— Значит, твоя — голубая. Моя — розовая, — ухмыляясь, сказал Толик, разжимая кулак.
Толик снова пьет, затягивается сигаретой.
— А в картишки? — предлагает он, зазывно глядя в глаза подельнику.
— Так я на мели, ты же знаешь, — ответил московский татаромонгол.
— А «голубая кофточка»?
Тимур смотрит на Толика сузившимися карими глазами.
— А если мне пофартит? — поинтересовался он у Толика.
— Ты играешь на — «кофточку», я — на деньги… Если пофартит, и денежки твои, и «кофточка» при тебе останется… Ну, как? — спросил Толик, которого уже хорошо развезло.
— А давай так…
Алена, слышавшая все это, подходит к Кате.
Катя смотрит на нее вопросительно.
— Всё. Сейчас он… он… проиграет нас в карты…тому жуткому типу…
— А если двери закрыть? — с отчаяньем сказала Катя.
— Это нас не спасет. Там крошечный крючок. И дверь скрипит…
Алена неожиданно быстро скидывает свои модельные босоножки на тонких металлических шпильках, заталкивает их под стол. Хватает свою сумку.
— Вот кошелек, вот паспорт, — сует все это в руки Кате. Спрячь. Я доплыву до ближайшего плавучего домика и попрошу помощи…
— Ты меня одну бросаешь… А если в том домике никого нет?
Алена не успевает ответить.
В это время раздается голос Тимура.
— Девчонки, ау! Вы там не заскучали? Мы идем к вам…
— Всё… Всё меняется. Времени совсем нет, — с досадой сказала Алена. — Ты стань сейчас за дверью. А потом беги вниз по лестнице. Выбей окно, там очень близко до берега. Там ступеньки, и неглубоко.
Катя отходит к двери.
Алена прыгает в воду. Получается шумный всплеск.
— Ты слышал? — спросил Толик у своего дружка.
Первым на небольшой палубе дебаркадера появляется Толик. За ним — Тимур.
Толик видит Алену в воде. Он быстро хватает какую-то палку с двойным крюком на конце и успевает им зацепить за конец расклешенных джинсов Алены.
— Ты что — свалилась? Перепила? — смеется охранник. — Тимурчик, не хочешь тоже искупаться?
Толик подтягивает Алену крюком за джинсы ближе к палубе, намереваясь помочь девушке выбраться из воды.
Алена барахтается, пытаясь освободить ногу. Но у нее это не получается.
— Пусти меня, урод… маньяк…
У Толика, хорошо расслышавшего эти слова, меняется лицо. Пьяное благодушие мгновенно испаряется. Он зловещ и безумен. Охранник цепляет крючковатой палкой розовую кофту девушки, задевая при этом ржавым крюком ее тело.
Алена барахтается в воде и кричит: «Тимур, Тимур!»
Мачо пытается вырвать палку с крюком из рук Толика.
— Уймись, мясник…
— Хотела искупаться? Давай… мне не жалко. Тем более, что я тебя все равно Тимурчику проиграл…
Мужчина одной рукой удерживает Тимура, другой, с помощью палки то опускает, то поднимает голову Алены над водой.
Тимуру, наконец, удается сильно пнуть Толика ногой.
Тот роняет палку в воду.
Мужчины начинают драться на палубе, озаряемые вспышками иллюминации под непрекращающиеся звуки музыки.
И лишь только сейчас, онемевшая от всего увиденного, Катя выскальзывает с палубы на кухню. Из кухни — в незнакомые коридоры домика на воде.
Катя выбирается на центральную лестницу, устланную пушистыми ковровыми дорожками, и без конца оборачиваясь, бежит вниз до дверей, которые закрыты на ключ. Дергает двери, подбегает к окнам с крепкими, двойными рамами. Понимает, что ей их не открыть. Смотрит по сторонам, намереваясь что-нибудь найти, чем бы можно было разбить стекло.
Помимо звуков музыки, Кате кажется, что она слышит еще какие-то звуки. Она бежит подальше от дверей и прячется за выступом стены в холле, уставленном цветами в больших деревянных кадках, и замирает там на время.
Толик сидит на полу палубы. Отдышавшись после пьяной драки, поднимается, пошатываясь, идет на кухню, оставляя поверженного и бездыханного Тимура.
Мужчина останавливается у стола, пьет воду из горлышка той бутылки, что Алена привезла из общежития. Затем наливает себе водки и берет один из телефонов, лежащих на столе. Это Катин телефон.
Начинает нажимать на кнопки. На маленьком экране высвечивается последнее сообщение: «Я сейчас на каком-то странном корабле. Нет, я никуда не плыву. Передо мною — «чертово колесо». Вот оно все время плывет у меня перед глазами. Я не знаю, зачем я здесь, хотя со мною Алена…»
Мужчина швыряет со злостью телефон об пол и выходит из кухни.
Он спускается вниз к входным дверям, осматриваясь по сторонам.
В это время происходит, очевидно, сбой в электросети, освещение начинает меркнуть, и зазвучавшая было опять по кругу, уже в который раз, самая первая мелодия — мелодия блюза — неожиданно обрывается.
Мужчина направляется в подсобное помещение. Вскоре гаснет весь свет. Из подсобки слышна ругань.
Охранник выходит из подсобки. Останавливается у запертых входных дверей. Громко кричит, сотрясая голосом все двухэтажное пространство плавучего домика.
— От меня не спрячешься. А выход для тебя здесь только один — через палубу…
Уходит наверх.
Уже начинает светлеть небо над рекой, из черного становясь серым.
На палубе лежит бездыханный московский татаромонгол.
Толик, проходя мимо, пинает Тимура ногой, садится на скамью, закуривает.
— Получается, что я распоряжение шефа даже досрочно выполнил. Ничего. Ринатик будет доволен, — сплевывая окурок в реку, зловеще усмехнулся он.
Затем подходит к Тимуру. Тянет его за ноги поближе к краю палубы. Наклоняется над ним, чтобы приподнять и бросить в реку.
— А ведь я предупреждал: что не так начинается…
— …то и не так заканчивается, — московский татаромонгол собрал все свои силы в кулак, в котором зажата острая и длинная металлическая шпилька от сломанной Алениной босоножки.
Тимур глубоко вгоняет этот длинный «гвоздь» в шею Толику.
Тот вскакивает от боли и неожиданности, и, зажав одной рукой рану, из которой сочится кровь, бьет Тимура ногами по голове. Затем с трудом перекидывает его через палубу в Москву-реку.
Сквозь небольшие окна дебаркадера внутрь проникает тусклый свет, делая чуть заметными очертания предметов.
Катя уже пересмотрела все кадки с растениями, пытаясь найти среди них емкость поменьше. Но безуспешно. Все они очень тяжелые. Ей их не поднять, чтобы разбить окно.
В одной из них она неожиданно натыкается на крошечный пластмассовый трезубец, которым обычно разрыхляют землю в цветах. И быстро начинает выгребать землю в одной из кадок.
Освободив емкость до половины, она начинает катить кадку с пальмой к ближайшему от входной двери окну, обламывая на пути ветви экзотического растения, все время озираясь на главную лестницу.
Прежде, чем поднять кадку, девушка попыталась выдернуть растение с корнем, но ей это не удалось. Приподняв трясущимися от напряжения руками наполовину наполненную землей емкость на неудобный маленький подоконник, Катя навалилась на нее всем своим хрупким телом, стараясь выдавить стекло.
Первое стекло дало сначала трещину, потом разбилось от повторных попыток. Наконец, выдавлено и второе стекло, вместе с ним наружу вывались и кадка с потрепанной пальмой.
Катя подтягивается и вылезает в окошко, оказываясь, наконец, снаружи платформы, на которой стоит плавучий домик.
От берега Катю отделяет полоска воды, в которую она не сразу решается прыгнуть.
Но голос, который она слышит позади себя, сквозь разбитое окно, заставляет ее это сделать.
— Тварь, ты куда…
Двери плавучего домика распахиваются. И на пороге появляется Толик, представляющий собой жуткое зрелище. Его шея обмотана окровавленными кухонными полотенцами. Его распирает агрессивность раненного зверя. Правой рукой он держится за шею, левой — пытается кинуть трап. Но сделать это одной, к тому же левой рукой, он не в состоянии. В азарте преследования он с усилием хватается за деревянный перекидной мостик двумя руками. Из его шеи хлещет кровь.
Трап, развернувшись не до конца и не достигнув берега, краем задевает за плечо барахтающуюся в воде Катю.
Она дернулась в сторону от удара, вдруг ощутив под ногами речное дно, стоя по грудь в воде.
Рванувшись вперед, рассекая воду руками, Катя, наконец, ступает на первую ступеньку, и, ощутив такую желанную твердь под ногами, кидается вверх по лестнице, выбегая на пустынную в это время набережную.
Она бежит по асфальту босиком, не оборачиваясь, обволакиваемая утренней туманной дымкой, которая плывет от реки. Бежит, оставляя позади себя страшный дом на воде, при входе в который лежит, запутавшись в окровавленных полотенцах, страшный человек…
Впереди — начинают вырисовываться очертания Крымского моста.
Очень раннее утро. Сейчас где-то около четырех часов утра. Набережная в это время пустынна. Город спит.
