Ознакомительная версия.
Наклонился вперёд, обхватив рукой мою спину, и притянул к себе в ещё одном чувственном, блаженном поцелуе.
Слов не было. Только громкое сбитое дыхание и вздохи.
Кожа покрылась мурашками, когда его руки начали исследовать каждый сантиметр моего тела. Его губы проложили путь от моего подбородка к шее, затем к груди.
Из-за двери послышались голоса и топот ног, а также крик нашего тренера, что если через пять минут все не соберутся на улице, опоздавшим он засунет свой свисток в одно тёмное место.
Но Калеб будто не слышал ничего. Продолжал дарить мне ласки, целуя живот, и под мои негромкие стоны скользил языком вниз, к внутренней стороне бедра. Мелкая дрожь сотрясла тело, когда поцелуи Калеба стали жёстче; он приподнял мою ногу и продолжал осыпать её поцелуями до самых кончиков пальцев.
Я приподнялась на локтях, чтобы просто поверить, что он действительно это делает.
– Я хочу почувствовать всю тебя, – пронзительно взглянув мне в глаза, прошептал Калеб. – Каждый сантиметр твоего тела.
Это безумство.
Шумно выдохнув, я рухнула лопатками на матрас и с силой зажмурилась.
Это безумство.
И безумнее этого уже ничего не придумаешь.
– Лекса, – голос Калеба прозвучал совсем близко, и его лицо оказалось над моим. Он не улыбался. Был серьёзен, но не сердит, как я подумала. Его руки притянули меня к себе, одна ладонь оказалась на затылке, а вторая обвилась вокруг талии. – Лекса… я хочу тебя до такой степени, что даже говорить об этом больно. Но я не такой эгоист, чтобы поступать так с тобой.
Я пыталась контролировать дыхание и придумать, что ответить, но не могла даже в мыслях слова связать, не то что их воспроизвести. Потому что я хочу этого так же сильно, как и Калеб, если не больше. И я знаю, что угрызения совести после того, как мы сделаем это, затопят меня с головой, но я хочу это сделать. Умру, если не сделаю.
– Лекса, – он с нежностью улыбнулся, проводя пальцами по моему лицу. – Ты будешь моей. Скоро. Я знаю это. И меньше всего на свете я хочу добиться тебя таким нечестным способом. Нечестным по отношению к тебе.
Чёрт.
Он действительно думает, что у нас есть будущее.
У нас. У меня и Калеба. Общее будущее.
Он безнадёжен.
– И откуда такие, как ты, романтики только берутся? – усмехнулась я, путаясь пальцами в его волосах. – Может, ты ещё и в летающих единорогов веришь?
Я не хотела, чтобы мой голос прозвучал насмешливо, но, видимо, так он и прозвучал, потому что лицо Калеба тут же нахмурилось.
– Ты думаешь, что я расстанусь с Мики ради тебя? – добавила я негромко и максимально мягко.
Калеб не отвечал. Но и не отпускал меня.
– Этого не будет, Калеб.
Я вывернулась из-под его руки и принялась спешно натягивать спортивную форму, предчувствуя, что свисток тренера достанется мне.
Калеб свесил ноги с кровати и, с силой взлохматив волосы, упёр локти в колени и опустил голову.
Внутри вдруг что-то больно сжалось.
– Два года, Калеб, – спокойно добавила я. – Два года. У нас с Мики. Это не два месяца и не две недели. Два года.
– Тогда скажи, что ничего ко мне не чувствуешь, – Калеб поднял голову и требовательно поглядел мне в лицо. – Скажи, Лекса. Прямо сейчас!
Парик застыл в моих руках на пути к голове. Как и слова, застрявшие в горле.
Чувствую?.. Я не знаю, что я чувствую. Ни к одному из них!
– Это сложно, Калеб… – я покачала головой.
Калеб поднялся с кровати, и моё лицо спустя миг оказалось в его ладонях.
– Тогда не усложняй всё ещё больше, Лекса. Не говори того, что не хочешь говорить. Не отрицай, что ничего не чувствуешь. Лучше просто ничего не делай.
– И всё решится само собой? – горько усмехнулась я.
– Так и будет. И когда ты это поймёшь, поверь, я всё ещё буду рядом. Я никуда не денусь.
На пару секунд я прикрыла глаза и сделала два глубоких вдоха, призывая себя не говорить Калебу о том, как всё случится на самом деле, хоть он и верит в какую-то там судьбу. Потому что я вернусь к Мики. А Калеб к той беременной девушке. Вот как будет. И если он этого не понимает, значит, и не стоит пытаться объяснить. Правда в том, что время всё расставит по своим местам. И это время точно сыграет не по его правилам.
Он сам всё поймёт. И его точно не будет рядом.
– Ладно, – я ещё раз глубоко вдохнула, опуская его руки вниз. – Пусть будет так. Пусть каждый останется при своём мнении. Но у меня к тебе просьба, Калеб… Если ты так в себе уверен, то тебе не будет трудно больше не целовать меня и тем более больше не врываться ко мне в комнату и делать то… в общем, всё то, что мы делали. Правда же?
Потому что в следующий раз я не смогу уговорить себя остановиться на середине.
– Хорошо, – просто согласился Калеб. – Я больше не прикоснусь к тебе. Пока ты этого не захочешь.
Я не захочу.
Я не захочу.
Точно не захочу.
Уже хочу этого.
Вот и наступил день Х.
День фестиваля.
День, когда состоится наше с Калебом совместное выступление.
День, когда мне предстоит лицом к лицу встретиться со своим парнем, которому я изменила, и не важно насколько.
День, когда я покину шоу.
И день, когда мне предстоит решить, где провести остаток лета, если, конечно, родителям до сих пор неизвестно о том, что ни в какой Пенсильвании я не нахожусь. В чём очень сомневаюсь.
Хизер звонит с самого утра. И голос моей сестры звучит не на шутку встревоженно. Дома что-то происходит. Родители ругаются, и моё имя – наиболее часто употребляющееся слово в красноречивых репликах и наверняка звучит как ругательство.
Стараясь об этом не думать, я изо всех сил пыталась сконцентрироваться на выступлении. Поправка – на двух выступлениях. Потому что сразу после того, как на сцене закончилась репетиция, на которой Калеб не присутствовал из-за загруженного графика, связанного со скандалом, отошла в сторонку и принялась повторять песни «Адских пончиков», с которыми также предстоит выйти на сцену.
Но репетировать не получалось. Всё, о чём я могла думать, это о… Калебе и Жизель. О какой-то там поп-певичке! Но красивой. И – да, я смотрела фото.
Много фото.
О-очень много фото.
Её представители сделали официальное заявление. Эта девушка действительно беременна, и скандал, который сейчас переживает R. Q. Entertainment, один из самых громких за всю историю существования корейского лейбла. Калеба таскают по бесчисленным пресс-конференциям и заставляют делать сотни заявлений. И, видимо, поэтому с того самого дня, когда я взяла с него обещание больше не касаться меня, мы виделись всего дважды. В первый раз на общей фотосессии полуфиналистов, а во второй раз на нашей вечерней и последней репетиции, где Калеб убедился, что мы полностью готовы, и вновь уехал по делам. Нет, он не вёл себя обиженно или отстранённо. Этому парню уже двадцать шесть, и я лишний раз убедилась в том, что взрослые и уверенные в себе парни, коим Калеб и является, не ведут себя с девушками как последние идиоты, вне зависимости от того, на каком уровне находятся их отношения. Точнее, те отношения, которых в принципе нет.
Он улыбался. С нежностью смотрел на меня большую часть репетиции и, как и обещал, ни разу не коснулся и уж точно не пытался приставать.
– А ты больше не домогатор, – не сдержавшись, подколола его я.
– Нет. Но только свистни, – подмигнул мне Калеб и уехал на очередную пресс-конференцию делать очередные важные заявления.
Заявление на тему того, что Калеб и не думает отказываться от ответственности перед Жизель и ребёнком и в ближайшее время собирается вернуться в Корею для разъяснения обстоятельств.
Да и чему тут удивляться… Это ведь Калеб. Он умеет отвечать за свои поступки, в этом я даже не сомневалась. И если ребёнок его (а чей ещё он может быть?), разумеется, он не станет от него отказываться и возьмёт на себя всю полагающуюся ответственность.
И это бесит. Мой эгоизм уже успел переплюнуть все границы дозволенного и бессовестно кричит о том, что Калеб вообще не должен никуда лететь, должен забыть о ребёнке, о Жизель, об ответственности, схватить меня в охапку и увезти на край земли.
Знаю, дерьмовая у меня фантазия.
Особенно учитывая то, что у меня до сих пор есть официальный парень. И мне больно от одной мысли о том, что в скором времени мне придётся ему всё объяснить. Не знаю, простит ли меня Мики. Не знаю, как жить после всего, что натворила. И не знаю, состоится наша годовщина или нет, но я твёрдо намерена ему обо всём рассказать. Сразу после того, как Калеб покинет Штаты. Так будет честно.
Поверить не могу! Ещё несколько недель назад я готова была выскочить замуж за этого парня и кормить грудью его детей! А теперь… теперь мне хочется сложить себя в дорожный чемодан и отослать первым же рейсом в какую-нибудь Антарктику! Просто для того, чтобы избежать разговора с Мики.
И для того, чтобы больше не думать о Калебе.
– Харпер! Ты чего там завис? – Рик Ловели вывел меня из оцепенения, и я поняла, что выгляжу совершенно нелепо в уголке гримёрочного трейлера, с гитарой в руках и лицом к стене.
Ознакомительная версия.
