«Наверху», в более мягких и «цивильных» условиях, прежнее братство призывников распалось. Каждый снова был сам за себя, с предупредительной грубостью утверждая границы личного пространства, и в какой-то момент это больно укололо потихоньку оживающего Фурмана. Но в тот же день ему вдруг позволили выйти в больничный двор – всего на пять минут, по делу: нужно было отнести на склад какие-то тюки, а потом занести наверх тяжелые металлические бидоны и баки, – и это было настоящее, все смывающее счастье. Ведь там, внутри, за грязными стеклами он совсем не чувствовал, что весна идет, что она все меняет. А вот – уже и деревья стоят в прозрачной зеленой дымке… Может, жизнь все-таки возможна?
Между тем «снизу» просочились слухи об ужасной судьбе «индейца-энциклопедиста» Николая. Он из-за чего-то поругался с самой злой из сестер, стал по своему обыкновению «качать права», а она недолго думая вызвала санитаров. Парень оказал им серьезное сопротивление, вроде бы даже забаррикадировался в палате, но в конце концов его всё же завалили, привязали к койке на растяжках, хорошенько отметелили и вкатили аж двойную дозу аминазина, потому что этот бугай все никак не успокаивался. (Аминазин был легендарным «вырубающим» средством, причем, по рассказам, он не только полностью парализовал жертву, но и вызывал страшные мышечные боли – как бы в наказание.) Теперь-то они его нескоро выпустят: пару дней он точно пролежит в отключке, а там, кто его знает, как все сложится…
Спасением для Фурмана было всегда открытое окно в туалете: стоя перед ним или сидя боком на подоконнике, он с утра до вечера пел кружковые песни. Мешали ему только курящие, которые тоже устраивались у окна, а от всех остальных он просто отворачивался, переходя на шепот. Песни с мягкой силой вытягивали и вытягивали его в другой, незримый дружественный мир, от которого он вроде бы совершенно отпал.
Немного обжившись, он попросил маму передать ему какой-нибудь спокойный толстый роман (мама выбрала первый том «Саги о Форсайтах»), уже начатый белый блокнот в твердой обложке и ручку. Словно в благодарность за его песенное служение, ему в голову потихоньку начали приходить разнообразные идеи о том, как можно оживить «Товарищ» новыми общими делами, и он решил их записывать.
Короткие конспективные записи шли под номерами, и поначалу в них предлагались довольно простые вещи: составить полный сборник «товарищеских» песен, многие из которых оказались незаслуженно забыты; подготовить цикл газетных материалов о клубных «стариках» (одновременно это были бы рассказы о профессиях, причем более живые, чем если писать о каких-то чужих людях); раз в месяц устраивать трудовые субботники, чтобы заработать деньги на лодку (давняя мечта Данилова). Отдельной творческой группе предлагалось заняться извлечением педагогических идей и «воспитывающих ситуаций» из известных литературных произведений, таких как «Игра в бисер», «Король Матиуш I» и т. д. (впрочем, это была идея Наппу)…
Тут Фурман вдруг сообразил, что все это – типичные «записки сумасшедшего», и нарисовал себя в больничной одежде: состарившегося, морщинистого, с бессмысленным разъехавшимся взглядом и грязными торчащими космами. И хотя, по авторитетному мнению больничных старожилов, никакого специального наблюдения за пациентами не велось, он на всякий случай стал прятать свой блокнот под матрацем – в основном, конечно, от соседей по палате, потому что даже при самом элементарном «шмоне» обнаружить его «секрет» ничего не стоило. (Впрочем, он уже понял, что здесь все так или иначе укладывается в «диагноз», а одним «подтверждением» больше, одним меньше – разницы, в общем-то, никакой.)
12. Нужно что-то вроде Совета старших друзей – хотя бы по обучению будущих комиссаров, а дальше – Совет дела «по перспективам». Попробовать сделать ОБЩУЮ школу комиссаров, а ее можно превратить в городской комсомольский штаб.
14. Велопробеги по воскресеньям вместе?!
15. «Научные среды» – люди под руководством Данилова и пары «стариков» готовят интереснейшие «Часы просвещения» – о последних достижениях и нерешенных проблемах науки. Об этом же можно регулярно давать материалы в страничку.
16. Общественный суд над пошлостью – возобновить эту форму со страшной силой и брать новые темы судов: суд над «неумением жить» или над «глупой жизнью».
18. В перспективе гигантское дело: «Можно ли в твоем городе построить сейчас коммунизм?».
А вдруг это сделать главным профилем клуба: клуб «Товарищ» строит коммунизм.
22. В перспективе – присваивать имя Товарища, как звание коммунара.
23. Поднять в страничке вопрос о рационализме как о равнодушии.
Попросить Данилова подвести итог 10-летней деятельности «Товарища» и исходя из этого определить задачи и перспективы.
25. Продолжить откровенный разговор о «капеллах» (так назывались уличные банды петрозаводских «трудных подростков»). Говорить о том, что делается в детских комнатах милиции, в самих «капеллах».
Энергия этой воображаемой жизни уже настолько расшевелила Фурмана, что он захотел подать о себе весточку и даже начал писать, еще не решив, кому: про палату № 6, про птичек за окном, про пережитый «внизу» страх… Но нет, на это духа у него не хватило…
26. Идея: День Земли (День Географии) – «путешествие» в дальние страны, с костюмами, музыкой, танцами – весело и серьезно.
27. На театр: инсценировать абсолютно серьезно «Кошкин дом» – сделать трагедию, Диккенса! Декорации – во!!!
28. День Радости, фиеста.
Его понесло, номера стали не нужны:
Городской комсомольский штаб → Дворец комсомола → ком. бригады.
Экспериментальная школа-интернат.
Перед коммунарами ставится задача – пед. образование; и они идут в школу – нашу! Т. о. набирается состав учителей + старые опытные педагоги, но энтузиасты.
Централизованный планированный выпуск городских школьных газет: при Универе, в «Товарище» или при республиканской газете «Комсомолец» создается Школа юного журналиста, воспитывающая кадры. Так можно осуществлять целенаправленное воздействие на школьный комс. в любом направлении…
Утром наступило тяжкое похмелье:
Ты меня не ждешь?
Вот и вся судьба.
Ты меня не ждешь,
Да и не ждала.
Он несколько раз нарисовал голову Нателлы – анфас, в профиль; грустящую, кокетливую, постаревшую… Потом – какого-то восточного (судя по реденькой бородке) мудреца-отшельника в странном балахоне. Рядом в рамке написал:
Система планирования и учета времени и идей (Любищев, Наппу)
День пропал.
I. На конференции трех петрозаводских коммунарских отрядов выдвигается предложение: создать на их основе так называемый Городской комсомольский штаб (ГКШ), призванный стать:
а) объединяющей отряды силой, позволяющей выработать общие задачи и направление движения и централизовать действия коммунаров в городе;
б) недостающим звеном между коммунарскими отрядами и комсомольскими органами (штаб создается при горкоме комсомола);
в) объединением, непосредственно связанным со школьным комсомолом, что позволит целенаправленно и активно на него воздействовать и – на правах полномочного представителя горкома – контролировать школьную администрацию, насаждающую формализм.
Отряды продолжают работать при райкомах комсомола. Таким образом, ГКШ будет для них «окном» и позволит отрядам более независимо работать, а также координировать их усилия. Формы и направления работы штаба определяются на конференции.
II. Перспективой задачей штаба становится строительство Дворца комсомола (на площади Кирова), организованное штабом и выполненное руками самих комсомольцев города, для чего стройка объявляется «ударной комсомольской» (в идеале – республиканского значения). Привлекаются средства массовой информации: страничка и «Комсомолец» начинают кампанию, вокруг стройки поднимается огромная буча. В конце концов на нее привлекается весь комсомол города: сначала актив в принудительном порядке, затем, после проведения гигантской агитационной кампании – ряда сильнейших комсомольских собраний, больших сборов и т. д., – организуют отряды. В идеале должно быть так: каждая ячейка комсомола посылает ≈ на 3 дня в неделю или сколько нужно будет нескольких комсомольцев, а их товарищи во время их отсутствия выполняют на предприятиях свою и их норму (штаб должен войти в теснейший контакт с производственными комитетами). Работают рабочие, студенты, проводятся регулярные коммунистические субботники школьного комсомола (работу на строительстве можно провести как трудовое обучение); парткомами организуются добровольные бригады коммунистов – стройка прекрасного Дворца становится фронтом борьбы, реальным воплощением старых высокочтимых традиционных лозунгов времен революционного действия и современных лозунгов и призывов 10-й пятилетки. Ставится труднейшая задача – возбудить энтузиазм в огромной массе комсомольцев, заставить их поверить в свои силы. Всячески привлекается «беспартийная» молодежь, т. н. «капеллы». Доверие, доверие – они должны заработать – это тоже главная подзадача авантюры. Заставить комсомольцев на деле оправдывать свое звание перед своими же товарищами, стройка – это своеобразный «откровенный разговор». При подготовке к строительству строжайше следить за тем, чтобы в прессе и на собраниях не проскочило ни единого формального слова. Придумать новые и возможно больше использовать старые методы поощрения – вплоть до буденновок! Для осуществления задачи штабом вырабатывается перспективный план действий, максимально подробный.
