– Кто же его подстрелил? – сдирая липкие от крови лохмотья, спросил он. – Случайно, что ли?
– Партизан какой-то! – Дременко с ужасом глядел на распластанного по полу американца. – Никто и не видел! Это надо же – стрелять в живого американца!
– Кладите на стол! – прекратила их диалог Оксана, натягивая старенькие медицинские перчатки. – Бабушка, горилки мне на руки!
Куров с Тарасом Опанасовичем кое-как завалили сопротивляющегося Джона на стол, тут переводчик немного отдышался и помог, уговаривая того на ходу по-английски. Сова щедро поливала из четверти на перчатки Оксаны, и это не миновало рачительного взгляда деда.
– Ты особенно-то не расходуй! – прикрикнул он. – Не вода же.
Но бабка и сама умыла руки горилкой:
– Ассистировать буду! Тебе ножик, Оксан? Или у меня скальпель есть? Для кастрации?
– Давайте скальпель! – распорядилась та, щедро смывая йодом кровь вокруг раны. – И еще у меня в сумке ножницы и зажим. Мужики, держите его крепче.
Сова обмыла скальпель и прочие инструменты горилкой, после чего запалила вату и стала их прокаливать.
– Где телефон? – обрушившись жирным торсом на спину шефа, работал переводчик. – Мне надо связаться со штаб-квартирой НАТО. Требую предоставить телефон.
– Придется дать ему телефон, – засуетился Дременко. – У них по закону положено. Один звонок. Тем более в НАТО… Оксана, разреши ему позвонить! Нельзя ущемлять права! С нас спросят…
– Да пусть звонит, – отмахнулась та, обрабатывая широкую, с вывернутыми краями, рану на ягодице. – Хоть Господу Богу… Странная рана… Бабушка, посмотрите.
Елизавета Трофимовна надела очки и склонилась над американцем:
– Будто ножиком тыкнуто и повернуто.
– Это не пулевое ранение…
– Скорее осколочное, – заключила бабка. – Потому и крови, как с барана… Вы что, сват, бомбы взрывали?
– Какие бомбы? – чуть не взвыл тот. – Ничего не взрывали! И никто из нас не стрелял! Партизаны!
Дед на минуту передал держать ноги Дременко, принес и сунул в руки переводчику телефонный аппарат.
– Пускай звонит! Повезло, что не в Якутии его подстрелили. Там телефонов нету…
– Ты что, ошалел? – воззрилась на деда Сова. – Это же на свинарник телефон!
– Пусть звонит! Может, как-нибудь свяжется. Они, американцы, народ дошлый, все у них через космос. Цивилизация…
Переводчика от вида крови тошнило, однако, поставив телефон на спину американца, он все же набрал какой-то номер, послушал и сунул трубку Джону. Тот что-то закричал срывающимся голосом.
– Переводи, – тихо сказал Дременко и сунул кулаком в бок переводчику. – Мы должны знать, чего ждать…
– Он требует соединить его со штаб-квартирой.
– Ножницы! – деловито потребовала Оксана. – И тихо, не мешайте мне!
Но едва она тронула рану, как американец заблажил и стал извиваться. Кровь брызгала во все стороны, старый стол угрожающе заскрипел.
– Степан Макарыч, приготовьте ему наркоз, – распорядилась Оксана.
Тот с готовностью налил стакан горилки, но рачительно отлил четверть его обратно в бутыль:
– Как раз будет доза.
– Что он говорит, переводи, – давил сквозь зубы Дременко, налегая на ноги.
– В Брюссель звонит, права качает.
– Конкретно!
– Я Джон Странг, – прогундосил тот, жадно взирая на горилку. – Был обстрелян и ранен русскими партизанами на территории России. Требую немедленно нанести ответный ракетный удар…
– Труба, – выдохнул Тарас Опанасович. – Что ему отвечают, слышно?
– Не слыхать, что-то хрюкает… Помехи.
– А он что говорит?!
– Передает, где находится… Граница Украины и брянский партизанский лес. Село… Братково.
– Вертолет вызывает?
– Нет, передал координаты, сейчас ракеты прилетят.
– Ракеты?! Скажи ему ! Он что? Рехнулся? Скажи… Нет, я сам!
Оставил Джона и выхватил у него трубку. Раненый засучил ногами, не давая Оксане работать.
– Тату, держи его!
Но тот не слышал и кричал в трубку:
– Не стреляйте, панове! С вами говорит голова администрации Дременко! Исполняющий обязанности! Товарищ генсек НАТО! Я сейчас все объясню! Это случайный выстрел… Случайное попадание в американского гражданина!
Сова оттолкнула его и отняла трубку:
– Не мешай, сват! Ты мне свет застишь своей фигурой.
– Сейчас ракетами накроют! Крылатыми! Я с НАТО говорил!
– Да уймись ты. Какая НАТА? По этому телефону и до свинарника не дозвонишься… Отойди!
– Дедушка, наркоз! – скомандовала Оксана. – Надо пройти раневой канал. Кажется, там что-то есть.
Куров завернул голову американца и профессионально, стараясь не расплескивать, влил горилку в рот. Потом сунул малосольный огурец вместо затычки, но тот выпал.
– Не дамся, – констатировал переводчик. – Не доверяю… Заразите меня СПИДом…
– Чего-чего? – не понял Дременко.
– Хочет, чтоб спидом заразили, – объяснил Куров. – Да где ему спид-то взять?
– Ну, теперь держите, мужики, чтобы не брыкался, – распорядилась бабка и нежно похлопала по здоровой ягодице. – Лежи, милый, лежи, родненький. Не бойся, я сорок лет ветеринаром на свинарнике работала, ударник коммунистического труда, между прочим…
– Приготовьте тампоны, бабушка, – хладнокровно сказала Оксана. – Попробую достать инородный предмет.
– Может, ему сразу ногу-то того? – смачивая марлю йодом, прозаично спросила Сова. – В тундару тутан? Чего доброго, гангрена – рана-то грязная. И будет ему кирдык…
– Пока оставим, – проникая зажимом в рану, проговорила Оксана. – Это никогда не поздно… Рану почистим, как наркоз подействует.
– Я вам дам – ногу! – запоздало подскочил Тарас Опанасович. – Не сметь! Ксанка! Какой еще кирдык?
– Слабый мужичок, вытерпит ли? – не замечая его угроз, проговорила бабка. – Тутан хотун.
– Дедушка, еще наркоз приготовь, – не отрываясь от дела, распорядилась Оксана. – На всякий случай…
– И мне! – взмолился переводчик. – Сейчас упаду…
– Я тебе упаду! – пригрозил Дременко. – Переводи, что он там бормочет?
– Речь уже бессвязная… Вы – русские партизаны… Русская мафия… И еще что-то про авианосец к нашим берегам…
Дед поднес ему полстакана и огурец.
– Пульс? – спросила Оксана.
Бабка подержала запястье слабеющей рукой:
– Нормальный, как у кролика… Сват, а кто его подстрелил-то?
– Не видел я, кто! – в отчаянии воскликнул Дременко. – Я же как приманка был. Думал, ко мне мутант бежит, а это сэр Джон. И уже вся задница в крови. И кричит: партизаны! Сватья, а этот телефон и правда на свинарник?
– Нет, почему? Теперь международный…
– Как – международный? Откуда?
– Свинарник-то на Украине остался.
Тарас Опанасович набрал номер, и вдруг на том конце кто-то ответил.
– Пан Кушнер! – трагично обрадовался он. – Сильвестр Маркович. Докладывает голова администрации… Кто? Президент Соединенных Штатов? Это ранчо пана Буша? Какая ферма? Ты как мне отвечаешь, свинья?!
И бросил громко хохочущую трубку.
– Не могу ухватить, в айбасы его, – проговорила Оксана. – Тыала кундал сохнут!
– Дай я… Айбасы кириккитте! Лабба тутан хатыныны!
– Сама! Тампон! В тундары ее так… Дременко вытаращил глаза:
– Это вы что там говорите? На какой мове?
– На латыни шпарят! – Дед под шумок налил горилки и себе. – Медицинский разговор! Чтоб больной не понимал. Выпей, сват, не суетись. Все равно уже ничем не поможешь.
– Как – не поможешь?
Американец обмяк и погрузился в сон. Дременко присел, заглянул ему в лицо, зачем-то посмотрел в рот.
– Ксана… Он живой?
– Пока живой. – Она что-то наконец зацепила и с трудом извлекла из раны. – А крови, как в поросенке… Вроде осколок.
И бросила окровавленный предмет в таз. Куров всучил стакан Дременко:
– Пей! Чтоб кондрашка не хватил!
А сам незаметно спер осколок из таза, отмыл под краном, повертел в руках и тоже заговорил на шаманском языке. Это был костяной наконечник стрелы…
Батько проснулся оттого, что телохранитель долго и панибратски таскал его за усы, приговаривая при этом отвратительным, хрюкающим голосом:
– Вставай, батько! Нам пора, светает. Батько, пора, просыпайся! Нам еще через границу надо махнуть! Батько, вставай!
Гуменник кое-как приподнялся, ощупал пространство вокруг себя – оказывается, спал в стогу сена.
– Мы где, Лях? – спросил он. – Почему здесь?
– Ты что, батько, ничего не помнишь? – Телохранитель заботливо охлопал его одежду. – Вставай и пойдем. Надо затемно уйти за границу. Потом расскажу.
– Сейчас говори! – Батько ощупал переносицу. – Как я оказался в стогу? И почему у меня здесь болит?
Лях виновато поерзал:
– У тебя, батько, под обоими глазами по фингалу.
– Кто? Почему ты не охранял мое тело?!
– Я охранял… Но тебе захотелось поваляться на сене, с Тамарой Шалвовной.
– Ах, да! – мечтательно вспомнил он. – Тамара! Какая женщина, Лях! Это же мечта всякого козака! Обожаю больших женщин… А где она?
