– Сегодня мы собрались здесь, чтобы почтить память Джанет Грейс Моррис и поблагодарить Бога за то, что он ей дал долгую и насыщенную жизнь, – продолжает священник. – Мы пришли выразить почтение удивительной женщине, невероятно смелой и безропотной. Вплоть до своих последних дней она неустанно интересовалась жизнью и людьми…
Думаю о том, что видела Джанет лишь две недели назад. Как она терпеливо слушала мои рассказы про Джо, хотя наверняка чувствовала себя плохо. Впрочем, с тремя большими печенюшками она справилась.
Принимаюсь разглядывать программку. На ней фотография молодой Джанет с мужем Грегори на фоне реки. Под снимком напечатана уже знакомая мне надпись. Помню, как Джанет процитировала ее мне, когда мы гуляли в парке Стокбридж-Даунс:
Того, кого я любил и потерял, уже нет там, где он прежде был. Он навсегда там, где я.
Смерть Джанет наступила внезапно. Что утешает – рядом с ней был Мишель. Джанет упомянула, что чувствует себя неважно. Огромный шаг для нее – она ведь ненавидела жаловаться или говорить о своем здоровье. Джанет не захотела идти в ресторан или на прогулку. Мишель вышел из гостиной, чтобы налить ей бокал шерри и приготовить им обоим по сэндвичу с сыром и солеными огурцами, а когда вернулся, Джанет уже спала мирным сном. Она ушла тихо.
Я нахожу Мишеля взглядом. На его лице застыла боль. Можно сколько угодно повторять, что человек уже был стар или прожил долгую жизнь. Джанет стала нам замечательным другом, и мы будем по ней скучать.
– Мы с теплотой помним о преданной любви Грегори и Джанет, – произносит священник, и мне снова приходится сдерживать слезы.
Чувствую, как Джанет велит мне не делать такое грустное лицо.
«Какой чудесный день для ухода в иной мир, Ребекка! Мне не пришлось годами страдать в доме для престарелых, – как наяву слышу ее веселый смех. – Я буду по тебе скучать, но теперь я с Грегори».
– Многие из вас не знают о Джанет всего, – говорит священник на середине обращения к пастве. – Во время Второй мировой войны она служила в женской вспомогательной службе ВМФ и выполняла секретные задания по расчету движения конвоев и вражеских субмарин.
Понятия не имела. Теперь жалею, что не расспрашивала больше о ее жизни.
– Там ее научили никогда не упоминать и не обсуждать свою деятельность, и, думаю, все присутствующие согласятся, что Джанет всегда держала слово. Она пережила многое. На войне она потеряла жениха, офицера флота. Тогда Джанет была совсем юной. Через многие годы она встретила своего возлюбленного Грегори, который тоже воевал, в составе Колдстримской гвардии. Они познакомились, когда обоим перевалило за сорок. К сожалению, детей у них не было.
Я тянусь к маме, сжимаю ее руку. С другой стороны от меня сидит Пиппа. Она не стала приводить Оскара и Тео. Сегодня, после школы, они зашли на чай к друзьям. С Алфи сидит мамина подруга по теннису, Марджори. После обеда она приведет его обратно к моим родителям домой.
– В последние годы, – продолжает священник, – Джанет нашла утешение и счастье в своей дружбе с Мишелем.
Слышу сзади чьи-то шаги по каменному полу. Я оборачиваюсь и, увидев знакомое лицо, роняю сумочку.
После службы мама с папой решили устроить дома чаепитие с пирогами. На выходе из церкви Джо хватает меня за руку и оттаскивает от толпы. Без лишних мыслей мы тут же стискиваем друг друга в объятиях, вынуждая людей обходить нас. Джо достает из кармана платок и протягивает его мне. Я плачу из-за Джанет, Олли и теперь из-за Джо.
– Как ты? – одновременно произносим мы и так же хором отвечаем: – Хорошо, – и расплываемся в улыбках.
С чего же начать, когда рассказать надо столько всего?
– Ребекка? – ищет меня мама.
– Зайдешь на чай? – спрашиваю я у Джо.
– Алфи, поздоровайся с моим другом, – зову я сына.
Мама с папой унаследовали Вуди, который играет с Алфи в надежде получить печенье. Стоит теплый летний день. Небо над головой – пастельно-голубого цвета. Алфи бежит ко мне, и я подхватываю его на руки.
– Здравствуй, Алфи, – ерошит его волосы Джо и хвалит футболочку с крокодилом.
Потом сын убегает к бабушке и тарелке песочного печенья.
– У него твои волосы, – замечает Джо.
Бросаю на сына взгляд – он как раз хватает печенюшку пухлыми ручками. Волосы у него каштановые, с легкой рыжиной, густые и кудрявые, как у ангелочка.
– А глаза Олли, – тихо добавляет Джо.
– Как ты?
Он ослабляет галстук.
– Хорошо. Рад тебя видеть.
Я беру его за руку, но теряю самообладание и тут же отпускаю. Однако Джо вновь обхватывает мою ладонь своей.
– Сожалею о Джанет. – Он сжимает мою руку крепче. – Знаю, что вы близко общались. Они с Мишелем временами заходили к нам в бар, и снизу доносился ее смех. Она была особенной. Старая мудрая сова.
С улыбкой соглашаюсь, что она действительно была именно такой.
– Алфи ее тоже любил. Как ему сказать, что он больше никогда ее не увидит?
Мы умолкаем, делая вид, что внимательно наблюдаем, как Алфи играет с Вуди.
– Как твой отец? – спрашиваю я.
– Как тебе новая жизнь в Лондоне? – одновременно задает вопрос Джо. – Не особо, зато новое место ему нравится. Правда, теперь он почти не понимает, кто я такой.
– Ох, Джо. Мне так жаль.
Между нашими словами словно повисают кусочки хрупкого стекла – мы оба боимся вспоминать события нашей последней встречи.
– Как Мэвис? И Адам?
– Бекка, прости…
– Нет, это ты меня прости. – Краем глаза замечаю, как Алфи бежит к калитке. – Погоди, Джо. Не двигайся с места.
Когда я возвращаюсь, Джо уже нет. Ищу его в доме. Может, пошел в уборную? Или в гостиную? И там нет. Влетаю на кухню, где Мишель общается с сестрой Джанет. Тут тоже нет Джо.
– Ребекка? – зовет меня Мишель, видя, что я в панике.
– Вы видели Джо?
– По-моему, он ушел. Все в порядке?
Не ответив, я бегу в мамину оранжерею, чтобы позвонить ему по мобильному. К счастью, не приходится – Джо стоит возле шкафчика. Он поворачивается, и меня охватывает облегчение, как будто я ухитрилась поймать нечто ценное, что вот-вот ускользнет сквозь пальцы. Теперь вижу, как он красив в белой рубашке и черном галстуке, с зачесанными назад густыми темными волосами. В нем не осталось ни капли высокомерия, и я вижу друга, которого мне так не хватало.
– Может, Джо просто слишком поспешил после Олли, — предположила Китти, когда я набралась смелости и рассказала ей о своих чувствах – уже после свидания с Эндрю и смерти Джанет. – На самом деле ты же какое-то время отрицала, что вообще что-то к нему чувствуешь. Ты боялась признаться самой себе, переживала, что снова предашь Олли.
– Я думала, ты ушел, – говорю я.
– Надо было ответить на звонок. Алфи в порядке?
– О да, с ним все хорошо. Он с Пиппой. Так, о чем это мы?..
Повтори, Ребекка. Повтори, как тебе жаль, скажи, что вам надо стать друзьями. Может, даже чем-то большим. Скажи уже что-нибудь!
– Мама!
Пиппа держит малыша за руку. Из разбитой коленки течет кровь.
– С качелей упал, ничего страшного. Мне пора бежать за мальчишками. – Пиппа улавливает напряженную атмосферу. – Прости. Я тебе позже позвоню.
– Мама-а! – снова воет Алфи.
– Жутко выглядит, – обращается к нему Джо, – но ты ведь сможешь быть храбрым ради своей мамы? – пытается подбодрить Джо Алфи.
– Мамочка, больно…
– Знаю, милый.
– Мне пора, – говорит Джо и быстро целует меня в щеку на прощание.
Я беру Алфи на руки.
– Подожди! – кричу я ему вслед. Джо оборачивается. – Я скучала по тебе, Джо.
– И я по тебе скучал.
Джо уходит. Ко мне приближается Мишель.
– Он особенный, этот Джо. Но слишком много работает. Долгий отпуск пойдет ему на пользу.
– Долгий отпуск?
– Он разве не сказал? Джо уезжает, – говорит Мишель так, будто Джо вот-вот вообще исчезнет с лица земли.
Вспоминаю, как Джо стоял передо мной сегодня, обнимал и говорил, что жалеет о смерти Джанет. Я не просто скучаю по нему. Я его люблю. Какая же я дура.
– Уезжает? Куда, Мишель? Куда?
Ранний вечер: мы с Алфи в ванной играем в акул и крокодилов.
– Он плывет за тобой! Он сейчас тебя всего проглотит! – говорю я, держа крокодила над головой Алфи.
Мишель сказал, что Джо переехал больше года назад, и дал мне новый адрес. Однако Джо собирается в Австралию, навестить дядюшку Тома, которому уже далеко за восемьдесят.
– Больше я ничего не знаю, Ребекка.
Боюсь, что если сегодня не скажу Джо, что люблю его, то никогда этого не сделаю. Надо рискнуть.
Я вытаскиваю Алфи из ванны и одеваю в его любимую пижаму с акулами. Олли был бы в восторге, что его сын до сих пор не заинтересовался божьими коровками и жуками, а любит акул, крокодилов и змей.
Спускаюсь на кухню, к маме и папе. На часах – шесть тридцать. Отец как раз взялся за бутылку.
