— Давайте высказывайтесь. Реально это предложение или нет? — первым нарушил тишину секретарь парткома.
— Пусть выскажется инженер Лу! — предложил Чэнь Лян-хан, подняв голову от тетради.
Инженер Лу Цзинь-чэн вынул изо рта сигарету, осторожно стряхнул в пепельницу пепел и с глубокомысленным видом медленно проговорил:
— Все здесь очень ненадежно, раньше так никогда не делали…
— Правильно, раньше такой метод не применялся, — поддержал его другой инженер, Чжан Цзи-линь.
Чэнь Лян-хан продолжал что-то записывать.
— Когда я работал на руднике, то видел, как в самом забое взрывали пласты железной руды. Там делалось это на пространстве не большем, чем наш шлаковик, и никаких повреждений не было, — сказал с легкой улыбкой секретарь парткома.
— Так это же не рудник! А стенки шлаковика не толще одного чи[12], разве они выдержат силу взрыва? Вырвет кирпичи и может даже людей покалечить, — возразил ему директор и снова иронически улыбнулся, подумав, что Лян Цзин-чунь ничего не смыслит в производстве.
Видя, что никто не поддерживает предложение Цинь Дэ-гуя, секретарь парткома поднялся со своего места.
— В таком случае я думаю посоветоваться с советским специалистом. Посмотрим, что он скажет.
Директора так и подмывало сказать: «Вопрос решен, и нечего ходить к советскому специалисту, он ведь в душе посмеется, что у тебя нет даже элементарных знаний!» — но это было неудобно, и он скрепя сердце согласился:
— Хорошо! Сходи поговори с ним!
2
Советский специалист Сатпаев стоял у изложниц. Переводчик Ли Цзы-кан переводил на китайский язык его предложения по улучшению разливки стали в изложницы. Сатпаев — невысокий седоватый крепыш лет сорока — сделал шаг навстречу вошедшему секретарю парткома и весело сказал по-китайски:
— Ни хао![13]
Лян Цзин-чунь передал переводчику изложенное в письменной форме предложение Цинь Дэ-гуя и попросил перевести его Сатпаеву. Тот с интересом стал слушать, время от времени бросая на Лян Цзин-чуня спокойный взгляд своих проницательных глаз.
— Спроси товарища специалиста, осуществимо ли это предложение, — попросил переводчика не выдержавший затянувшегося молчания Лян Цзин-чунь.
Сатпаев выслушал вопрос и что-то ответил с невозмутимым видом. Секретарю парткома показалось по его тону, что он не высказывается ни за, ни против; совсем как Лу Цзинь-чэн на совещании у директора.
— Он говорит, — перевел Ли Цзы-кан, — что сейчас не может сказать ничего определенного. Ему надо самому осмотреть шлаковик, и только после этого он сможет высказать свое мнение.
— Спросите, когда он осмотрит шлаковик, — попросил Лян Цзин-чунь.
Ли Цзы-кан перевел вопрос Сатпаеву. Тот кивнул головой и что-то торопливо ответил.
— Он сейчас хочет посмотреть, — сказал переводчик. Парторг обрадовался, и они с Сатпаевым отправились к третьему мартену.
Там шла напряженная работа. Сталевары и каменщики разбирали стены мартена. От неостывших еще огнеупорных кирпичей шел нестерпимый жар, и с раскрасневшихся лиц рабочих градом катился пот. Сатпаев, переводчик и секретарь парткома по железной лестнице начали спускаться вниз. Неподалеку от ковша разливали по изложницам металл, и во все стороны разлетались огненные искры. Левый шлаковик уже давно был раскрыт, однако изнутри так и дышало жаром. Сатпаев смело полез внутрь шлаковика и стал осматривать его. За ним — Лян Цзин-чунь. Парторг поминутно вытирал рукой градом ливший с него пот. «Пожалуй, со взрывом действительно ничего не выйдет, — сокрушенно подумал он. — Ведь не успеешь внести сюда взрывчатку, как от высокой температуры все взлетит на воздух. Разве человек сумеет выскочить отсюда? В самом деле, здесь обстановка значительно отличается от той, что была на руднике».
Лян Цзин-чунь не вынес жары и вылез наружу, к стоявшему у двери переводчику. Наконец вышел и Сатпаев и сразу же направился к правому шлаковику. Лян Цзин-чунь посмотрел на его пропитавшуюся потом белую рубашку и сказал переводчику:
— Предложите ему немного отдохнуть.
— Не станет он отдыхать, — ответил Ли Цзы-кан. — Он всегда так работает.
Секретарь парткома на этот раз не пошел внутрь шлаковика. Он смотрел на потемневшую от пота рубашку Сатпаева и думал, что уже и так совершенно ясна невыполнимость этого предложения — чего уж тут осматривать?
Наконец Сатпаев вышел наружу и вытер лицо носовым платком.
— Давайте уйдем отсюда — передохнем! — снова предложил Лян Цзин-чунь. Он был полностью уверен в отрицательном ответе советского специалиста.
Но вот Сатпаев что-то возбужденно сказал Ли Цзы-кану, и тот перевел:
— Советский специалист говорит, что это предложение вполне осуществимо.
— Вот это здорово! — радостно вскрикнул изумленный Лян Цзин-чунь, но тут же спросил с сомнением: — Но ведь внутри шлаковиков очень высокая температура, как можно внести туда взрывчатку?
— Может быть, мы поговорим у нас в кабинете? — предложил Ли Цзы-кан.
— Правильно! — согласился Лян Цзин-чунь, и они начали по лестнице подыматься вверх.
— У нашего советского товарища такой характер, — объяснял секретарю парткома Ли Цзы-кан, — пока он не даст ответа на поставленный перед ним вопрос, он не успокоится.
В кабинете Сатпаев сразу же взял карандаш и начал чертить схему. Он через переводчика объяснил, какой глубины должно быть отверстие для заряда и сколько следует положить взрывчатки.
Но Лян Цзин-чуня все время мучил вопрос о высокой температуре в шлаковиках, и он снова задал его.
— В отверстие для заряда надо будет налить немного холодной воды, как только она испарится, надо закладывать заряд, тогда останется достаточно времени для того, чтобы подрывник успел выскочить из шлаковика, — ответил Сатпаев.
Этот ответ словно снял с сердца парторга камень. Он поблагодарил Сатпаева, взял нарисованную им схему и пошел докладывать директору.
Чжао Ли-мин с непроницаемым лицом слушал Лян Цзин-чуня и внимательно рассматривал схему. Секретарь парткома, стараясь скрыть довольную улыбку на своем лице, рассказывал, как он уже было простился с надеждой осуществить это предложение. Директор улыбнулся и с оттенком иронии сказал:
— Конечно, советский инженер знает больше нашего, а иначе что бы ему было бы здесь делать? — и уже серьезным тоном добавил: — Можно очень легко ошибиться, поэтому для выполнения этого задания надо подобрать смелых и сообразительных людей.
— Кого, по-твоему?
Чжао Ли-мин немного подумал и ответил:
— Я думаю, что надо привлечь Цинь Дэ-гуя, он воевал, да и предложение это его. Правда, знаний у него маловато, и я боюсь, как бы он чего не натворил, — закончил он, нахмурив брови.
Лян Цзин-чунь в душе был уверен, что Цинь Дэ-гуй прекрасно справится с этим заданием. Если бы Цинь Дэ-гуй сомневался в своих силах, разве стал бы он вносить предложение? Но можно ли привлекать его к выполнению нового трудного задания после того, как он несколько суток потратил на наварку подины четвертого мартена? Лян Цзин-чунь никак не мог забыть случая с выпускным отверстием седьмого мартена и чем дальше, тем больше убеждался, что Цинь Дэ-гуя следует всячески поддерживать и поощрять. Но сейчас ему не хотелось тревожить молодого сталевара, и он сказал, как бы соглашаясь с сомнениями директора:
— Я думаю сначала посоветоваться с каменщиками и рабочими третьего мартена. Пусть подумают, кому доверить это дело.
— Можно и так, поручи Хэ Цзы-сюе провести совещание, — согласился директор. — Лучше всего сделать это перед началом вечерней смены. Если подберете кандидатуру быстро, то уже сегодня вечером можно будет приступить к работе. За взрывчаткой пошлем сейчас же. Схему ты оставь мне, я передам ее дневной смене и прикажу сделать по ней отверстия для зарядов, — и Чжао Ли-мин взял трубку зазвонившего телефона.
— Я пошел к Хэ Цзы-сюе, — уже на ходу бросил Лян Цзин-чунь и поспешно вышел из кабинета.
3
К двум часам в цехе собрались вызванные Хэ Цзы-сюе каменщики и сталевары вечерней смены третьего мартена. Не успели прийти только несколько человек, которые жили очень далеко. Когда рабочие собрались, Хэ Цзы-сюе рассказал о предложении взорвать шлак и тем самым сэкономить два дня работы мартена. Затем он сообщил об указаниях советского специалиста и подчеркнул, что вызываются на эту работу только добровольцы. Все должны трезво обдумать свои возможности и, не горячась, дать ответ.
Предложение понравилось. Еще бы, два дня экономии! Но когда дело дошло до выбора добровольцев, рабочие нахмурили брови: ни у кого не было опыта взрывных работ, а без этого браться за такое задание было опасно.
— Если бы я воевал когда-нибудь, то, конечно, с охотой пошел бы на это дело, а так… — разводили руками многие.
