Телеграфист взял бланк и стал считать слова, подчеркивая их чернилами.
— Отправитель? — спросил он.
Застигнутый врасплох этим вопросом, студент чуть было не растерялся.
— Серафим Петров, — поспешно ответил он.
— Дом?
— Желю Богданова…
— Вы у самого дяди Желю квартируете? — с удивлением спросил телеграфист.
Желю Богданов был видный богач, а его дом считался одним из лучших в городке. Телеграфист хорошо знал, что Богданов никогда не сдает квартиры.
— Нет, не у него! — сказал студент и добавил: — Срочная!..
«Срочная», — написал телеграфист на бланке.
— Сегодня вечером отправите? — спросил студент.
— Конечно…
— Очень прошу вас, — сказал студент. — Жена ждет телеграмму и будет беспокоиться…
Телеграфист оторвал квитанцию и протянул ее Крыстану. В окошке показалось все его лицо — улыбающееся и доброжелательное.
— Не беспокойтесь! Я сам отправлю ее!
Студент вышел на улицу. На душе его стало спокойнее, но какая-то смутная тоска не оставляла его. Откуда же эта грусть! Может быть из-за предстоящего отъезда? Он вообще не любил расставаться — ни с людьми, ни с вещами. Кажется, даже бросая в урну использованный трамвайный билет, он испытывал легкое сожаление: а вдруг и этому крохотному клочку бумаги грустно расставаться с теплой человеческой рукой, которая так бережно держала его между пальцами? Может быть, ей горько и обидно валяться во тьме вместе с мусором?
Медленно прогуливаясь, он вышел на маленькую площадь перед пивной. На улицах стало оживленнее. Мальчишки со связками рыбы в руках сновали среди прохожих, предлагая свои товар. В отдалении мелькнула та самая дама в розовом платье, но он с неприязнью отвел от нее глаза. В этот миг какой-то полицейский на велосипеде проехал мимо него по направлению к шоссе, ведущему из города. Полицейский ехал очень быстро, очевидно, с каким-то важным поручением, но в другую сторону, не к пристани, где студента ждали товарищи.
Все так же не спеша студент зашагал дальше. Ни одна мелочь не оставалась им не замеченной. Он словно прощался со всем, что видел. Чудесный городок с ясным, безоблачным небом, ветряными мельницами, пустынными дюнами, поседевшими древними крепостными стенами — крохотная диковинная ракушка, затерянная в сыпучих золотистых песках побережья, — когда он снова увидит его? Быть может, никогда…
Он медленно шел вдоль старинных стен из пористого камня, мимо растянутых для просушки рыбачьих сетей, побуревших и пропахших соленым, теплым морем, мимо двориков с зеленеющими смоковницами и гранатовыми деревьями, мимо развалин античных церквей с их широкими арками и рухнувшими сводами… Со всем этим он теперь прощался.
Крутая улица, ведущая к пристани, подгоняла его, заставляя ускорить шаги. Вот и мол и знакомая фигура печатника, который все еще разговаривал с пограничником.
Крыстан довольно улыбнулся. Все в порядке, опасности пока нет. «Когда человека преследуют, — думал студент, — он становится болезненно мнительным. На каждом шагу он видит опасность, в каждом человеке — врага. Конечно, и пристав, как и все другие до него, ничего не заметил. Иначе пришлось бы распрощаться не только со свободой, но, пожалуй, и с жизнью».
Но пристав заметил все. Он понял даже то, чего сами они еще не осознали — их непреклонную, страшную решимость. Он понял, что перед ним люди, которые сожгли за собой все мосты. А такие не знают страха; их уже ничто не остановит.
Он сидел перед старым телефонным аппаратом с облупленным и вытертым гербом и никак не мог принять решения. Времени было еще достаточно, чтобы запросить подкрепление из Анхиало, где начальник полиции располагал большими силами. В крайнем случае придется предупредить пограничную охрану. Даже в открытом море их можно будет догнать на военном катере и легко обезвредить.
Перебирая в голове все возможные способы задержать подозрительную компанию, пристав все еще раздумывал, на каком остановиться.
И действительно, здесь было о чем подумать. Если устроить засаду в своем районе, то придется самому руководить операцией и становиться под пули. А становиться под пули людей, которые готовы на все, — это, согласитесь, глупо. Во имя чего он должен рисковать? Есть, конечно, на свете глупцы, для которых главное — долг перед отечеством. Но он-то знал, что те, кто имеет все, не нуждаются ни в чувстве долга, ни в отечестве. Чтобы обладать властью и богатством, не нужны ни сердце, ни совесть, ни гуманность. Эти простые истины пристав усвоил давно. Зачем же тогда жертвовать собой? Правда, сильные мира сего ценят тех, у кого за душой ничего нет, кроме жестокости и бессердечия. Они покупают таких людей и пользуются ими, как орудием в своей борьбе за власть. Что ж, на их месте он поступал бы так же. Но его они покупают, как и все остальное — рубашки, галстуки, телятину, виноград, — только по самой низкой цене… Нет, на такие рискованные дела могут идти лишь самые отпетые люди. Ясно, что этот вариант отпадает.
Ну, а если без всякого риска для жизни он выловит эту жалкую шайку ослепленных фанатиков, продвинет ли это его по службе? Наверняка! Со временем его переведут в другой, более крупный город и немного прибавят жалованья. Через несколько лет, когда он схватит за шиворот еще одну такую шайку, его назначат в еще более крупный город и снова увеличат жалованье. Правда, вместе с этим у него станет в десять раз больше хлопот и неприятностей. Тогда уж не удастся отделываться затрещинами — придется и кости ломать. Хочешь не хочешь, но на такой работе человек постепенно звереет, становится скотом. Многие будут сторониться его, а кое-кто хвалить, но даже и эти постараются держать его подальше, — так хозяин не подпускает к себе верную, но злую собаку.
Да, все отстранятся от него, и он останется один среди скотов.
«Ну, а если я их не арестую? — думал он. — Не промахнусь ли я, не останусь ли без куска хлеба?»
Вдруг их задержат на созопольской пристани. Обнаружат его подпись на пропуске. Как тогда оправдать недосмотр? Ведь только слепой не увидит, что они похожи на кого угодно, но не на кирпичников!
Вот в чем загвоздка! Но, с другой стороны, можно ли быть спокойным, если бояться всего на свете? Нет, вряд ли!.. Боятся только слабые люди. Сильный человек не даст себя в обиду. Без риска в этой жизни ничего не добьешься.
Однако стоит ли рисковать жизнью?
Пристав вздохнул и поднялся со стула. В маленьком кабинете пахло пылью, хотя полы мыли трижды в неделю. Он медленно подошел к окну и рассеянно поглядел на улицу. Смотреть в окно было его единственным развлечением на работе.
Но сейчас предзакатное солнце светило прямо в глаза и мешало. Солнечные лучи сверкали, ударяясь о посуду в киоске с соками и минеральными водами. Он едва смог разглядеть продавщицу, тощую и болезненную на вид женщину с поредевшими, непричесанными волосами.
По улице проходила изящно одетая девушка, стройная, но с невыразительным и даже злым лицом. Это была Нелли, дочь видного торговца мануфактурой Стоила Медарева. Три дня назад пристава познакомили с нею, и с тех пор он старался почаще попадаться ей на глаза, но она почти не обращала на него внимания. Вот это-то и было хуже всего!
Да, хуже не могло быть! Он знал, как обманчивы успехи при подъеме по узкой и скользкой служебной лестнице, такой шаткой и ненадежной в нынешние времена партийных распрей в верхах. Лучше быть господином, чем слугой. Но как приблизиться к господам? Пока не породнишься с ними, ничего не добьешься. Не помогут тебе ни ум, ни талант. Много умных, но бедных людей копошатся в земле, поневоле пресмыкаясь перед грубиянами и дураками. Но стоит пробраться в богатую семью, как счастье само пойдет в руки. Важно только найти трамплин для прыжка. В общем, все проблемы сейчас сводятся к одному: завлечь дочь Стоила Медарева.
Он увидел, как она вошла в газетную экспедицию и снова появилась с номером «Сверчка» в руках. На ходу листая журнал и пробегая глазами его страницы, она еле заметно улыбалась. Но вот она вышла из тени на солнце, и лица уже нельзя было разглядеть. На мгновение она приостановилась, потом свернула к ресторану и села за один из крайних столиков.
Рыбаки, сидевшие по соседству, сразу уставились на ее стройные ноги, выглядывающие из-под короткой спортивной юбки.
Сейчас самый удобный момент спуститься вниз, пройти небрежной походкой мимо столиков, подсесть к ней. Да, момент подходящий…
Но надо же прежде решить, как поступить с теми?!
5
Капитан ушел из дому, не поужинав. Он взялся наколоть жене дров на растопку, но увлекся и не заметил, как разрубил на щепки и обе последние коряги.
Работа у него всегда спорилась, и он все делал с увлечением. «Человек, который работает, — думал он, — никогда не пропадет. Какая бы беда с ним не стряслась, он всегда выберется».
