Она услышала, как Джейми встал, обошел стойку, и слегка вздрогнула, когда он положил руки ей на плечи. Плакать Амине не хотелось, поэтому она сдержалась. Просто опустила голову и позволила Джейми обнять ее, крепко-крепко, и прижаться свежевыбритым подбородком к ее затылку.
– А еще я перестала отличать реальность от иллюзии – пятьдесят на пятьдесят, – еле слышно прошептала она, точно о таких вещах вообще лучше не говорить вслух. – Дни словно сливаются в один бесконечно длинный день, нет никакой разницы между сном и бодрствованием, и такое существование будет продолжаться, пока не настанет конец, и я это прекрасно понимаю, но не знаю, что же мне делать.
– Я люблю тебя, – сказал Джейми.
– У тебя кожа на лице нежная, как у девчонки.
Его ладони легли ей на ребра, словно стараясь удержать их на месте, и Амина внезапно ощутила облегчение. Она вдруг поняла, какая хрупкая, странная и жизненно необходимая вещь – человеческое дыхание, и прижалась к Джейми.
– Вчера ты застала меня врасплох, – сказал он, – ну, в смысле, по телефону. Не люблю я по телефону говорить.
– А почему?
– Не знаю, наверное, потому, что вырос с уверенностью, будто правительство нас всех прослушивает. Я и сейчас такой паранойей страдаю.
– Думаешь, правительство не хочет, чтобы ты любил меня?
– Что-то вроде того…
Открылась входная дверь, послышался звон браслетов Камалы, и они отскочили друг от друга.
– Мам? – крикнула Амина, поправляя юбку. – Это ты?
– Я, – отозвалась мать. – Кто-то пришел?
– Это мой друг Джейми.
В коридоре раздался поспешный приглушенный топот, и через секунду на пороге кухни возникла Камала, в неизменном сари и теннисках. Она потряхивала косами, внимательно разглядывая гостя.
– Здравствуйте! – протянул он руку. – Джейми Андерсон.
– Что делаете вечером? – спросила Камала, глядя на его руку, но не касаясь ее.
– Мам!
– А что?! Я просто спрашиваю, не хочет ли он остаться на ужин!
– Нет-нет, – быстро ответила Амина. – Он просто мимо проезжал.
– На ужин? С удовольствием! – перебил ее Джейми.
– Что? – обернулась Амина.
Он нежно обнял ее за плечи и сказал Камале:
– Миссис Ипен, я с удовольствием останусь на ужин, если это вас, конечно, не затруднит.
– Затруднит? Наоборот! Буду готовить! Он любит рыбу или курицу? – поинтересовалась она у Амины.
– И то и другое, – ответил за нее Джейми. – А еще я очень люблю возиться на кухне и, если вы не против, могу вам помочь.
– Поглядим, поглядим, – сморщила нос Камала, окидывая его взглядом с головы до ног.
Они закатили настоящий пир. Точнее, пир закатила Камала, она командовала Джейми, объясняя, как именно следует нарезать каждый овощ, прежде чем разложить по кастрюлям. Каждый раз, когда он спрашивал, сколько специй она кладет, она отвечала «на глаз». Как им удалось столько наготовить всего за два часа, просто уму непостижимо, даже если учитывать помощь Джейми. Тем не менее результат был налицо: стол казался скатертью-самобранкой – два вида карри (с курицей и рыбой), четыре овощных гарнира (капуста, морковь, свекла и цветная капуста), пури, рис с лаймом, обычный рис, салат, райта и целый поднос блестящих соусников с чатни.
Томас настоял на том, чтобы не спускать глаз с сада, поэтому они с Аминой на скорую руку соорудили из козел и досок стол посреди темно-зеленой травы между домом и грядками с томатами, и через полчаса все четверо сели ужинать.
– Так все-таки, – заговорил Джейми, протягивая Камале тарелку за третьей порцией, – почему кухня Южной Индии настолько лучше, чем Северной? Все дело в специях? Или в рисе?
Камала положила локти на стол и начала пространно рассуждать на свою излюбленную тему. Амина немного расслабилась. Сначала ей казалось очень странным, что все они собрались за одним столом. Она как будто смотрела спектакль, но слишком хорошо изучила занятых в нем актеров, чтобы верить их репликам. Однако постепенно вечерело, лучи предзакатного солнца позолотили поля, а Джейми все задавал родителям именно такие вопросы, на которые им нравилось отвечать, и Амина вдруг ощутила, что получает удовольствие от совместной трапезы. По крайней мере, ее не мучило постоянное беспокойство. Удачно, что они поставили стол прямо в центре двора, откуда Томасу был хорошо виден сад. Отец выглядел спокойным и сосредоточенным, вооружившись двумя парами биноклей – обычным и ночного видения.
– Да и живем мы получше, – закончила Камала свою диатрибу, в которой четко обрисовала все возможные причины, начиная с того, что на юге лучше коровы (а значит, куда более вкусные панир и ги), и заканчивая генами (благодаря которым вкусовые рецепторы дравидов «намного превосходят другие»). – А что ты смееешься? Я не шучу! Томас, скажи ему! Да все становится лучше, если тебе не надо постоянно волноваться из-за холода, пыли и этих сумасшедших монголов, которые готовы всех перерезать!
– Камала всегда великолепно готовила! – вмешался Томас, искусно обойдя дискуссию об исторической правде. – Когда она впервые приготовила для меня обед, я решил, что умер и попал в рай!
– А когда это было?
– В шестьдесят четвертом. Мы только что поженились, и первый месяц жили у моей матери, ожидая переезда на новую квартиру, – стал рассказывать Томас, слегка поглаживая пальцем края тарелки. – Помнишь, Кам? Как Амме пришлось подкупить повариху Мэри, чтобы та пустила тебя на кухню?
– Пустила?! Да она там стояла и все время что-то говорила мне под руку! То я лук неправильно режу, то слишком много гвоздики кладу, то бирьяни у меня выйдет нерассыпчатый!
– Нет, все получилось просто идеально! – заверил ее Томас, прикрывая глаза, словно пытаясь вновь ощутить тот вкус. – В жизни ничего подобного не пробовал!
– А в каком году вы переехали сюда? – спросил Джейми, сделав глоток пива.
– В шестьдесят восьмом. Из Кеннеди прилетели в Сент-Луис, а потом прямо сюда, – ответила Камала, делая средним пальцем дырочки в лежащем на тарелке рисе. – Я как раз была беременна Аминой. Потом, через несколько месяцев, забрали Акила.
– Ничего себе! Альбукерке тогда был, наверное, настоящей деревней!
– Да ты даже не представляешь! Один крошечный городской квартал посреди коричневой равнины!
Томас встрепенулся, сощурился, посмотрел в сторону сада и выпрямил спину.
– А вы всегда хотели стать нейрохирургом? – спросил у него Джейми, но Томас не ответил, и Амина слегка толкнула его ногой под столом.
– Нет, – с усилием переводя взгляд с сада на Джейми, произнес Томас. – В юности мечтал стать летчиком.
– А ты? – спросила Камала, подкладывая Джейми риса. – Всегда хотел преподавать?
– Вовсе нет. Просто мне очень нравились исследования, которыми я занимался, а преподавание – отличная возможность продолжать их.
– Амина говорила, что ты археолог? – решил уточнить Томас.
– Антрополог.
– Да-да, антрополог, – повторил Томас. – То есть ты весь день преподаешь или…
– Нет, у меня временный контракт с университетом, поэтому в него входит проведение исследований. Часть недели проходит в полевых условиях. Точнее, в казино.
– В казино? Типа «Сандия»? – спросила Камала.
– На самом деле я сейчас как раз им и занимаюсь!
– Чи! – покачала головой она. – Жуткое место! Так темно! А на шведском столе и съедобного-то ничего нет!
– Даже куриных палочек?
– Ну это разве еда! – скривилась Камала.
– Амина наверняка тебе рассказывала жуткую историю с ее фотографией, – произнес вдруг Томас. – Насчет племени пуяллуп…
– Ну, вообще-то, не рассказывала, – перебила его Амина. – Передайте мне, пожалуйста, свеклу!
– С какой фотографией? – спросил Джейми.
– Да так, ничего особенного, – с деланым безразличием помотала головой Амина. – Потом расскажу.
– Ну, тот индеец, который сиганул с моста! – возбужденно заявила Камала. – Не индус, а индеец! С перьями на голове! Это известная фотография! Она тебе не говорила?
– Погодите, пару лет назад? В Сиэтле? Их вождь?!
– Лидер общины, – поморщившись, поправила его Амина.
– Это твоя фотография?!
– А ты ее видел? – Камала толкнула в бок Томаса, который снова засмотрелся на сад, и хихикнула. – А он ее видел, представляешь?!
– Ты сделала этот снимок? – повторил Джейми, явно под впечатлением.
– Да! А потом она стала свадебным фотографом! – закивала Камала. – А теперь у нее, может быть, будет свой собственный и очень успешный бизнес по фотографированию мероприятий здесь, в Альбукерке!
– Мам!
– А что? Почему нет? Она тебе хоть сказала, что у нее будет выставка в Сиэтле через несколько недель?
– Да, я в курсе.
– Скоро вернусь, – бросил Томас, встал из-за стола и направился прямиком в сад.
– Миссис Ипен, а можно мне еще одну пури?
– Конечно-конечно! – защебетала Камала, передавая Джейми сразу две, и у них тут же завязалась беседа о том, что такое пури, почему, по мнению Камалы, они лучше жареного хлеба, а также по какой причине ее пури (кого угодно спроси!) лучше, чем у всех остальных.
