латинского богословия — если говорить о некоторых базовых богословских постулатах 606. Принятая западным богословием августиновская теория теофаний ([богоявлений] — тварного посредничества между Богом и человеком) согласуется с концепцией тварного и материального очистительного огня, в то время как восточная теория нетварных энергий не допускает такой концепции, ведь для православного богословия Божественная энергия, которая может восприниматься как свет или как огонь, едина и нетварна, но она принимает различные качественные определения в соответствии с ее воздействиями: ее называют «очистительной», когда она очищает человека, «просвещающей», когда она просвещает, «обоживающей», когда она «обоживает». Ведь нет отдельного огня для праведников и отдельного для грешников; есть только единая Божественная нетварная энергия, которая по-разному воздействует на людей, потому что они по-разному ее воспринимают — в соответствии с духовным состоянием каждого 607. Это учение, некие корни которого просматриваются еще у святых Василия Великого, Григория Нисского, Псевдо-Дионисия Ареопагита, Максима Исповедника, Иоанна Дамаскина и, конечно, у Григория Паламы, было положено в основу позиций святого Марка Ефесского в его опровержении латинского учения о чистилище 608 на Флорентийском соборе 609.
Рождению учения о чистилище на Западе в позднее Средневековье все-таки в большей степени способствовали следующие факторы: юридическая теория искупления и заместительного удовлетворения 610, формирование понятия «грехов, не являющихся смертными» 611 и проработанное различение между «грехом» и «виной» 612. Понятие «простительных грехов» подталкивало к тому, чтобы разместить между праведниками (очищенными от всех грехов) и грешниками (виновными в смертных грехах) некую третью категорию верующих и найти им в потустороннем мире какие-нибудь условия и место пребывания (чистилище), отличающиеся от указанных. Различение между грехом и виной заставляло придумать некое место «удовлетворения», где заглаживали бы свою вину и очищались те, чьи «несмертные» грехи были прощены, но сама вина за них еще оставалась.
Развитие учения о чистилище кажется также связанным с факторами церковной «политики» внутри самого католичества, затем перешедшей в практику «индульгенций», появившихся вскоре после «рождения чистилища» 613.
Это учение и эта практика состоят в том, что папа имеет власть облегчить состояние и даже полностью освободить от наказаний души, находящиеся в чистилище; это он делает в обмен на различные «жесты» верующих — как, например, «молитвы о Великом Понтифике», или совершение пожертвований на строительство церковных зданий, или же иногда и совершенно безвозмездно, по случаю каких-нибудь торжественных мероприятий (большие праздники, юбилеи и т.д.). Известно, что эта практика вызвала гнев М. Лютера и стала, вне всякого сомнения, одной из основных причин появления протестантизма. Далеко еще не изжитая, она сильно укоренена в народном католическом благочестии, и о ней вновь вспомнили совсем недавно, по случаю юбилея в 2000 году.
Появление этого учения и этой практики исторически связано, с одной стороны, с желанием усилить папскую власть (которая распространяется уже не только на души, но и на их посмертную участь), а с другой стороны, — с более прозаическим стремлением поощрять пожертвования в ту эпоху, когда папство вело амбициозную политику строительства и украшения храмов и дворцов.
Известно, что эта практика и учение о чистилище были отвергнуты не только православными богословами, но и богословами Реформации. Недавно некоторые католические богословы также показали, что они довольно критически относятся к этому — в том числе кардинал И. Конгар 614, предлагавший своим собратьям католикам «поставить под вопрос в какой-то степени те положения веры, которые не являются ни самыми подлинными, ни уходящими корнями [их] в предание» 615. И хотя не очень похоже, чтобы с этими замечаниями считались, все же следует признать, что некий упадок народного благочестия положил конец определенным крайностям указанного учения и связанной с ним практики.
2. Защита учения о чистилище латинянами и его опровержение православными богословами на Флорентийском соборе
С самого своего появления учение о чистилище вызвало критическую реакцию со стороны Православной Церкви. Мы уже упомянули трактат, составленный около 1233 года патриархом [Константинопольским] Германом II.
После Лионского собора [1274 г.] православные богословы создали немало сочинений, опровергающих это учение. В частности, можно отметить произведение святого Симеона Солунского; в 13-й главе своего «Диалога против ересей» он подчеркивает, что ни один святой не признает иной участи для грешных душ, кроме участи быть заключенными, словно в некоей темнице, в местах скорбных, в печали, в ожидании своих окончательных наказаний. Души праведных, наоборот, находятся в месте света и радости в ожидании обещанного блаженства, которым они будут наслаждаться после воссоединения со своими телами. Среди грешников есть те, которым Бог подает некоторое утешение в их скорби и страхе; это те, кто отошли из этой жизни с чувством истинного, но не совершенного покаяния. Однако здесь нет никакого очистительного огня, как утверждают латиняне 616.
Во время Ферраро-Флорентийского собора [1438-1439 гг.] вопрос о чистилище обсуждался вместе с вопросами о Filioque, об опресноках и о папском примате как один из четырех главных вопросов расхождения между Православной и Римо-Католической Церквами. Это был самый развернутый и самый углубленный спор, произошедший непосредственно между католическими и православными богословами относительно вопроса о чистилище; поэтому он заслуживает подробного изложения.
А. Изложение латинской позиции кардиналом Чезарини
Когда зашла речь об этом вопросе, латинскую позицию в представленной грекам записке выразил кардинал Джулиано Чезарини 617, почти дословно повторив исповедание веры, написанное от имени Михаила VIII Палеолога на втором Лионском соборе: «Души тех, кто, искренне покаявшись, умирает в любви [к Богу] прежде, чем получить оправдание благодаря плодам покаяния, соразмерным грехам вольным и невольным, после смерти очищаются очистительными муками и ходатайствами живых, а именно: евхаристической Жертвой, молитвами, милостыней и другими благочестивыми делами, призванными облегчить такого рода участь. Тем не менее души, которые после крещения не были запятнаны никаким грехом, а также те, которые, хотя и были запятнаны грехом, но впоследствии очистились за время своего телесного существования или перечисленными выше средствами, тут же принимаются на небо. И напротив,
