Девица у подъезда капризно ругалась – а так все было тихо.
Он бочком выбрался со стоянки к домам, круто повернулся – и побежал по пустынной и гулкой улице старой Москвы...
* * *
Марина вернулась с бутылкой шампанского, веселая, но возмущенная.
– Этот дурак и впрямь ходит у подъезда! Представляешь – с пистолетом!
– Да ты что?
– Показывал – настоящий! Он же чокнутый. Еще убьет кого-нибудь...
– Я его позову! – Надежда метнулась к двери.
– Сиди! Сейчас сам прибежит, с закусками.
– Хоть бы Сердюка черти не принесли.
– Ты ему позвони, – посоветовала Марина, по-хозяйски доставая бокалы. – Скажи что-нибудь ласковое и что у меня сегодня ночуешь.
Надежда набрала номер, поднесла трубку к уху – длинные гудки.
– Странно. Не отвечает...
– Ну что? – Марина подняла хрустальный бокал. – Буду пропивать тебя, подруга. Чтоб ты наконец-то обрела покой. В замужестве!
– Спасибо. – Надежда чокнулась с ней и отставила шампанское. – Танцевать хочу. Я танцевать хочу! Да вот нет... партнера.
– Погоди, сейчас появится!
И будто в ответ ей на лестнице загремела битая посуда. Женщины насторожились.
– Гоша идет! – засмеялась Марина. – Лягушонка в коробчонке едет!
Они высунулись в дверь.
На последних ступенях лестницы стоял смущенный Георгий, а вокруг него на полу был разложен салат и осколки. В руках у него еще оставалось по тарелке и по бутылке – шампанское и водка.
– Уронил, – печально сказал он.
– Это к счастью. – Надежда забрала у него тарелки. – А вот хозяйскую посуду разбил, это плохо. Видишь, какие старинные тарелки?
– Я сейчас уберу!
– Не мужское это дело, – подбодрила его Марина. – Салат жалко, наверное, вкусный был...
Она принесла веник и совок, начала подметать, а Надежда и Георгий вошли в квартиру, поставили ношу на кухонный стол.
– Свершилось чудо! – прошептал он, пользуясь отсутствием Марины. – Я еще не верю!
И сделал попытку взять Надежду за руку – она увернулась, но тоже прошептала:
– Георгий... А правда, у вас есть пистолет?
Он обалдел от ее шепота.
– Есть...
– Дайте посмотреть, – терзала она блаженную душу. – Никогда не держала в руках...
Он выдернул из заднего кармана «макаров», благоговейно вложил в руки.
– Прошу вас, осторожнее. Заряжен...
Надежда взяла пистолет и молча удалилась в спальню.
Помедлив, Георгий посеменил к двери, постучал, но тут вернулась Марина.
– Гош, ты чего это в спальню ломишься? – спросила мимоходом. – Ай-ай-ай, нехорошо... Сейчас будем с тобой пьянствовать!
Надежда появилась из спальни веселая, похлопала в ладоши.
– Собираем на стол и гуляем! Георгий, вы умеете танцевать?
– Танцевать? – не поверил он своему счастью и забыл про пистолет. – Разумеется!
– Но сначала пьем и расслабляемся! Чтоб был кураж!
Закуски и вино перетащили на сервировочный столик, включили музыкальный центр – загремели танцевальные ритмы.
Расселись вокруг. Командовала Марина.
– Праздник продолжается! – подала всем бокалы. – С новосельем тебя, Гоша!
Они выпили – Надежда отставила бокал.
– Что же вы не пьете? – Георгий это заметил, попытался пошутить. – За нового соседа. Снизу.
– Она не пьет, – поспешила Марина. – Принципиально.
– Интересно! – усомнился тот. – Работала на телевидении и не пьет? Надя? Это правда?
– Правда. – Надежда взяла сотовый и набрала номер.
– А как же кураж?
– Будет, – пообещала она, слушая длинные гудки – не отвечали.
– Тогда я приглашаю вас! – Георгий вскочил и мотнул головой. – Прошу!
– Сначала потанцуйте с Мариной. – Надежда отключила связь. – А я посмотрю, умеете ли вы... – И добавила уже подруге: – Тамара почему-то вне зоны, а домашний не отвечает.
– Куда-нибудь уехала, – отозвалась та.
– Это плохо, если уехала...
Георгий беспомощно огляделся, но Марина проворно налила ему водки.
– Сейчас выпьем и пойдем, – обволакивающим голосом мурлыкнула она. – Лет пятнадцать с плеч долой, в омут танца с головой... За нашу Надежду, Георгий!
Он хватил полбокала водки, хотел что-то сказать, но Марина вывела его на середину комнаты, откровенно завиляла бедрами.
– Гоша, не отвлекайся! С дамой танцуешь. Смотри мне в глаза...
Надежда снова набрала номер – те же длинные гудки...
Илья бежал по узким улицам. Спохватывался, переходил на скорый шаг, но постепенно набирал темп и снова бежал, часто сворачивая за углы.
В его кармане звонил телефон, но говорить не было времени.
Наконец немного успокоился, пошел пешком. Редкие прохожие вроде бы не обращали внимания. И только тревожно мигали желтым ночные светофоры.
Вырвавшись из лабиринтов, он оказался на Садовом кольце. Огляделся.
Машины шли плотно и в обе стороны. Несмотря на поздний час, везде полно людей, в основном молодежь – гремят хлопушки, взлетают фейерверки: скоро Новый год...
Он шел по Садовому, сдерживая шаг и все-таки озираясь.
В кармане опять зазвенел телефон. Но белая машина была уже близко, поэтому Илья добежал, прыгнул в салон и только тогда вытащил мобильник.
Надежда разговаривала по телефону, Марина и Георгий танцевали танго, но он все крутил головой и упорно не смотрел ей в глаза, а как только музыка кончилась, вовсе бросил партнершу и подкатил кресло поближе к Надежде.
– А давайте на брудершафт? И пойдем танцевать.
– Не пойдем. – Она терзала мобильник. – Вы танцуете отвратительно.
– Согласен, – ничуть не смутился тот. – Вот и научите провинциала. Только сначала выпьем!
Протянул ей бокал с шампанским – Надежда искоса посмотрела, но, занятая телефоном, не взяла.
– Наденька? Соседка сверху? Але!
– Гоша, отстань, – одернула Марина.
– Тогда я выпью один и буду читать ей стихи! – вдруг объявил он. – Они похожи на вино! На крепкое и хмельное!
– Только не это!
– Надя, вы будете слушать стихи, посвященные вам?
Она не обращала внимания, увлеченная кнопками.
Георгий пожал плечами и вскинул руки:
– Можно понять – не пьете вина и не танцуете. Но поэзия!
– Гоша, не приставай к беременной женщине, – вдруг недовольно вмешалась Марина. – Ты что, не понял?
– К беременной? – не сразу переспросил Георгий.
– Слышал, им нельзя? Ничего нельзя. Особенно на первых месяцах.
– И стихи?
– Давай с тобой выпьем, и угомонись.
Он повертел головой, поставил бокал.
– Вы шутите, да? Разыгрываете меня?
– Что, справку показать? – Марина налила ему водки. – И вообще, Надя у нас невеста, а ты на девичник попал. Какой брудершафт, Гоша? Пей и вырубайся.
– Смеетесь надо мной? – спросил Гоша со скрытой угрозой и почему-то прищурил один глаз. – Да, я провинциал и, наверное, скучный, нелепый... И представьте, позволил себе вольность – влюбиться в столичную барышню! Даже стихов не напишешь, про горбуна и красавицу. Все уже было на этом свете...
– Пожалеть тебя? – деловито спросила Марина. – Слезы утереть поэту?
– Ну зачем ты так, Марина? – укорила Надежда, но та вдруг взвилась и заговорила со звоном в голосе:
– А затем! Ему всегда везло! Он везунчик! Привык, чтоб все в шоколаде! И вот впервые не выпало счастье! Не закатился во Францию, да с Надеждой! Не попал из грязи в князи. И уже сломался! Горбун и красавица! Какая трогательная картинка! Теперь будем учиться держать удар, Гоша. Стажировка такая, мальчик!
Георгий будто бы протрезвел – по крайней мере устойчиво выбрался из-за стола и подался к двери с опущенной головой.
Женщины проводили его взглядами, но обеим было не до него.
Дверь захлопнулась.
Марина выключила музыку, выпила шампанского и упала в кресло.
– Тамара уехала в Головино, – сообщила Надежда. – Мне тоже придется учиться... держать удар.
Подруга посидела с закрытыми глазами и вдруг обернулась к ней.
– Теперь я знаю, почему ты сама втрескалась в этого Андрея, – сказала серьезно. – Хочешь, скажу?
– В Сережу...
– Ну, в Сережу... Он один от тебя головы не потерял. И не бегал как сумасшедший...
Не зажигая света, Илья на цыпочках ходил по пентхаусу. Он уже успел принять ванну – волосы были еще мокрыми – и переоделся в твидовый костюм английского стиля.
В камине горели байкерские кожаные штаны и зимние ботинки, возле лежали приготовленные куртка и вязаная шапочка. Он заметал следы преступления и делал это по всем правилам детективного жанра. Тряпки и кожа горели плохо, дымно, по залу метались сумрачные тени...
Илья сновал между камином, потайным сейфом и письменным столом английской работы – спешно доставал и листал какие-то бумаги и папки, складывал их в подставку для дров.
Наконец отобрал все предполагаемые улики, пристроился у огня в кресле-качалке, размешал угли щипцами, потом захватил ими куртку и запихнул в каминный зев.
Черный густой дым понесло в трубу. Поджидая, когда займется кожа, Илья подкатил сигарный столик и закурил.
