Ознакомительная версия.
– Понимает он все. Видишь, как его того-самого. Которые с передозой, те не реагируют, – заявил Похожий-На-Самого-Себя, вернув свою внешность в прежний вид. – Так что можем особо не напрягаться. Не наш клиент.
Во рту моем было кисло. Не противно, а именно кисло, словно ел я ядреные густые щи, в которые кто-то щедрой рукой всыпал полкило горошинок черного перца. Тело скрючило, колени оказались возле подбородка. Про себя я прозвал похожего на самого себя Обыкновенный. Четверо лысых продолжали обмениваться между собой ворчливыми репликами.
– Осквернился, оно конечно, – бубнил себе под нос тот, чьи глаза были сведены к переносице. – Я вот тоже помню, был такой случай. В Москве. Поехал Булька таксовать, да в машине не стерпел и выпустил злого шептуна. А тут как раз клиенты. Двое. По виду вроде бы дагестанцы. У одного майка еще была. Черная такая. Майка черная, а на груди белым надпись «Моздок».
– Значит, точно они. Дагестанцы, – важно кивнул Обыкновенный.
– Ага. Короче, садятся они к Бульке, тот с места тронул. Один дагестанец нюхал, нюхал, выругался как-то там заковыристо и спрашивает:
«Э, чего так воняет?»
«Да вот, подпустил парку», – отвечает Булька.
«Э! Молодец, что не гонишь», – одобрительно закивали дагестанцы.
Тут я не выдержал и расхохотался. Они дали мне возможность вволю отсмеяться, а затем Обыкновенный вежливо, как-то совсем по-протокольному кашлянул:
– Вы, извиняюсь, как себя чувствуете? Судя по всему, вы ели сырую рыбу, а это не всегда сочетается с три-метилфентанилом. С ним вообще ничего не сочетается.
Я озадачился. Три-метилфентанил – это «белый китаец», но я-то курил опий! Да где я вообще нахожусь, черт бы все побрал?!
По всей видимости, я все это произнес вслух, так как Обыкновенный начал обстоятельно отвечать на адресованные мною самому себе вопросы:
– В мой тамбур попадают только после «белого». Для любителей опия существует другой тамбур, он в шестнадцати парсеках[26] отсюда.
– А ваши коллеги, – начал я, – они такого же мнения?
– Кто? – удивился Обыкновенный. – Ах да, простите, я не сразу понял. Вы, наверное, видите четверых вместо одного?
– Еще как вижу, – кивнул я и перешел на доверительный шепот. – Вы из них самый нормальный, по-моему.
Обыкновенный озадаченно почесал правую кисть:
– Гм… может, и впрямь ошибка? На моей памяти такого еще не было. Обычно я всем являюсь в одинаре, так сказать. Так вы говорите, что курили опий? И кто же это вас так?..
– Что – так? – не понял я.
– Кто вас накуривал?
Я пожал плечами:
– Черт его знает. Какой-то кули. Я до этого ни разу не пробовал, а тут меня взяло любопытство. Вот я к вам и попал. Так вы мне расскажете о себе?
– Слышали о святом Петре? – спросил Обыкновенный.
– Это у которого ключи от рая?
– Да, – он отчего-то болезненно скривился. – Раньше на его месте был я, а после того, как проявился этот выскочка, меня понизили. Не буду подробно рассказывать о том, как я очутился в тамбуре, но поверьте – это грустная история.
– У меня тоже как-то не заладилось, – посетовал я. – Хотя простите меня. Вы-то о вечном, а я со своим, мелким лезу. Извините…
Те трое, существо которых так до конца и не прояснилось, отошли в угол и о чем-то оживленно переговаривались. Иногда кто-нибудь из них поворачивал голову в нашу сторону. Обыкновенный сделался очень грустным, на меня не глядел. Он словно устранился, ушел в тень. Тем временем Выпятивший Подбородок отделился от своих приятелей (или как их там), аккуратно обошел притихшего Обыкновенного и доверительным шепотом сказал:
– Вы уж уважьте, попросите его рассказать нашу историю. Вы же для нас в некотором роде редкость. Обычно когда к нам кто-нибудь попадает, то мы просто открываем шлюз, и все. Передозировка три-метилфентанила красноречию не способствует. Которые попадают, те все дохлые, а вы Алигьери. Погостите немного и вернетесь. Данте, когда здесь был, нас очень внимательно выслушал, все записал и пообещал вставить в свою комедию. – Подбородок сокрушенно вздохнул. – Так и не вставил. Конечно! Кто мы такие, чтобы про нас писать? Всего лишь тамбурные. А раньше-то, эх, – он с чувством махнул рукой. – Вы его попросите, пусть расскажет. Вас ни к чему не обяжет, а для вас же может быть польза.
– Да я-то не против, – ухватившись за «пользу», ответил я. – С удовольствием выслушаю!
В тот же миг все вокруг стало черным, а я оказался сидящим в среднем ряду какого-то не то театра, не то Дворца культуры, который при более внимательном рассмотрении, когда глаза немного привыкли к темноте, оказался римским Колизеем. Совершенно новым. С целыми трибунами и сценой. И я был единственным зрителем, а на сцене в пятне лунного света меж тем появился Обыкновенный. Он преобразился: одет был в свободные шаровары, легкие тапочки и сюртук и держал в руках какой-то смешной бумажный зонтик. Выйдя на середину сцены, он поклонился и сразу, без прелюдий, начал говорить. Его голос звучал красиво и мощно, отражаясь от стен Колизея и заполняя все огромное пространство этой великой чаши. Вот что я услышал.
* * *
В то время, когда мир, сотворенный в шесть дней, был юн, произошло событие, известное всем, как бунт падшего ангела. Он занял божественный престол и потребовал для себя привилегий и почестей. Нашел сторонников, одним из которых стал Обыкновенный. Однако ничего не вышло, и после неудачного восстания падший ангел был изгнан с небес и пал, таким образом, окончательно. Возненавидев своего гонителя, падший ангел поклялся отомстить и пошел к людям. Собрав колоссальную толпу народа, он обратился к ним с богохульной речью. «Как можно поклоняться тому, кого никто не видит? Я дам вам настоящего, живого бога, чудесного, величественного и прекрасного, как я сам», – без намека на скромность заявил он и приказал доставить ему таз, наполненный водой. Все замерли, и в полной тишине падший ангел опустил в таз руки, отчего вода посреди жаркого лета немедленно превратилась в снег. Потом он слепил из этого снега большой плотный ком и швырнул его вверх. Ком поднялся вверх на тридцать семь метров и остался висеть, медленно вращаясь вокруг своей оси. Собравшийся люд был совершенно поражен увиденным. Многие сразу уверовали и пали ниц перед новым, как им казалось, творцом. Этот «творец» все продолжал лепить комья и подбрасывать их вверх таким образом, чтобы они слипались воедино. Спустя какое-то время в небе висела целая снежная гора. Вдруг очертания ее стали меняться, и на глазах у всех из этого беспорядочного нагромождения снега начала формироваться человеческая фигура. Появилась голова, плечи, руки… И так до тех самых пор, пока в воздухе не повисла гигантская ледяная скульптура, нестерпимо блестевшая на солнце и казавшаяся золотой. После этого падший ангел заявил, что эта фигура есть не что иное, как его статуя, и повелел выстроить вокруг этой статуи храм. Строить его предполагалось из ледяных глыб, для добычи которых падший ангел с легкостью заморозил протекавшую поблизости реку. Люди доставали из реки глыбы льда, придавали им годную для кладки форму и возводили стены будущего храма с удивительной скоростью. Обыкновенному эта затея пришлась не по душе, и он предпочел удрать и донести о новой затее своего падшего кумира.
Храм строили тринадцать месяцев, и вот, когда он был окончательно завершен, падший ангел превратил лед его стен в серебро, а истукана сделал золотым. Все находившиеся там люди немедленно пали ниц перед новым идолом и вознесли ему молитвы и восхваления. Но длилось их ликование недолго. Небо почернело, гром поверг всех в ужас, а в храм ударила молния, которая растопила его стены и саму статую, немедленно превратив все золото и серебро обратно в воду. Это привело к настоящему потопу. Во время него утонули почти все строившие храм для нового божества, а те, что выжили, прокляли падшего ангела, нарекши ему имя Сатана – отец лжи и враг людей. С тех пор Сатана – безусловный враг человечества, а Обыкновенный за свой донос был прощен и назначен Хранителем райских врат до той самой поры, как свершилось первое пришествие и его сменил святой Петр. Начались интриги. Обыкновенный впал в немилость. Кто-то припомнил ему прошлые пристрастия, и был он назначен на унизительно маленькую должность тамбурного беса, сменив белые одежды и крылья на лысину и похабный иероглиф.
* * *
Тамбур вел прямиком в ад. Обыкновенный пояснил, что тот самый свет в конце тоннеля и есть тамбур. Для каждого он свой. Тамбуры есть героиновые, кокаиновые… Они разнесены во Вселенной, и в обычной реальности их обыкновенно называют черными дырами. Если вдуматься, то название довольно точное. Начни употреблять дурь регулярно, и тебя засосет в черную дыру.
– Я боюсь, что мои нервы не выдержат, – я сказал это шепотом, поэтому бес продолжал свой перформанс, не слыша меня. Тогда я вскочил и завопил что есть мочи: – Заткнись! Прошу тебя! Прекрати!
Ознакомительная версия.
