И мои вампиры надолго умолкают. Когда мои новые часы показывают, что солнце взошло, я поднимаюсь с пола и смотрю на них. Они лежат обнявшись, а на подушке красные пятна от слез.
— Ах, чтоб тебя! — вырывается у меня.
Продолжение исторических записок Эбби-Натуралки:
силы тьмы подчиняются мне типа как тамаде
Короче, днем я немного поспала и несколько раз поговорила по телефону с моим любимым ниндзя Щи-Цзой, а потом он заехал за мной на машине, и меня сменил Джаред с порцией крови для Повелителя Флада и Графини, когда проснутся, а мы с Ши-Цзой покатили в мансарду. Только закончили прибираться и считать деньги, как запищали часы, которые мне подарила Графиня.
Я такая:
— Милый, я не готова.
А Ши-Цза мне:
— Еще как готова.
А я ему:
— Если выживем, я тебя затрахаю до смерти.
Тут Ши-Цза засмущался и сделал вид, что наводит на квартиру окончательный глянец.
Часа не прошло после заката, как они явились. Когда дверь на улицу открылась, я была у стойки бара на кухне. Поворачиваюсь — а они уже здесь. Повелитель Флад называл их «Зверьем». По-моему, просто торчки какие-то.
Хватаюсь за молнию на рукаве ультрафиолетовой куртки. Выключатель на месте.
Я такая:
— Привет, шваль вампирская.
Бывший черный, а теперь серый, который у них за главного, сразу к делу:
— Нам нужны деньги, где деньги?
Я ему:
— Отвянь, нежить бессмертная. Денег нет.
Он такой:
— Не шали. Флад и рыжая забрали у меня из квартиры шестьсот тысяч долларов.
Я ему:
— Вообще-то пятьсот восемьдесят три тысячи восемьсот пятьдесят восемь.
А он:
— Гони монету!
И все семеро меня обступают — и возрожденный к новой жизни, которому Графиня задала таску, с ними. Вот-вот кинутся. Я уж палец с выключателя и не снимаю. Случись что — зажарю мерзавцев на хер.
Говорю невозмутимо:
— Ты под кайфом?
А серый:
— Ни хрена я не под кайфом. И никто не под кайфом.
Тут все начинают скулить:
«Нам теперь ни затяжки сделать, ни пива глотнуть. Организм не принимает. На шиша нам такое бессмертие?»
Ну, я им:
— Стойте смирно и смотрите, упыри несчастные.
Достаю из холодильника бутылку пива, наливаю в стакан и добавляю пару капель крови из пакета — такого же, как у Графини и Повелителя Флада. При виде крови у них у всех слюна так и закапала. Ну, думаю, как бы не пришлось вас поджаривать.
Нет, обошлось. Даю стакан серому.
Он такой:
— Бесподобно!
А все остальные:
«И мне. И мне. И мне».
Будто барменша, смешиваю «Кровавую Мэри» и раздаю направо-налево.
Высоченный хиппи подкатывает, все волосы слиплись:
— А булочки в это дело можно макать?
Я ему:
— Конечно, упырь-неумеха.
Тут все начинают петь мне хвалу:
«Ты богиня. А мы недостойны. А еще нальешь?»
И вырубаются по одному.
Минуты через две на полу кухни лежит без чувств целый штабель вампиров.
Я такая:
— Эй, Ши-Цза. Говно к анализу готово.
Из спальни выскакивает Ши-Цза с прожектором наперевес (типа на помощь мне), видит, что народ недвижим, целует меня и говорит:
— Ну ты даешь.
А я ему:
— Это еще что, мой ты Манга-пупсик.
А он:
— В крови седативное средство, 6у-6у-6у, четыре часа, бу-бу, субстанция, концепция, ботанический сад.
А я:
— Приходуй имущество.
Битых два часа он с ними возился. Кровь возьмет, потурсует, назад впрыснет — и по новой. Когда все же закончил, звоню Джареду: мол, мы уже едем. Пора браться за Графиню и Повелителя Флада.
Мы так и сделали.
Звоню еще кое-кому — убедиться, что все в порядке.
Тут Ши-Цза мне и говорит:
— Ты уверена, что так и надо?
Я ему:
— Ши-Цза, у них такая любовь. На все времена. Что тут еще сделаешь.
Ши-Цза говорит:
— Ну, если уж ты уверена… Просто мы могли бы поступить с ними так же, как и с остальными.
А я:
— Это не про них. Они должны быть вместе. Кстати, ты с предками больше не живешь. У нас теперь есть свое любовное гнездышко.
И стало так.
С противоположной стороны улицы Синь наблюдает, как Зверье выползает на улицу с пустыми руками. Самой надо было идти, только надоело обжигаться. Уж лучше действовать через представителей. Плохо, конечно, что они не выбили ее денежки. Но то, что они без денег и к тому же теплые — совсем уж ни в какие ворота.
— Ничего не могут, раздолбаи, — шипит Синь про себя.
— Пойду поубиваю их по новой.
— Не стоит, — раздается голос у нее за спиной.
Синь резко оборачивается, выставив перед собой пятерню с растопыренными пальцами. А что? Раз — и полрожи нет.
Илия останавливает ее руку. На нем опять комбинезон водителя грузовика, на этот раз зеленовато-голубой.
— Не время вмешиваться. Пусть джинн сам залезет в бутылку.
— Пусти меня, мне надо вернуть мои деньги.
— Нет, милая, ты этого не сделаешь. У обитателей этой квартиры с недавнего времени очень дурные манеры.
— А как же мой доход, бледнолицый?
— Пусть это тебя больше не волнует.
— То есть как?
— Все кончено. Поедем со мной, милая.
— С тобой? Да я тебя даже не знаю.
— У нас особые отношения.
— Особые? Мордой об капот?
— И вправду. Прошу прощения. Непорочным девам мое поведение порой может показаться несколько странным.
— Чего? Непорочным? Да я трахалась с сотнями мужиков.
— А я убил столько народу, что на целый город хватит.
Синь пожимает плечами:
— Ну хорошо. Ты выиграл.
— Месть — блюдо, которое следует подавать холодным, как ты считаешь?
— Или вообще не подавать, — говорит мужской голос откуда-то сзади.
Илия и Синь оборачиваются. Три монументальные фигуры в длиннополых одеяниях предстают перед ними. От них веет вечностью — у таких хватит терпения выждать сколько надо.
— Как это вы подкрались, что я не заметила? — недоумевает Синь.
— Пора, Илия, — произносит чернокожая.
— Вы ведь явились только ради меня, — констатирует Илия.
— Ты прав. И нас уже давно бы изловили и убили, если бы мы не следовали твоим правилам.
— Ах, мои правила. — В голосе старика звучит высокомерие.
— Скольких еще надо зачистить?
Старик бросает взгляд на окна мансарды, потом на Синь. Та приподнимает бровь и слегка улыбается.
— Она одна осталась, — врет Илия.
— Тогда заканчивай.
— Я, пожалуй, погожу, — усмехается старый вампир.
На глазах у Императора Сан-Франциско слезы. Он сделал все, что мог: вызвал полицию, предупредил газеты, даже готов был сам принять бой. Только пока он набирался храбрости, все уже было кончено, и в универсаме «Марина» ему только и осталось, что угощать полицейских догадками, как кому-то удалось расколотить окно и почему в магазине никого нет. Ночная смена в полном составе исчезла бесследно, во всяком случае, дома никого из них не было. А Сан-Франциско наводнен вампирами.
Несмотря на свое горе, Император старается утешить свиту. Сидя на причальной тумбе, он почесывает Ханыгу за ухом и похлопывает спящего Нищеброда по спине. Со стороны залива подступает туман. Медленно надвигается — сегодня безветрие.
Слышны шаги. А вот и вся компания — на этот раз их пятеро. Старый изверг, трое в длиннополых пальто и блондинка в синем вечернем платье. Все шагают мимо, только изверг внезапно останавливается.
Император покрепче прижимает к себе Ханыгу — вдруг еще разгавкается. Тогда конец.
— Почтеннейший, — торжественно произносит Илия, — город опять твой.
— И вампир устремляется за своими товарищами и догоняет их в конце причала.
У волнолома маячит силуэт роскошной яхты длиной метров семьдесят, в небольшой гавани не поместится.
— Значит, отплываем? — уточняет Илия.
— Хочу такой плащ, — Синь показывает на высокого блондина.
— Получишь, когда научишься тайному рукопожатию и наденешь кольцо-пароль, — говорит блондин.
Синь смотрит на Илию:
— Издевается, да?
— Конечно, — говорит Илия, подает даме руку.
Синь опирается на нее и спрыгивает на палубу судна.
Вампирский корабль исчезает в тумане.
Под ружьем у Риверы шесть полицейских, вооруженных тараном: вдруг придется высаживать дверь. Так что Кавуто очень удивляется, когда дверь открывается по первому стуку. На пороге их встречает заспанный китаец с торчащими дыбом волосами.
— Да, чем обязан?
Ривера протягивает документ:
— У меня ордер на обыск этой квартиры.
— Ордер так ордер, — мычит китаец.
— Эбби, копы пришли.
На верхней площадке лестницы появляется тощая девица — грустный клоун в кимоно.
— Привет, копы, — говорит Эбби-Натуралка.
— Что это ты тут делаешь? — интересуется Ривера.
