Ознакомительная версия.
И для того, чтобы больше не думать о Калебе.
– Харпер! Ты чего там завис? – Рик Ловели вывел меня из оцепенения, и я поняла, что выгляжу совершенно нелепо в уголке гримёрочного трейлера, с гитарой в руках и лицом к стене.
Сколько я так стою?
– Иди переодевайся, – Рик кивнул на дверь. – Стилисты в соседнем трейлере. Только не заблудись.
Погода в Лос-Анджелесе сегодня была не из лучших, по меркам калифорнийского города. Небо грозовым не казалось, но было затянуто плотной грязно-серой завесой без единого проблеска солнца. И мне нравилась такая погода.
Большая площадка за сценой, установленной на обширном пустыре, была отведена под комфортабельные трейлеры для участников фестиваля и их свиту. Фургончики с пёстрыми названиями всевозможных музыкальных каналов находились неподалёку, и операторы с пляшущими перед камерами корреспондентами уже вовсю делали свою работу, снимая прибывающих звёзд. Вдоль невысокого стального ограждения на одинаковом расстоянии друг от друга были выставлены охранники. И не только внешний периметр был под их строгим присмотром, внутри территория также была поделена на зоны: участок для Vip-персон, средний уровень и музыканты-любители, которые будут выступать в самом начале и разогревать публику. «Пончики», разумеется, относятся к последним. В то время когда участники шоу «Только играй» находятся в Vip-зоне рядом с Far-between.
И как же мне нравится эта пластиковая карточка на моей шее с большой золотистой надписью VIP, открывающая дорогу в любой из огороженных участков! Никаких проблем не возникнет, чтобы проникнуть в трейлер «Пончиков» и выйти оттуда совершенно другим человеком. А Калеб обещал, что прикроет.
До открытия фестиваля осталось около тридцати минут. Благодаря Эстер, я была в курсе дела, она уже успела отыскать меня в звездной толпе, получив Vip-пропуск от своего фанта Джареда.
«Пончики» выступают пятыми по счёту, что значит, примерно через час я должна буду находиться среди них и готовиться к выходу на сцену.
– О’кей, – буркнула я и собиралась возвращаться к своему трейлеру, как Эстер вцепилась мне в локоть пальцами и изумлённо уставилась на меня.
– «О’кей»? – переспросила непривычно звонко. – И ты даже не спросишь, как там Мики? Всё ли у него хорошо и в какой стадии сегодня его бешенство? Я всё понимаю, мой брат говнюк и так далее, но Лекса… тебя-то я вообще не узнаю. Что происходит?
– Я просто злая на него, – ответила нехотя, соображая, как бы побыстрее отделаться от Эстер, пока она меня не раскусила.
Но это ведь Эстер. От её глаз ничего не ускользнёт.
– Лекса… – Её голос звучал едва ли не напуганно. – Только не говори, что вы… что вы расстались, умоляю.
– Нет. Мы не расстались, – отрезала сухо, глазами умоляя спину Вонга немедленно позвать меня переодеваться.
– Лекса… я должна знать, что происходит.
– Я и сама не знаю, что происходит, ясно?! – не сдержавшись, вспылила я и, шумно вздохнув, с силой потёрла пальцами переносицу. – Но если мы с Мики решим расстаться, ты узнаешь первой, договорились?
Я люблю свою подругу. Но если даже она окажется не в состоянии понять меня и принять такой, какая я есть, то на кой чёрт вообще нужны друзья?
– Харпер! – Голос Калеба прозвучал настолько неожиданно, что у меня дыхание перехватило, а голова так резко обернулась на зов, что, боюсь, даже Эстер услышала, как хрустнула шея. Тогда-то лицо Эс и напомнило кабачок со всеми его характеристиками.
Калеб стоял в дверях своего трейлера, ещё не переодетый в костюм для выступлений, и зазывающе махал рукой.
Напоследок взглянула на Эс, ожидая услышать напутственные проклятья в спину, потому что она слишком хорошо меня знает, чтобы ничего не заподозрить. Но судя по тому, что она пытается, но не может выдавить из себя ни слова, она ничего не заподозрила.
Она всё поняла.
– Мне пора, – кивнула я ей, уже направляясь к фургону. – Позже поговорим.
Кроме меня и Калеба в просторном, будто однокомнатная квартира, трейлере никого не было.
– Я и Джаред приехали первыми, – ответил на мой вопросительный взгляд Калеб. – Сразу после пресс-конференции. – Его рука коснулась моей щеки, и я вдруг почувствовала себя пушистым котёнком, которому захотелось потереться о его ладонь и замурлыкать. А потом на этого котёнка точно кастрюлю воды вылили, и я резко отстранилась.
– Ты не должен меня касаться, – пропыхтела, глядя куда угодно, только не на Калеба, и презирая в себе чувство того, что мне безумно необходимо, чтобы он снова меня коснулся.
Калеб сделал шаг вперёд и замер в опасной близости от моего лица.
Несмотря на лёгкую улыбку, он выглядел устало. Стилисты хорошо потрудились над тем, чтобы придать ему свежий вид, но с такого близкого расстояния отчётливо видно, что скрыть тёмные круги под глазами получилось плохо.
Опять не спал.
– Как прошло? – прочистив горло, поинтересовалась ненавязчиво, но не безразлично.
– Неплохо, – он плавно притянул меня за талию, прижав к своей груди; одну ладонь положил мне на шею, а второй водил по спине, так что по коже вновь побежали мурашки.
А как же наш договор?
О чём там был наш договор?
– Просто позволь мне тебя обнять, – его шёпот коснулся моего уха, и больше я не могла сопротивляться. Тяжёлый вздох будто подтвердил, как ему сейчас это необходимо, и я нерешительно обняла его за талию, сцепив пальцы в замок.
– Завтра я улетаю в Корею, – болезненный шёпот прозвучал над ухом, и моё дыхание тут же перехватило. От тревоги, от испуга и от облегчения одновременно. Никогда не думала, что человек способен испытывать настолько противоречивые чувства одновременно.
– Мне надо разобраться со всей этой ситуацией, – добавил Калеб, крепче прижимая меня к себе и нежно поглаживая пальцами оголённый участок шеи.
– Ты не должен мне ничего объяснять, – прошептала я натянутым, как струна, голосом.
– Но я хочу. – Калеб заглянул мне в глаза и провёл костяшками пальцев по лицу, отчего сердце в груди затрепетало, как рой мотыльков. – Хочу, чтоб ты верила мне. Потому что я не оставлю тебя, Лекса. Ни за что. Мне просто надо немного времени, чтобы разобраться со всем, что случилось. А после…
– А после ничего не будет, – сумела выдавить я, пока Калеб не произнёс чего-то ещё более весомого, чтобы я передумала. – И мы это уже обсуждали.
Его лицо помрачнело, а в глазах застыл немой вопрос.
Я с Мики.
Я с Мики.
Ну же, всего три слова.
– Лекса…
– Я с Мики. И насколько я помню, ясно дала тебе это понять. Ещё тогда.
Калеб застыл.
– И не говори, что будет по-другому, прошу. Я не хочу это слышать, – жалким голоском протянула я. – Очень скоро ты и сам это поймёшь.
– Что?
– Что всё это… всё это ничего не значит.
– И ты поняла это?
Нет.
– Да.
Калеб молчал. Я ждала вспышки неодобрения в его глазах или даже насмешки, потому что он по-прежнему уверен в себе.
– Хорошо, – неожиданно спокойно ответил он, и внутри меня всё напряглось, задрожало.
Разве не это я хотела услышать?
– Хорошо?
– Да. Иди сюда, – Калеб притянул меня к себе, и на медленном выдохе, прикрыв глаза, провёл кончиком носа по моей скуле.
– И почему мне кажется, что ты смеёшься надо мной?
– Я? – вскинул брови Калеб, пытаясь стереть ухмылку с лица. – Да ни за что на свете.
Такое чувство, что он провидец и видит наше будущее наперёд. Именно поэтому в его глазах я выгляжу настолько смешной, раз до сих пор пытаюсь это отрицать. Вот как это выглядит.
Только я говорю серьёзно.
А Калеб не провидец.
Я смолкла, услышав, как внушительно и твёрдо прозвучал голос Калеба:
– Не говори того, о чём не думаешь. Лучше ничего не говори. – Он наклонил голову и уткнулся лицом в изгиб моей шеи, я коснулась пальцами его густых волос, пропуская их сквозь пальцы и сохраняя в памяти эти ощущения.
Говорить не хотелось. Хотелось стоять так до тех пор, пока нас не объявят в розыск, и ещё дольше. Находиться в его руках, дышать его ароматом…
Хотя бы сейчас. В последний раз. Потому что завтра начнётся другая жизнь. Для каждого из нас.
Калеб верит в сказку и в то, что судьба подарила нас друг другу, а я знаю, что в жизни сказок не бывает. Он – известный музыкант, который скоро станет отцом. Я – дочь сенатора, которая едва ли не бросила коту под хвост два года серьёзных отношений ради человека, которого почти не знаю. Но который заставил почувствовать себя особенной.
И, возможно… просто возможно, эти ощущения того стоили.
Но это пройдёт. Всё проходит. Всё вернётся туда, откуда начиналось.
– Как же я хочу тебя поцеловать, – произнёс Калеб, приоткрыв глаза. – Так сильно, что держусь из последних сил. И даже твои ужасные брови не кажутся такими ужасными…
И, несмотря на все запреты и договоры, Калеб не стал ждать моей реакции, просто припал губами к моим с такой силой, будто это последний поцелуй в его жизни. И разве я имею право такому сопротивляться?..
Ознакомительная версия.
