— Пожалуйста, — спокойно ответил Крыстан.
Его обыскали и, ничего не найдя, пропустили вперед. Кенан шел за ним.
— Сюда! — сказал он, показывая на кубрик.
Они прошли в тесную каюту капитана и сели за маленький столик. Сейчас они сидели так близко друг к другу, что Кенан ощущал дыхание незнакомца и мог разглядеть черты его лица.
Он был, очевидно, много моложе, чем это показалось с первого взгляда. Просто сильно осунулся от истощения.
Кенану стало стыдно за свою безукоризненную внешность, которой он привык гордиться. Румяный, с пышущими здоровьем щеками, отлично выспавшийся, свежевыбритый и бодрый, он вдруг почувствовал, что этот незнакомец сильнее его, сильнее и свободнее. Кенан ощутил это всей своей, не лишенной восточной чувствительности натурой.
— Извините, если я поступил немного грубо, — сказал Кенан. — Это была дядина идея… Он боится пиратов.
— Пиратов? — переспросил незнакомец, словно сомневаясь, правильно ли расслышал.
— Да. Дядя уверяет, что они встречаются у наших берегов…
— Мы сейчас у турецких берегов? — спросил, подняв брови, незнакомец.
— Разве вы не знали?
— Предполагали, — невозмутимо ответил незнакомец.
Кенан видел, что собеседник очень плохо говорит по-французски, но — странно! — у него это звучало не смешно, а даже как-то мужественно.
— Я помогу вам всем, что в моих силах, — сказал Кенан. — Но сначала мне хотелось бы задать вам несколько вопросов…
— Пожалуйста, — сказал незнакомец просто, без тени угодливости.
— Зачем вы едете в Советский Союз? Этот вопрос интересует только меня…
Глаза незнакомца вдруг потускнели, губы дрогнули.
— Извините, — сказал он глухим голосом, — вы не могли бы дать мне воды?
— Конечно! — с готовностью ответил Кенан.
Он встал с места и повернулся к стоявшему за его спиной обветшалому шкафу со сломанной бронзовой ручкой. На полке стояли две квадратные бутылки шотландского виски, стаканы и высокий, налитый до половины кувшин с водой. Час назад Кенан разбавлял ею очередную порцию виски. Вода еще была очень холодна, лед лишь недавно растаял, и нижняя часть кувшина запотела.
Даже стоя спиной к незнакомцу, Кенан чувствовал на себе его сверлящий взгляд. Налив стакан доверху, он подал его. У незнакомца при виде воды лицо стало мертвенно-бледным. Он с такой жадностью потянулся к стакану, что у Кенана мороз пробежал по коже. Он не пил, он просто влил в себя воду. Лицо порозовело, веки опустились, и весь он как-то обмяк.
Кенан сразу понял, в чем дело.
— У вас в лодке не было воды?
Незнакомец поставил на стол пустой стакан.
— Четыре дня не пил ни капли.
— Четыре дня? — воскликнул Кенан. — В такую жару?
— Да.
— Дать вам еще? — спросил Кенан.
— Нет, благодарю… после…
Уловив в голосе незнакомца колебание, Кенан встал и налил второй стакан. Незнакомец опорожнил его точно так же, одним духом.
«Словно на огонь льет!» — подумал Кенан.
— Третий? — спросил он.
Опустошив третий стакан, незнакомец поставил его на стол и откинулся на своем стуле.
— Значит, вы четыре дня странствуете без воды? — спросил Кенан.
— Без воды, — ответил незнакомец. — И без пищи…
— Так, может, принести вам что-нибудь поесть?
— Нет, не сразу…
— Как же это случилось?
— Мы не могли взять бензин, — сказал незнакомец. — Рассчитывали на парус, но этот проклятый штиль…
— Почему вы не высадились на берег? — перебил Кенан.
— Лодка не наша! А мы хотели непременно добраться до цели.
— Но зачем? Скажите мне главное: зачем?
Кенан был готов поклясться, что еле заметная улыбка тенью пробежала по сухим губам незнакомца.
— Очень просто! — ответил тот. — Мы хотим жить в свободной стране…
— Значит, вы ищете свободу?
— Да… Свободу и правду.
Кенан умолк. Он о чем-то усиленно размышлял, разглядывая небритое лицо незнакомца.
— Но ведь свобода не связана с территорией, — сказал он наконец. — Она в человеке, в его душе…
— И это верно! — согласился незнакомец. — Но есть такие территории, где человеческую душу топчет полицейский сапог…
— Я понимаю… Но разве от этого ваша личная свобода становится иной? Скажем, более ничтожной?
— Нет! — твердо ответил незнакомец. — Но более несчастной!
Кенан поразился. Ему тоже приходила в голову такая мысль, но он всегда от нее отмахивался.
— Объясните получше, — попросил он.
— Истинная свобода не в том, чтобы самому, лично, быть свободным… Такая свобода преступна. Истинная свобода — это жить среди свободных людей…
— Преступна! — как эхо повторил Кенан.
— Да, я так думаю! — сказал незнакомец с некоторым холодком в голосе.
Кенана покоробило.
— Уж не имеете ли вы в виду меня?
— Я вас не знаю! — ответил незнакомец. — Но я имею в виду каждого, кто угнетает чужую свободу во имя своей.
— С этим я не согласен! — решительно заявил Кенан. — По-моему, тот, кто угнетает чужую свободу, несвободен прежде всего сам.
— Это лишь хороший парадокс! — сказал, покачав головой, незнакомец.
— Нет, почему же? Представьте себе, что в этой каюте появится маленькая течь… Что я смогу сделать? Зажать ее рукой, и больше ничего! Но разве я буду свободен? Ведь как только я уберу руку, вода зальет меня… Это железный закон!
Незнакомец внимательно посмотрел на Кенана, словно стараясь разглядеть его мысли.
— Интересно, — сказал он. — Но, по-моему, то, что вы сказали, не противоречит моей мысли, а лишь дополняет ее…
— Я подумаю об этом, — сказал Кенан.
— Подумайте! — сказал незнакомец. — Но не приравнивайте при этом эксплуататора к эксплуатируемому.
Кенан глубоко вздохнул и потер ладонью лоб.
— А почему те трое хотят вернуться обратно? — спросил он. — Разве у них нет чувства свободы?
— У каждого есть это чувство! — ответил незнакомец, и мимолетная усмешка снова пробежала по его губам.
— Тогда почему же они хотят вернуться?
— Они не понимают, что истинная свобода там, куда мы едем. Они думают, что она заключена в четырех стенах их домов… И они думают также, что никакая внешняя сила не может проникнуть к ним в дом…
— Вот видите! — торжествующе воскликнул Кенан. — Раз они так думают, значит, они действительно свободны…
— Это верно! — согласился незнакомец, на этот раз уже не пытаясь скрыть улыбку.
Кенан с недоумением посмотрел на него.
— Почему же вы отказались от такой доступной свободы? Почему отправились скитаться по морю?
— Их свобода маленькая, — сказал незнакомец. — Она и людей делает маленькими, отчуждает друг от друга… Истинная свобода — общая для всех…
«Общие вопросы трудно решаются, — думал Кенан. — До сих пор человечеству не удавалось справиться с такой проблемой. Почему же те, в лодке, считают, что так легко и просто решили ее? Или вера их так сильна, или же они в самом деле нащупали какую-то волшебную кнопку? Если все они такие, как этот молодой человек…»
— Позвольте и мне вас спросить! — обратился к нему незнакомец.
Кенан поднял голову.
— Пожалуйста! — сказал он.
— Скажите, бензин у вас есть?
Кенан задумался.
— Вряд ли, — неуверенно сказал он. — Не думаю… Мотор у нас есть, но горючее — газойль…
Лицо незнакомца так помрачнело, что Кенан смутился.
— Впрочем, спросим капитана, — сказал он. — Если только есть, я вам дам… Я хочу, чтобы вы прибыли туда, куда едете… Мне хочется, чтобы этот эксперимент удался…
— Для нас это не эксперимент, — возразил незнакомец.
— Не будем спорить о словах, — сказал Кенан. — Я хотел выразиться в духе ваших приблизительных представлений…
— Я никогда и не представлял себе это, как абсолютную истину, — серьезно заметил незнакомец.
— А сейчас пойдем к капитану. Я вам дам все, что нужно, из того, конечно, что у нас есть.
Они вышли в полутемный, прохладный коридорчик, в котором пахло кухней и машинным маслом. На палубе их ослепило послеполуденное солнце. Кенан сразу заметил, что матросы отложили в сторону свои винтовки, а Неджеб разговаривает с кем-то из лодки. Подойдя к перилам, он увидел, что все в лодке заняты едой. Люди медленно жевали, держа в руках огромные ломти хлеба с кусочками брынзы. Лица их уже не были такими напряженными и ожесточенными, такими гордыми, холодными и отчужденными. «Еда успокоила их, — подумал Кенан, — или, быть может, доброе слово?»
У Неджеба лицо тоже разгладилось, а во взгляде появилось незнакомое Кенану выражение.
— Это хорошие люди! — сказал Кенан.
— Хорошие! — кивнул в ответ Неджеб.
— Надо помочь им, чем можем! — сказал Кенан. — Скажи, у нас есть бензин?
