— Тогда поеду по клубам, — лениво отвечаю, стараясь повторить Юлину манеру говорить.
— Тебе надо отдохнуть, выспаться, особенно после сотрясения мозга, — советует, зевая. — Езжай домой.
Я не впадаю в иллюзию — это говорится только потому, что Юля не хочет, чтобы я увидел ее где-нибудь на ночных веселых перекрестках в компании с другим…
Ей звонит Лена. Договариваются встретиться в модном ресторане на проспекте Сахарова.
Отвожу Юлю. У ресторана в три ряда дорогие авто. Юля автоматически чмокает меня в щеку.
— Не грусти… Ты же позвонишь?
…В «WE ARE FAMILY» толпа. Стою у барной стойки, через соломинку потягиваю «Ред булл». Мимо проводят высоких девушек в серебристых купальниках. Лица кажутся одинаковыми из-за огромных накладных ресниц, ярко накрашенных губ и шаблонно взвинченных улыбок, что идеально подошли бы, если бы потребовались рекламировать кокаин.
Рядом возникает одна старая знакомая.
— Ты вернулась из Лондона? — удивляюсь.
— Да, но, возможно, полечу туда снова. Как тебе здесь?
— Нормально. А тебе?
— Не очень после Лондона…
Она рада мне, прижимается все телом, глаза смеются. Но вдруг резко отстраняется, словно обнаружила у меня на щеке проказу. Оборачиваюсь и замечаю худого перца в очках, ростом мне по плечо. Вот оно, что! Видимо, это и есть ее «новая поездка в Лондон». Ну, раз так, делаю шаг в сторону и поворачиваюсь к ним спиной. Господи, как иногда приятно повернуться к кому-то спиной! Что со мной? Иногда, общаясь с людьми, я как будто переворачиваю невидимые бетонные страницы с известными мне одному сюжетами…
В толпе замечаю Чернова — я позвонил ему из Шереметьево, мы договорились встретиться здесь, но я совсем об этом забыл… Научившись забывать все лишнее, я иногда по ошибке забываю и нужное — надо это в себе искоренять! Чернов с Катей, они встречаются с лета. Мы крепко обнимаемся. Я так рад, что даже насвистываю «Тореадор, смелее в бой!», но этого никто не слышит из-за громкой музыки.
— Что грустишь? Поехали в Сохо! — предлагает Чернов.
На набережной попадаем в пробку. Забираемся колесами на тротуар, бросаем джипы, идем пешком вдоль реки. Конечно, я бы хотел когда-нибудь переехать жить на море, но и на реке тоже жить не плохо. Кстати, жить на Москве-реке в центре города в сто раз дороже, чем, например, на променаде в Антибе — я приценивался. Можно было бы перебраться в Антиб уже сейчас, но там нет работы, и друзей, и такого количества красивых девушек, ищущих любви. Хотя с каждым годом все больше убеждаюсь, что девушки понимают это слово не так, как я. И, кстати, еще кучу других слов, от которых зависит так называемое «качество жизни». Не беда! Все не так плохо, пока «количество жизни» на единицу площади моего все еще растущего организма и моего все еще взрывоопасного мозга так велико!..
В ресторане наверху, у бассейна, танцуют две мулатки в красных купальниках. Стою, пускаю слюни. На фоне этих двух остальные меня не интересуют.
— Все мулатки проститутки, — проследив за моим взглядом, категорично заявляет Чернов. — Ну, а как ты думал? Мулатку все хотят с детства. Она же не может ответить взаимностью всем. Вот, ей и приходится брать деньги, чтобы отсеять лишних. А из оставшихся выбирает того, кто даст больше всех.
Если это так, то очень хочется денег! Много — много денег, чтобы не я выбирал мулаток, а мулатки выбирали меня!
Вдруг в толпе вижу Лену.
— А Юля тоже здесь? — кричу.
— Нет! — смеется Лена.
— А где?
Лена неопределенно машет рукой:
— Где-то… Если тебе это так важно, можешь позвонить. Хотя вряд ли она подойдет к телефону.
— Почему?
— Ну, ты же наверняка тоже не всегда подходишь, — подмигивает. — И я. И любой в этом зале. А те две мулатки, которых ты пожираешь взглядом, вообще, наверное, никогда не подходят к телефону, только сами звонят и только тем, кто им интересен… Ты с кем?
— С друзьями. А ты?
— С другом. Мы сейчас уже домой поедем.
— Жаль…
Взгляд у Лены, минуту назад с любопытством блуждавший по залу, плотоядно фиксируется на мне.
— Ну, я могу доехать до дома, а потом вернуться…
Пытаюсь сообразить, к чему она клонит.
— В смысле, вернуться, чтобы присоединиться к нам?
Она опять смеется:
— В смысле, вернуться, чтобы присоединиться к тебе! Ты, надеюсь, не против? Где вы будете?
…Испытывая после разговора с Леной удивительную легкость — как будто меня превратили в наполненный гелием воздушный шар — заказываю себе и моим друзьям по рюмке водки и по соку. Потом еще и еще. Я очень ценю тех, кто умеет дарить чувство легкости. Мне даже порой кажется, мне не надо, чтобы меня любили — лишь бы не отнимали посещающее порой божественное чувство, что земного притяжения больше нет, чтобы не подрезали крылья. А может, настоящая любовь — это как раз дарить радость полета?
Проходит какое-то время. Кто-то мягко кладет руку мне на плечо. Это Лена.
— Я вернулась! — кричит. — Тебе весело?
— Да, очень! Но мне будет еще веселей, если мы рванем куда-нибудь!
— Я не против! Но только не ко мне — у меня в подъезде видеонаблюдение.
— Брось, кому придет в голову просматривать все эти кассеты, если, конечно, в твоем подъезде сегодня никого не грохнут. Я, по крайней мере, не собираюсь…
— Давай лучше к тебе! В район Серебряного бора, — дает она понять, что знает, где живу.
Оставив джип на набережной, ловлю такси. И через одно лишь мгновение оказываемся у меня. Дальше много пробелов. Помню, когда надел резинку, она сказала, что это преждевременно. Точнее, я запомнил одно лишь слово «ПРЕЖДЕВРЕМЕННО» на фоне гудящей светящейся мглы, и благодаря этому слову вспомнил про резинку… Что еще было в этой мгле помимо резинки — не помню! Думаю, долгое время мы молчали, иначе я бы запомнил еще какое-нибудь слово и благодаря нему еще что-нибудь вспомнил… Фрагментарно помню секс — в спальне, в комнате, в кабинете, в ванной. Но подробностей — Ноль! Когда ближе к утру секса стало меньше и пошли разговоры — это я помню! Я не плохо запоминаю разговоры, любые разговоры на любые темы — можно сказать, это мой конек…
…— Ты переспал со всеми! — говорит Лена, имея в виду Альбину и Юлю. Она говорит это так, словно тронута моим поступком, словно я сделал это ради нее.
— Ну, Юля, например, не мой человек, — говорю, с трудом собирая буквы в слова. — К мужчинам она относится, как к бизнесу. Я с ней общаюсь только потому, что мне интересно, как и когда все закончится.
— Не правда, ты ее любишь.
— Глупости!
— Или любил. Она мне показывала стихи, что ты для нее написал.
— Вот как? А кто ей сказал, что эти стихи я написал именно для нее?
— А еще, когда у вас только началось, она мне рассказала, что вы заехали в магазин, и ты не стал за нее платить. Она сказала: «У него нет денег…» И Альбина тоже про тебя много рассказала…
— Например?
— Что редко кончала с тобой.
— Ого! Она так и сказала?
— Она сказала, что ты не любил заниматься этим долго, все куда-то торопился, убегал… И никогда не оставлял ее на ночь, а ей хотелось, чтобы было долго и до утра…
— Знаешь, приятно узнать, что Альбина хотя бы иногда со мной кончала… Благодарю Господа, если вообще КТО-ТО КОГДА-ТО КОНЧИЛ СО МНОЙ ХОТЬ РАЗ!..
— Прекрати, глупый, я совсем не это имела в виду…
Еще помню, как в какой-то момент прозвучал сакраментальный вопрос:
— Ты случайно сейчас не в меня кончил…?!
И помню, ответить точно не смог. На всякий случай взял ее за руку, отвел в ванну, свинтил головку смесителя, вручил шланг:
— Вот! Это тебе. Знаешь, как пользоваться?
Помню, когда она вышла из душа, я ей сказал:
— Все, тебе пора.
А она сказала:
— Я полчасика еще у тебя побуду. И сразу поеду на маникюр. У меня назначено на двенадцать. Сейчас уезжать — не туда, ни сюда.
А я ей сказал:
— Тогда иди в спальню, отдыхай. А я тут…
И мгновенно вырубился на диванчике. Удивительно, как я запомнил свои последние слова. А может, они были и не последние. То есть, я еще что-то говорил, но запомнил только их.
…Три часа дня. Прихожу в себя. Не просыпаюсь, а именно прихожу. Сон был похож на обморок. На хмельной туман. На полет на кукурузнике в грозу. Я никогда не летал на кукурузнике в грозу. Но на кукурузнике я летал, когда работал на Архангельском областном радио. Хватало получаса, чтобы «почувствовать себя счастливым»…
Не сразу могу сообразить, где, я. Лежу на диванчике в гостиной, прикрытый одеялом. Понимаю — это Лена меня прикрыла. Какая хорошая девочка! Уже и не вспомню, когда кто-нибудь меня вот так прикрывал одеялом, чтобы я не замерз. А я всегда прикрывал, сколько себя помню — не люблю, когда кто-то рядом мерзнет во сне…
Встаю, покачиваясь, брожу по квартире. В прихожей, в кармане куртки, пикает телефон. СМС пришла пару часов назад. «Уехала. Не хотела будить. Мне было очень хорошо. Рискнула оставить дверь незапертой. Но ты же везучий…:) Нежно целую!»
