробовала все диеты. А на прошлой неделе начала курить. Говорит, все кинозвезды худеют таким образом.
— Ну да, а еще вызывая рвоту, — сказала Джулия.
Элли кивнула.
— Как Филип?
— Мы разошлись в прошлом году. Я слишком занята — то есть была слишком занята — для того, чтобы любить.
— Слишком занята, чтобы любить. Ты с ума сошла?
Следующие два часа прошли в ничего не значащих разговорах. Они доехали до Рейн-Вэлли и свернули с шоссе. Извилистую дорогу с обеих сторон обступили вековые деревья.
— Я много раз собиралась переехать поближе к городу, продать дом, но каждый раз оказывалось, что пора делать ремонт, — сказала Элли. — Я и без психолога знаю, что боюсь переезжать.
— Это просто дом, Эл.
— Я думаю: до чего же мы разные, Джулия. Для тебя это две спальни, две ванные комнаты и кухня-столовая-гостиная. Для меня это — счастливое детство.
— Ну, тогда перестань грозиться, что продашь его. Передашь счастливые воспоминания своим детям.
— Как ты могла заметить, у меня нет детей. Но спасибо, что напомнила. — Элли свернула во двор. — Приехали.
Джулия поняла, что опять сказала что-то не то.
— Знаешь, ведь не обязательно заводить мужа, — заметила она. — Ты можешь завести ребенка одна.
Элли пристально посмотрела на нее:
— Наверное, это возможно в большом городе, но не здесь. И не для меня. Я хочу всего сразу — мужа, ребенка и золотистого ретривера. — Она улыбнулась. — Собак я уже завела.
Элли улыбнулась, и Джулию поразило, до чего красива ее сестра. Гладкое лицо, молочно-белая кожа, полные, чувственные губы, сияющие зеленые глаза. Элли небольшого роста, с роскошной фигурой. А улыбка у нее просто ослепительная. Неудивительно, что все ее любят.
Джулия вышла из машины. Все в точности так, как и должно быть в октябре. Клены сбрасывают листья, о чем-то шепчет речка, текущая неподалеку. Джулия шла следом за Элли по зеленой лужайке. В закатном свете дом казался сделанным из серебра, посеревшие от времени доски переливались сотнями оттенков. На дворе росли высокие рододендроны.
Внутри все выглядело как обычно. Старинная сосновая мебель: большой шкаф, в котором с бабушкиных времен хранились льняные скатерти, массивный, весь в зазубринах, обеденный стол. Рядом с камином — стеклянная дверь в сад. За окном сверкает на солнце тонкая лента реки.
Элли закрыла дверь. Не успела она сказать: «Держись!» — как по лестнице скатились два золотистых ретривера и атаковали Джулию.
— Джейк! Элвуд! Лежать! — крикнула Элли.
Казалось, псы не слышат. Джулии кое-как удалось отпихнуть их, и они принялись скакать вокруг хозяйки.
— Прошу тебя, скажи, что они спят снаружи.
Элли рассмеялась:
— Ну да, снаружи.
Только Джулия вздохнула с облегчением, как Элли поправилась:
— Нет! Но я сделаю так, что они не будут заходить к тебе в комнату.
Элли подошла к Джулии:
— Правда хорошо, что ты приехала. Я слышала, в последнее время тебе было нелегко… Спасибо тебе.
Будь у них другие отношения, Джулия могла бы признаться: «На самом деле мне некуда было деваться». Но она сказала:
— Все в порядке. Рассказывай, зачем ты меня вызвала.
Джулия сидела в уютном кресле и слушала рассказ, в правдивость которого трудно было поверить.
— Говоришь, она прыгает с ветки на ветку, как кошка? Да ладно, Эл. Не рассказывай мне сказки. Похоже, ты нашла аутичного ребенка, который ушел далеко от дома и заблудился.
— Макс говорит то же самое, — сказала Элли.
— Кто такой Макс?
— К нему перешла практика Дока Фишера.
— Наверное, для него это слишком трудный случай. Надо позвонить в университет. Там есть специалисты по аутизму.
— Она ничего не говорит. Может быть, и не умеет.
— Это обычно для больных аутизмом. Создается впечатление, что они живут в другом мире. Часто эти дети…
— Ты не видела ее, Джулия. От ее взгляда меня бросает в дрожь. Я никогда не видела такого… ужаса в глазах.
— А ее поведение? Жесты, ходьба и все прочее?
— Она просидела на этом дереве в течение нескольких часов не шевелясь, у нее даже ресницы ни разу не дрогнули. Когда же в конце концов она спрыгнула, то двигалась с быстротой молнии. И все обнюхивала, как собака.
Теперь Джулия всерьез заинтересовалась этой историей.
— Она совсем не издает звуков? Может быть, она глухонемая. Поэтому и потерялась. Не слышала, когда ее окликали.
— Она не глухонемая. Она кричит и рычит. Да, и когда она решила, что мы убили ее волка, она завыла.
— Волка?
— Волчонка. Он сейчас на ферме. Воет день и ночь.
Джулия откинулась на спинку кресла.
— Ты все выдумала.
— Такое не выдумаешь. И самое неожиданное: у нее шрам от ножа. А на ноге — след от привязи.
Джулия подалась вперед:
— Это очень важно.
Джулия прикидывала варианты. Аутизм. Отставание в развитии. Раннее начало шизофрении. Или нечто более страшное. Возможно, этот ребенок убежал от кого-то, кто держал его в неволе. Немота — обычная реакция на подобные травмы.
— Знаешь, мне ее очень жалко. Я боюсь, если к делу подключатся большие начальники, ее сдадут в какой-нибудь приют, пока не отыщутся родители. А я думаю, ты сумеешь найти к ней подход. Твоя квалификация вне всяких сомнений.
— Разве ты не следила за новостями? — тихо произнесла Джулия. — Твои начальники будут от меня не в восторге.
— С каких это пор меня заботит, что думают другие? Ты единственная, кто может спасти эту девочку.
— Спасибо, Эл.
Если бы сестра знала, как много значила для нее эта фраза!
Элли кивнула:
— А теперь иди распаковывай вещи. Я пообещала Максу, что мы встретимся с ним в больнице около четырех.
За полчаса Джулия приняла душ, подкрасилась и переоделась в потертые джинсы и светло-зеленый свитер. Элли была в своей сине-черной форме. На воротнике поблескивали три золотые звездочки. Даже в этом мешковатом костюме она выглядела изящной и красивой.
По дороге они мило беседовали, Джулия подмечала, что нового появилось в городе за время ее отсутствия, а Элли показывала сестре дома, не изменившиеся со времен их детства. На больничное крыльцо они взошли бок о бок.
У закрытой двери одного из кабинетов Элли остановилась. Достала пудреницу, посмотрелась в зеркальце.
Джулия нахмурилась:
— В чем дело? Предстоит фотосъемка?
— Сама увидишь. — Элли постучалась.
— Войдите, — послышался голос.
Он стоял в углу комнаты, на нем были выгоревшие джинсы и черный свитер крупной вязки. Русые волосы. Внимание Джулии привлекли глаза. Ярко-синие, лучистые.
— Вы, должно быть, доктор Кейтс, — проговорил он, направляясь к ней.
— Прошу вас, зовите меня Джулией.
— Только если вы будете звать меня Максом.
Джулия сразу же поняла, к какому типу мужчин он принадлежит. Актер, человек, который осознает свою привлекательность и пользуется этим. В Лос-Анджелесе таких полно. Она нисколько не удивилась, заметив, что у него проколото ухо. Изобразила профессиональную улыбку.
— Как я поняла, ваша пациентка… аутична?
— Поставить диагноз — это ваше дело. Детская психология не моя специальность.
— А какая ваша специальность?
— Писать рецепты. У меня прекрасный почерк.
Джулия взглянула на дипломы, вывешенные в рамках на стене. Степень бакалавра Стэнфордского университета, медицинский диплом Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Она нахмурилась. Что этот тип здесь делает? Приезжие в Рейн-Вэлли по большей части делились на две группы: одни бежали сюда от чего-то определенного, другие — от всего сразу. Интересно, к какой категории относится он.
